Мерзейшая мощь - Льюис Клайв Стейплз - Страница 49

— Я запрещаю тебе, — ответил Рэнсом. — Это против закона. Быть может, скрытые силы еще и дремлют в земле, но будить их ты не станешь. Даже и в твои дни это было не совсем законно. Вспомни, мы думали, что ты встанешь на сторону врагов. Каждое Свое дело Господь творит ради каждого. Ты проснулся и для того, чтобы спасти душу.

Мерлин откинулся на спинку кресла, и медведь лизнул его руку.

— Сэр, — тихо сказал Мерлин, — если мне не дозволено служить вам своим искусством, ты взял в свой дом никчемную груду плоти. Сражаться я не могу.

— И не надо, — улыбнулся Рэнсом и немного помолчал. — Земная сила не справится с нашим врагом.

— Что ж, будем молиться, — заключил Мерлин. — Меня называли чернокнижником. Это ложь, но я не знаю, сэр, зачем я проснулся.

— Молиться мы будем, — согласился Рэнсом, — но я говорю не о том. Тайные силы есть не на одной Земле.

Мерлин молча глядел на него.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — продолжал Рэнсом. — Разве я не сказал тебе сразу, что мои господа — ойярсы?

— Сказал, — кивнул Мерлин. — Потому я и понял, что ты посвящен в тайны. Ведь по этому слову мы узнаем друг друга.

— Вот как? — удивился Рэнсом. — Я и не знал.

— Почему же ты сказал так?

— Потому что это правда.

Волшебник облизнул побледневшие губы, потом простер руки.

— Ты мать и отец, — сказал он, глядя на Рэнсома, словно испуганный ребенок. — Дозволь мне говорить, или убей меня, ибо я — в твоей деснице. Когда-то я слышал, что есть люди, беседующие с богами. Власий, мой учитель, помнил несколько слов их языка. Но ты знаешь и сам, что даже то были не сами ойярсы, а их земные тени. Земная Венера, земной Меркурий, но не Переландра, и не Виритрильбия…

— Я говорю не о земных тенях, — прервал его Рэнсом. — Я стоял перед Марсом и перед Венерой в их собственном царстве. Врага одолеют они и те, кто сильнее их.

— Господин мой, — возразил Мерлин, — этого быть не может, ибо это нарушило бы Седьмой Закон.

— В чем он состоит? — спросил Рэнсом.

— Всемилостивейший Господь поставил Себе законом не посылать этих сил на Землю до конца времен. Быть может, конец наступил?

— Быть может, он начался, — тихо произнес Рэнсом, — но я ничего о том не знаю. Мальдедил поставил законом не посылать небесных сил на Землю, но техникой и наукой люди проникли на небо и потревожили эти силы. Все это происходило в пределах природы. Злой человек на утлой машине проник в сферу Марса, и я был его пленником. На Малакандре и на Переландре я встретил моих повелителей. Ты понимаешь меня?

Мерлин склонил голову.

— Так злой человек, подобно Иуде, сделал не то, что думал. Теперь на Земле один из всех людей узнал ойярсов и говорил на их языке не чудом Господним и не волшебством Нуминора, а просто, как путник, повстречавший других на дороге. Наши враги лишили себя защиты Седьмого Закона. Они сломали барьер, который Сам Бог не пожелал бы сломать. Вот почему силы небес приходили в этот дом и в комнате, где ты сидишь, беседовали со мной.

Мерлин побледнел еще сильнее. Медведь незаметно нюхал его руку.

— Я стал мостом, — пояснил Рэнсом. — Посредником.

— Сэр, — проговорил Мерлин, — если они будут действовать сами, они разрушат Землю.

— Они не будут, — ответил Рэнсом. — Вот почему им нужен человек.

Волшебник провел по лбу своей большой ладонью.

— Человек, чей разум открыт им, и кто открывает его по своей воле. Господь свидетель, я сделал бы это, но они не хотят входить в неискушенную душу. И чернокнижник не нужен им, он не вместит их чистоты. Им нужен тот, в чьи дни волшебство еще не стало злом… и все же, он должен быть способным к покаянию. Скажу прямо, им требуется хорошее, но не слишком хорошее орудие. Кроме тебя, у нас, в западной части мира, таких людей нет. Ты же…

Он остановился, ибо Мерлин встал, и из уст его вырвался дикий вопль, подобный звериному реву, хотя это было древним кельтским плачем. Рэнсом даже испугался, увидев, как по длинной бороде бегут крупные, детские слезы. Все римское слетело с волшебника, он был теперь не знающим стыда чудищем, воющим на диких наречиях, одно из которых напоминало кельтский язык, другое — испанский.

