Ищи на диком берегу - Монтгомери Джин - Страница 23

Кусков убрал письмо в стол:

— Я это письмо пошлю господину главному правителю Баранову на Аляску. А он, ясное дело, перешлет его в Санкт-Петербург. Об этом не нам судить, а правительству.

Он выждал, пока Илья переведет, и продолжал:

— Вам, должно быть, известно, лейтенант, что отношения между Россом и нашими испанскими соседями всегда были дружелюбными. Прежний ваш губернатор присылал нам скот и прочее из того, что нам было нужно, и мы не оставались в долгу. Торговля была полезна обеим сторонам. Что же случилось, почему вы изменили свое отношение? Надеюсь, ваше начальство не завидует этой маленькой крепости, которую мы возвели здесь? Может, ему колют глаза наши урожаи, наши стада, наша верфь? Уверяю вас, мы вовсе не добивались, чтобы испанские поселения выглядели нищими по сравнению с нашими.

Этот язвительный ответ, переведенный Ильей, заставил Хавеса покраснеть. Правитель сидел непринужденно, улыбался любезно.

— Мне известно, лейтенант, что в Испании в последнее время многое изменилось. У вас новый король — то есть вообще-то прежний, но заново возведенный на престол, — а также новый вице-король и губернатор Испанской Калифорнии. Но все же и они должны понять, какие выгоды сулит мирная торговля с нами.

Лейтенант попытался поддержать светский тон, предложенный Кусковым:

— Мне ли обсуждать политику моего правительства, господин Кусков? Ведь я всего лишь курьер. — Он то разводил руками, то прижимал их к сердцу. Капрал между тем переводил. — Я со своей стороны могу сказать одно: эта земля — часть испанской территории, которая простирается к северу до самого пролива Хуан-де-Фука. Каждый, кто попытается захватить любую часть ее, будет… э-э… сожалеть об этом.

— Вы хотите сказать, что намерены прогнать нас отсюда? — Уголки губ у Кускова поползли вверх в откровенной насмешке. — Может быть, силой?

Лейтенант побагровел.

— Нет, что вы. Отнюдь нет… Я всего лишь простой солдат. Я не могу решать за свое правительство, господин комендант Кусков, так же как и вы за свое, — вы сами сказали. Я знаю одно: мне велено передать вам, что вы нарушаете права испанцев на эту территорию.

— Вообще, лейтенант, вам следовало бы знать вот что. Мы поселились здесь с изволения российского правительства. Ни одна из держав до нас не владела этими землями. Туземное население добровольно уступило нам Новый Альбион. — Кусков подождал, пока Илья переведет, и продолжал — Если ваше начальство попытается изгнать нас отсюда силою оружия, оно допустит ошибку, достойную всяческого сожаления. Давайте лучше жить в мире, добрыми соседями, как это было прежде. — Он улыбнулся самой любезной из своих улыбок и добавил вскользь и так быстро, что капрал не успел понять его — Мы уйдем отсюда, когда рак на горе свистнет.

Эти слова Илья переводить не стал, из чего можно было заключить, что он тоже знает толк в дипломатии.

Далее правитель сказал, что капитан Рощин отплывает на следующий день с товарами, предназначенными для обмена на испанское зерно. Кусков выразил надежду, что россиянам удастся наладить регулярные и крупные закупки пшеницы. Испанцы только выгадают от этой сделки, добавил он. В Монтерее Рощин вручит губернатору письмо по этому поводу. А пока он, Кусков, хотел бы, чтобы господа офицеры передали его пожелания испанским властям в Сан-Франциско. Пожелания эти — «мир и торговля».

Хавес кивнул с улыбкой. Но Ривера покачал головой:

— Я — нет, — заявил он. — Ничего не передаю. Меня переводят. На юг. Теплый юг. Сан-Франциско — только холод, песок и блохи. — И он надменно взглянул на Кускова.

На прощанье Кусков и Хавес опять обменялись изысканными тостами и комплиментами. Ривера наблюдал за ними с циничной ухмылкой. Он накинул плащ и вызывающе глянул на Захара. Выяснив, что Захар — не слуга в доме, он с подчеркнутой иронией называл его «сеньором».

— До свиданья, сеньор Петров, — с расстановкой произнес он, покидая гостиную. Ривера был легконог и худощав, как горная кошка.

