Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Апология

Алейник Александр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Апология - Алейник Александр - Страница 10

Изменить размер шрифта:

20 марта 85

x x x

Ночь приходит, она

в шубке из черных кошек.

Черствая в небе луна —

в восьмикопеечный коржик

в школьном буфете, давно,

со стаканом мутного чая,

липа скребет окно,

двор — метелка Бабая.

Два раздолбая растут,

сокрушая казенную мебель.

Как облака плывут

медленно в синем небе…

Между паркетин и

небосводом витаем,

пьем из Кастальской струи

и сигареты стреляем.

Нас из пиратских шхун

вынул времени вектор.

Мост не взорвали, — лгун

оказался директор.

Сдержишь шаги свои,

узрев за чьей-то спиною

мрамор лестницы и

служащих «Метростроя». *

*здание горьковской школы № 49 было отобрано под «Метрострой»

x x x

Затеряться в толпе незаметных людей с восторгом,

затереться в трамвайную прозу c cорванным горлом,

передавать нагретый пятак на билетик,

занимать сидячее место в транспортном кордебалете.

Причёсывать волосы по утрам, исчезая из зеркала, узкой расчёской,

не останавливаться, проходя, у газетных киосков,

забывая ночь на свету — обрывки ночного бреда,

вечно дымя на ходу недокуренной сигаретой.

Видеть как лёд плывёт по гладкой воде в апреле,

подталкиваемый вперёд солнечною форелью,

греметь опавшей листвой, просыпающимся бульваром,

ощущая над головой небо, ставшее старым.

Видеть в чёрных деревьях графику собственных мыслей,

замечать одиноких женщин, усвоивших несколько истин,

до которых других доводит отчаянный возраст,

увидев N, — удержать естественный возглас.

Ходить по правой стороне одной и той же улицы годами,

встречать одни и те же лица над торопливыми шагами,

каждое утро за тысячей спин вбегать на уползающий эскалатор,

мимо блузок и шуб, вот ещё один падает в мраморную прохладу,

мимо шоколадных панелей и теплящихся лампионов,

мимо таких же, как ты — призёров и чемпионов,

под баритон или альт ошеломительных правил,

мимо миллионов лиц — миллионов стёршихся фотографий.

Ждать поезда — нарастающий звук — вас уносит поезд,

ждать вечера, ночи, утра, лета, не беспокоясь,

что они никогда не придут — для тебя исчезнет

весь этот мир возносящих и опускающих лестниц.

Новые двери, вещи, лица, глаза, объятья,

новые президенты, слова, войны, платья,

новые зимы, песенки, дети, тарифы,

новые календари, грачи, ёлки, цифры…

Я устаю от своего лица, от своей походки,

я отличаю в толпе, кто мои одногодки,

я видел девочку из нашего класса, теперь — певица

в шикарном ресторане, куда вечером не пробиться.

Как блестят у неё глаза над рукой с микрофоном,

она поёт не одна — на другой — такое же платье с серебристым шиффоном,

очень белые плечи у обеих певиц, очень стройные спинки,

но не надо приближаться — не увеличивать лиц — пусть не меркнут картинки.

Пусть мигают цветные лампочки и высокий голос

заполняет притихшую залу от потолка до пола,

пусть его вожделенно слышат опоздавшие «гости», давая швейцару

сколько положено — с одного, сколько положено — с пары.

По часам, по кругу вечно бегущие стрелки,

вечно застывшие, вечно замершие на делениях мелких,

маленькие шажки, маленькие остановки жизни

в бесконечно привязанной к тебе отчизне.

День и ночь чередуются, как карты в пасьянсе,

меняются местами, как пара на киносеансе,

чтобы увидеть вдвоём звучащее как далёкая арфа

за головами передних рядов завораживающее ЗАВТРА.

17 марта 85

x x x

Валерий Чкалов, фонари,

край башни, уханье оркестра,

звезда над полюшком горит,

упасть приискивая место.

Топтанье сдвоенных фигур

по набережной вдоль ограды,

и приблатненных местных дур

неодобрительные взгляды.

21 марта 85

x x x

Лицо с возрастною оснасткой

в подробной штриховке

морщин мне кажется тесною маской,

такой, как у прочих мужчин.

Мне эти ухмылки и знаки

и ерническое торжество

с глазами бездомной собаки

на свете знакомей всего.

24 марта 85

x x x

Прошла зима и облупился пласт

оштукатуренной стены,

как будто воспаленный глаз

глядит в меня из старины.

Он был бордовым — этот дом,

а двор под ним — в булыжных лбах

и небо с хлопавшим бельем

скрипело на шести столбах.

Дом — это груст идешь назад,

но странно движешься вперед,

остановив в прошедшем взгляд —

увидишь в будущее ход.

Так электричкой на ходу

из — двери в — дверь — через вагон,

вошедшие назад идут,

но входят в новый перегон.

Подобье странного моста

уводит из тенет ночных

на отслужившие места

к покинувшим навечно их.