— Прекрати! — закричал Рэнсом. — Не срами и себя, и меня!

Безумие прекратилось сразу. Мерлин сел в кресло. Как ни странно, он ничуть не был смущен тем, что до такой степени утратил власть над собой.

— И для меня, — продолжил Рэнсом, — непросто встретить тех, кто спускается в мой дом. На сей раз придут не только Малакандра и Переландра. Я не знаю, как сможем мы глядеть им в лицо. Но мы не вправе глядеть в лицо Божье, если от этого откажемся.

Волшебник ударил ладонью по колену.

— Не слишком ли мы поспешны?! — воскликнул он. Ты — Пендрагон, но и я — верховный советник королевства, и я посоветую тебе иное. Если силы уничтожат нас, да свершится воля Божья. Но дошло ли до этого, сэр? Ваш саксонский король, сидящий в Виндзоре, может помочь нам.

— Он ничем не может помочь.

— Если он так слаб, почему бы его не свергнуть?

— Я не собираюсь свергать королей. Их помазал на царство архиепископ. В Логрисе я Пендрагон, в Британии же — королевский подданный.

— Значит, графы, легаты, епископы, творят зло без его ведома?

— Творят, конечно, но не они нам опасны.

— Разве мы не можем встретить врагов в честном бою?

— Нас четверо мужчин, пять женщин и медведь.

— Некогда Логрис состоял из меня, одного рыцаря и двух отроков. Но мы победили.

— Сейчас не то. У них есть орудие, называемое прессой. Мы умрем, и никто даже не узнает о нас.

— А как же священство? Неужели нам не помогут служители Божьи? Не может быть, чтобы они все развратились.

— Вера теперь разорвана на куски. Но если бы она и была едина, христиан очень мало. Не жди от них помощи.

— Тогда позовем людей из-за моря. Разве не явятся на наш зов христиане из Нейстрии, Ирландии, Бенвика, чтобы очистить эту землю?

— Христианских королей больше нет. Страны, о которых ты говоришь, стали частью Британии или еще глубже погрязли в неправде.

— Что ж, обратимся к тому, кто поставлен сражать тиранов и оживлять королевства. Воззовем к императору.

— Императора больше нет.

— Нет императора?!. — начал Мерлин и не смог продолжить. Несколько минут он сидел молча, потом проговорил:

— Да, в дурной век я проснулся. Но если весь Запад отступил от Бога, быть может, мы не преступим закона, если взглянем дальше. В мои времена я слышал, что существуют люди, не знающие нашей веры, но почитающие Творца. Сэр, мы вправе искать помощи там, за Византийским царством. Вам виднее, что там есть — Вавилон ли, Аравия — ибо ваши корабли обошли вокруг всего света.

Рэнсом покачал головой.

— Ты все поймешь, — сказал он. — Яд варили здесь, у нас, но он теперь повсюду. Куда бы ты не пошел, ты увидишь машины, многолюдные города, пустые троны, бесплодные ложа, обманные писания, людей, обольщаемых ложной надеждой и мучимых истинной скорбью, поклоняющихся творенью своих рук, но отрезанных от матери своей, Земли, и отца своего, неба. Можешь идти на Восток, пока он не станет Западом, и ты не вернешься сюда через океан. Повсюду ты увидишь лишь тень крыла, накрывающего Землю.

— Значит, это конец? — тихо спросил Мерлин.

— Нет, — спокойно произнес Рэнсом, — это значит, что есть только один путь. Да, если бы враги наши не ошиблись, у нас не было бы надежды. Если бы собственной злой волей они не ворвались туда, к нездешним силам, теперь бы настал их час победы. Но они пришли к богам, которые не шли к ним, и обрушили на себя небо. Тем самым, они погибнут. Ты видишь, другого выхода нет. Осталось одно: повинуйся.

Бледное лицо стало медленно меняться, понемногу обретя почти звериное выражение — очень земное, очень простое и довольно хитрое.

— Знал бы я это все, — сказал наконец Мерлин, — я бы тебя усыпил, как твоего шута.

— Я плохо сплю с тех пор, как побывал на небе, — ответил Рэнсом.