Игра с шакалами - Вуд Барбара - Страница 7

— Моя сестра приехала одна. Думаю, она могла выехать два дня назад. Проверьте, пожалуйста.

— Конечно. — Он отвернулся и стал изучать регистрационную книгу. Вскоре сказал: — К сожалению, мисс Харрис не значится.

— Не может быть! — огорченно произнесла я. — Значит, она и в самом деле выехала отсюда. Вы точно уверены, что она не оставила адреса, по которому следует пересылать письма? Мне обязательно надо найти ее.

У мужчины был вид человека, который совершенно сбит с толку.

— Но это имя мне совершенно незнакомо. Скажите, когда она останавливалась у нас?

— Два дня назад. Сестра звонила мне из этой самой гостиницы. Поэтому я точно знаю, что она была здесь. Потом я отправила ей телеграмму. Должно быть, она получила ее. Пожалуйста, загляните в записи и проверьте, не оставила ли она сообщения для меня, Лидии Харрис.

— Мадам, я действительно не припоминаю такого имени, но ради вас еще раз проверю.

Здесь было что-то не так. Поведение этого человека или смутное подсознательное ощущение подало сигнал тревоги. Я почему-то была уверена, что он не скажет ничего обнадеживающего об Адели. Я оказалась права.

— Извините, мадам, но в нашей гостинице никто под именем Адель Харрис никогда не регистрировался. Возможно, она остановилась в другой гостинице Рима.

— Нет, сестра останавливалась в отеле «Резиденс Палас», — спокойно сказала я. — Она разговаривала со мной, вероятно, из этого же вестибюля. Я уверена. Сестра отправила мне посылку, на которой значится адрес гостиницы. Мне бы хотелось, чтобы вы еще раз проверили. Пожалуйста, на этот раз проверьте повнимательнее.

— Разумеется, мадам. Извините меня.

На этот раз он исчез и, пока его не было, я облокотилась на стол и еще раз оглядела вестибюль. Японцы, видимо, собирались на экскурсию. Из находившегося по соседству ресторана слышался стук посуды и обрывки разговора припозднившихся туристов. На стенах висели большие витиевато украшенные зеркала и старинные гравюры с изображением римских археологических раскопок.

Не знаю, как это объяснить, но что-то привлекло мое внимание к мужчине в холле. Он был немного выше меня, хорошо одет, смуглее, чем большинство итальянцев; огромные солнцезащитные очки закрывали часть лица. Он лениво прислонился к стене и читал какую-то итальянскую газету.

— Извините, мадам, — сказал дежурный администратор с искренним сожалением. — Я все проверил и даже просмотрел записи двухмесячной давности, но в этой гостинице Адель Харрис не останавливалась.

Не веря своим ушам, я уставилась на дежурного.

— Но это невозможно! Я знаю, что она была здесь!

Мужчина пожал плечами.

— Послушайте. Два дня назад я звонила в эту самую гостиницу и разговаривала с человеком, который сидел за этим самым столом. И он сообщил мне, что Адель расплатилась и выехала.

Он покачал головой.

— Возможно, она была здесь под другим именем. Возможно…

— Мадам, в этой гостинице не было американцев. Уже давно. Они едут в «Хилтон» или «Холидей Инн». В Риме сейчас дела идут плохо. За три месяца у нас останавливалось мало одиночных туристов, все прибывают группами. Поверьте мне, это так.

Ничего не понимая, я вздохнула. Видно, от него я ничего не добьюсь.

— Если это так, то почему мне по телефону сказали, что она оплатила счет? Кто тут дежурит ночью?

— Луиджи Барони.

— Замечательно, можно поговорить с ним?

— Он придет вечером, мадам.

— Хорошо. — Я оглядела вестибюль. Японцы ушли, однако незнакомец с газетой был еще здесь. Он вызывал у меня странное чувство, от которого я не могла избавиться. — Тогда, пожалуй, мне придется у вас остановиться. Найдется номер с ванной?

— Разумеется, мадам.

Отметившись в журнале и заплатив вперед, решила, что всему должно найтись простое объяснение. Я немного посплю, приму душ, поем в ресторане, затем непременно пригрожу администратору тюрьмой, если он не скажет, где находится Адель.