Правитель вышел вместе с гостями и проводил их до северных ворот. Их сопровождал эскорт из русских солдат.

Захар хотел было пойти вслед за ними, но на площади к нему подошел Гальван и предложил прогуляться.

— Ладно, — согласился Захар. — Тогда пошли на берег.

Захар теперь избегал прогулок в сторону индейской деревни.

О своем посещении круглого дома он никому не рассказывал, в том числе и Петру, надеясь, что дело не получит огласки, пока он сам не расскажет Кускову.

Они прохаживались вдоль обрыва, глядя сверху на волны, блестевшие в лунном свете, как жидкое серебро. Гальван в этот вечер говорил не умолкая, он возбужденно рассказывал о своей красавице невесте, о предстоящей женитьбе. Они ушли довольно далеко от крепости и уселись на камни. По-прежнему говорил один Гальван, Захару оставалось только слушать. Наконец Петр выговорился и собрался идти спать.

— А ты что, никогда не спишь по ночам? — спросил он Захара.

Захар рассмеялся, но не тронулся с места.

— Я-то? Нет, разве что по утрам иногда. Не хочется уходить от этой красоты. Ты иди, а я еще здесь посижу.

Он привалился спиной к огромному валуну и наблюдал, как черные валы внизу разбивались о берег и рассыпались белой пеной. По левую руку от Захара виднелись прибрежные строения: кузница, верфь, лодочный сарай. В белом лунном свете они казались массивными и черными. Ритмичный гул моря незаметно убаюкал Захара.

Дернувшись спросонья, Захар стукнулся затылком о валун, открыл глаза. По морю шла дорожка от низко висевшей луны. Все тело у Захара онемело от неподвижности и холода. Он поднялся, зябко поеживаясь, обхватил руками свои плечи.

Вдруг какое-то движение у самого края обрыва привлекло внимание Захара. На ровном участке обрывистого берега торчало что-то, похожее на высокий камень. Захар был озадачен: раньше здесь камня не было. Он протер глаза и всмотрелся.

Тут он понял, что это не камень, а человек. Высокий человек. Высокий человек, закутанный в длинный плащ. Человек пристально смотрел на крепость. Волосы и бородка были словно нарисованы черной краской. Ривера! Испанский капрал склонился над каким-то белым предметом, который он держал в руке, и поглядывал то на него, то на крепость.

Наконец до Захара дошел весь смысл увиденного: каким-то образом Ривере удалось пробраться мимо часовых, расставленных вокруг места ночевки испанцев, и сейчас он снимал план крепости.

— Эй! — вырвалось у Захара.

Сломя голову он бросился вниз по склону.

Прибой заглушал шум его шагов. Теперь испанец разглядывал бухту, повернувшись спиной к Захару.

— Эй, ты! — снова завопил Захар. Он был уже в двух шагах от Риверы, стоявшего на ровной площадке, покрытой сухой травой и галькой. — Чертов шпион!

Ривера резко обернулся. Он глянул дерзкими черными глазами на подбежавшего Захара и выронил лист бумаги из рук. Отвернувшись, он сказал:

— Ладно. Бери это.

Захар остановился и перевел взгляд на белый лист, валявшийся на земле. В ту же секунду Ривера бросился на Захара и сбил его с ног.

«Старый фокус, — успел подумать Захар, — и я на него клюнул!»

Мускулистые руки стиснули горло Захара. Красная мгла поплыла перед его глазами, сознание затуманилось, ноги конвульсивно задергались. Собрав все силы, он отчаянно рванулся и ударил испанца коленом в пах. Тот взвыл от боли и скатился с Захара. Какое-то время они лежали рядом, судорожно глотая воздух.

Ривера вскочил первым, сорвал с себя плащ. Пошатываясь, Захар поднялся на ноги. Он ожидал, что испанец тут же бросится на него, но тот начал кружить вокруг него крадущимися шагами, выбирая удобный момент для атаки. Захар был настороже: как только испанец бросался на него, он закрывался и при первой же возможности наотмашь бил кулаками. Они кружили, схватывались и снова расходились над самым обрывом; оба дышали тяжело, с хрипом.

Ривера использовал все уловки грязной драки: он бил головой и ногами, пытался выдавить глаза и даже кусался. Захар был упрям и силен, как молодой бык, а сознание правоты утраивало его силы. Шпион должен получить по заслугам!