Письма Баламута - Льюис Клайв Стейплз - Страница 6

Но можно и еще лучше использовать эти периоды: воспользуйся мыслями пациента о своем спаде. Как всегда, основное здесь — держать его волю подальше от разума. Не давай ему даже заподозрить о законе волнообразного чередования. Держи его в убеждении, что первый пыл не должен прекращаться, что его надо постоянно поддерживать, а нынешняя сухость — состояние неизменное. Как только ты укрепишь в нем эту ложную концепцию, ты сможешь действовать разными способами. Все зависит от того, принадлежит ли твой пациент к типу людей, легко падающих духом, которых можно искушениями довести до отчаяния, или к типу людей, охотно цепляющихся за фальшивые надежды, которых можно уверить, что все хорошо. Первый тип теперь встречается редко. Если окажется, что твой подопечный принадлежит к нему, все очень просто. Тебе только следует держать его подальше от христиан (что нетрудно в наше время), указывать ему подходящие места в Писании, и пусть он трудится над безнадежной задачей — пытается воссоздать свои старые чувства собственной волей. Тогда победа за нами. Если же он из людей, довольствующихся надеждами — заставим его смириться с низкой температурой собственного духа и постепенно удовольствоваться ею, уверив себя, что в конце концов она не такая уж и низкая. Недели через две ему неплохо задуматься, не были ли его чувства в первые дни обращения несколько преувеличенными. Поговори с ним о том, что «во всем надо знать меру». Если тебе удастся, подведи его к мысли: «Верить хорошо, но зачем же крайности!» Религия «в меру» для нас так же хороша, как полное неверие, и куда смешнее.

Другая возможность — прямая атака на веру. Когда, твоими трудами, он примет свой духовный спад за прочное состояние, не мог бы ты убедить его в том, что «религиозный период» близится к концу, как и все предыдущие периоды? Разумеется, нет никакой логической связи между утверждением «я теряю к этому интерес» и выводом «значит, это ложно». Но, как я уже говорил тебе, ты должен полагаться на самоуверенную тарабарщину, а не на разум. От простого слова «период», по всей вероятности, сработает весь трюк. Полагаю, что твой подопечный прошел несколько периодов (все через них проходили) и чувствует себя опытней и выше прежних не потому, что относится к ним критически, а просто потому, что они уже позади. Надеюсь, ты хорошо его подкармливаешь туманными идеями о Прогрессе, Развитии и Исторической Точке Зрения, даешь ему достаточно современных биографий? Люди в них всегда проходят через разные периоды.

Ясна тебе суть? Держи его разум подальше от простой разницы между «хорошо» и «плохо». Очень милы и туманные выражения: «Был у меня такой период…», «Я прошел через это…» И не забудь трезвого: «Я взрослый человек».

Твой любящий дядя Баламут.

Письмо десятое

Мой дорогой Гнусик!

Мне было приятно узнать от Пройдохи, что у твоего подопечного появилось несколько очень полезных для нас знакомых, а тебе удалось воспользоваться этим многообещающим средством. Полагаю, что средних лет супруги, с которыми он познакомился, именно такие люди, с которыми и следует знаться: богатые, элегантные, поверхностно интеллектуальные и блистательно-скептические ко всему на свете. По-видимому, они балуются расплывчатым пацифизмом не по моральным причинам, а потому, что привыкли относиться свысока ко всему, что волнует общую массу их соотечественников, и еще из-за легкого налета чисто позерской, литературной симпатии к коммунизму. Это все превосходно. Кажется, ты хорошо воспользовался его социальным, а также сексуальным и интеллектуальным тщеславием. Расскажи мне об этом подробнее. Достаточно ли он в это вжился? Судить надо, конечно, не по словам. Есть тонкая игра взглядов, интонаций, улыбок, с помощью которой человек может показать собеседнику, что они люди одного круга. Измену такого рода ты особенно должен поощрять, так как сам человек полностью не осознает ее, а к тому времени, когда он осознает, ему будет крайне трудно вернуться на старые позиции.