Дежурный постучал по колокольчику, и носильщик в красно-белом фартуке в полоску взял мой чемодан.

— Prego [3], — сказал он и жестом предложил пойти вперед. Проходя мимо него, я оглянулась.

Человек с газетой исчез.

После подъема на лифте размером с телефонную будку и беглого осмотра огромного номера люкс, я растянулась на постели, чтобы проверить, насколько она удобна, и тут же заснула.

Проспав шесть часов и увидев три странных сна, я проснулась и не сразу поняла, где нахожусь. Я чувствовала себя неплохо и была готова к встрече с новым миром. Мой номер был обставлен антикварной мебелью, пол устлан старинными коврами, на стенах висели очаровательные гравюры, похожие на те, которые я видела в вестибюле. Номер удивил меня, такой роскоши я не ожидала.

Двери с жалюзи вели на просторный балкон. Я вышла на балкон и осмотрелась. Передо мной открылся очаровательный вид. Потом я вернулась в номер.

Нежась в ванной, я раздумывала над тем, как поступить, если ночной дежурный откажется подтвердить, что разговаривал со мной. Где мне тогда искать эту сумасбродку? Что тогда делать? Вернуться в Америку?

Вытираясь большим, мягким полотенцем, я думала о полете домой, о том, как объяснюсь с доктором Келлерманом и буду жить, опасаясь, что в квартиру опять кто-нибудь проникнет в мое отсутствие.

Вдруг меня осенило — я поняла, почему мое внимание привлек мужчина с газетой.

Я его видела раньше!

Конечно же, это точно был он. Мы с Джоном Тредвеллом, пройдя таможенный досмотр, ловили такси. Осматриваясь вокруг, я заметила смуглого человека в огромных солнцезащитных очках, который читал газету, и мой взгляд на мгновение невольно задержался на нем.

Возможно, меня привлекла его совсем не итальянская внешность. Или то обстоятельство, что он, скорее, делал вид, что читает. Тогда в аэропорту я бросила на него мимолетный взгляд и села в такси.

Теперь он объявился в гостинице.

Я торопливо оделась. Перед уходом достала фигурку шакала, взглянула на нее, затем плотно завернула в носовой платок и спрятала на дне сумочки. Крепко прижав ее рукой, я побежала вниз по лестнице.

Человеку, привыкшему к порядку, в этой старомодной итальянской гостинице было трудно освоиться — хотя мой номер 307 вроде находился на третьем этаже, я спустилась вниз, лишь миновав шесть лестничных пролетов.

Я объяснила это тем, что здание стоит на склоне холма и, следовательно, поднимается вверх ярусами. Я сбегала вниз, скользя рукой по гладким мраморным перилам, слыша эхо своих шагов, и на мгновение мне показалось, будто я очутилась в церкви. На пути я видела белые стены, предметы старинной мебели и чувствовала окружавшую меня неестественную тишину. Проходя через бесшумно раскрывавшиеся двери, я убеждалась, что бывать в таком одновременно странном и очаровательном месте мне еще не доводилось.

Ресторан украшали те же старинные характерные скульптуры, гравюры в рамках, тусклые гобелены. С аппетитом поедая спагетти, я не сомневалась, что такого отменного блюда я еще не пробовала.

После двух бокалов вина у меня поднялось настроение, я расплатилась, прошла в гостиную, уселась за причудливым старинным письменным столом и стала сочинять письмо доктору Келлерману.

— Да? — Я обернулась, услышав, что ко мне обращаются по имени.

Позади меня стоял лысоватый итальянец.

— Я Луиджи Барони. Вы хотели поговорить со мной?

— Ах да! — Я торопливо собрала свои вещи и запихнула их в сумочку. Тут я почувствовала, что пальцы скользнули по жесткой фигурке шакала, и подумала о том, что надо найти ей место понадежнее. — Да, сэр, рада встрече с вами. Я Лидия Харрис. Мне кажется, я на днях разговаривала с вами.

— Не может быть! — Его лицо оставалось бесстрастным.

— Ну, довольно. По-вашему выходит, что можно забыть телефонный разговор с Америкой. Он состоялся после полуночи, я разыскивала свою сестру. Вы тогда сказали, что она только что уехала.

— Извините, мадам, но никакого разговора…