Без сомнения, он очень скоро поймет, что его собственная вера прямо противоположна той самонадеянности, на которой основаны все разговоры его новых друзей. Но не думаю, что это будет для него важно, если ты сможешь его убедить, чтобы он отложил всякие открытые объяснения, а это легко сделать, играя на его застенчивости, гордости, сдержанности и тщеславии. Пока он откладывает — он в ложном положении. Он будет молчать, когда ему следует говорить, и смеяться, когда ему следует молчать. Он поддержит (сначала молча, а затем и на словах) циничные и скептические мнения, которых он в действительности не разделяет. Но если обращаться с ним умело, то они в конце концов могут стать и его собственными. Все смертные склонны становиться теми, кого они из себя строят. Это элементарно. Серьезный же вопрос — как подготовиться к контратаке Врага.

Первое: оттягивай как можно дольше тот момент, когда он осознает, что его новое удовольствие — искушение. Поскольку слуги Врага вот уже две тысячи лет проповедуют, что мирская суета — одно из сильнейших и простейших искушений, казалось бы, нам трудно на этом сыграть. Но, к счастью, они совсем мало говорили об этом в последние десятилетия. В современной христианской литературе хоть и много можно найти о «мамоне» (и даже больше, чем мне хотелось бы), но очень мало предостережений о суете, выборе друзей и ценности времени. Все это твой подшефный, вероятно, назвал бы «пуританством». (Позволю себе заметить, кстати, что та окраска, которую мы придаем этому термину, принадлежит к числу наших самых весомых и ценных побед за последнее столетие. С ее помощью мы ежегодно спасаем тысячи людей от сдержанности, целомудрия и трезвенности.)

Однако рано или поздно истинная сущность его новых друзей станет ему ясна, и тогда твоя новая тактика должна исходить из того, насколько он разумен. Если он достаточно глуп, позволь ему осознавать истинный характер его друзей только в их отсутствие. Если это удастся, ты побудишь его жить (как, я знаю, живут многие люди) двумя параллельными жизнями. Он не только будет казаться, но действительно станет разным человеком в разных кругах.

Если уж и это не удастся, есть еще более тонкий и интересный способ. Он может, с твоей помощью, прямо-таки получать удовольствие, думая о том, что у его жизни — две независимые стороны. Этого можно добиться, играя на его тщеславии. Он будет наслаждаться по воскресеньям, стоя на коленях с лавочником и не забывая, что лавочник вряд ли поймет тот изысканный и насмешливый мир, где ему так легко в субботние вечера. С другой стороны, он будет наслаждаться непристойностями и богохульством за чашкой кофе у своих восхитительных знакомых еще больше, так как знает о своем «глубоком» и «духовном» мире, которого им не понять. Ясна тебе суть? Мирские друзья затрагивают одну сторону его жизни, лавочник — другую, а он — совершенный, гармоничный, сложный человек с более широким кругозором, чем все они. Так, изменяя, по крайней мере, двум группам людей, он ощутит вместо стыда подсознательное самодовольство. Если же все твои усилия окажутся тщетными, сделай так, чтобы он шел против совести и продолжал приятельские отношения, полагая, что каким-то необъяснимым образом «исправляет» этих людей, когда он просто пьет их коктейли и смеется их шуткам, а разрыв с его стороны означал бы «педантизм», «нетерпимость» и (разумеется!) «пуританство».

Попутно тебе необходимо побеспокоиться о том, чтобы из-за нового увлечения он тратил больше, чем может себе позволить, и меньше внимания уделял работе и собственной матери. Мать станет ревновать и беспокоиться, он — замыкаться и грубить, а этому цены нет для развития домашних отношений.

Твой любящий дядя Баламут.

Письмо одиннадцатое

Мой дорогой Гнусик!

Видимо, все идет очень хорошо. Особенно рад узнать, что новые друзья твоего пациента познакомили его со всем своим кругом. Я успел проверить в списках, что это вполне надежные люди, прочные хулители Врага и рабы земного, которые, не совершая особых преступлений, спокойно и уверенно идут прямо в дом отца нашего. Ты говоришь о том, что они любят посмеяться. Надеюсь, ты не хочешь этим сказать, что смех как таковой полезен для нас всегда. Этот пункт следует разобрать особо.