Как выжить в Пасти Быка. Тайны телешоу «Последний герой» - Любименко Иван - Страница 12

Еще больше мне не нравится приближение игры внутри племени, хотя избежать этого, конечно, невозможно. Племя, по идее, должно быть прежде всего командой, но в то же время, как это ни парадоксально, каждый из его членов стремится не столько спастись от голодной смерти или ядовитой гадости, сколько избежать участи быть съеденным своими же на очередном совете, а для этого надо съесть кого-то другого.

Первым проявил себя Сергей. Он выждал момент, когда мы остались наедине, и с заговорщицким видом стал полушепотом «входить в доверие». Это произвело неприятное впечатление, поскольку думать о возможном роковом совете не хотелось до самого факта проигрыша. Сергей предложил вычеркнуть Наталью. По словам Сергея (да это было видно и невооруженным взглядом), Ольга — его союзник, и, таким образом, из нас троих получилась бы неплохая сила. К тому же Сережа не прочь, по его словам, использовать в тех же целях и нашу дружбу с Аней. Это мне не понравилось совсем, но голосовать против Натальи я собирался и сам, о чем сразу сообщил Сереге. Что касается Ани, влиять на ее настроение я не намерен, хотя в наших беседах мы, естественно, обсуждали все темы. Я предупредил также Сергея, что наш союз кратковременен, так как не могу и не хочу быть тупым исполнителем чужой воли. Удовлетворенный нашим разговором, Сергей оставил меня в покое, что и требовалось.

Разговоры об изгнании представляются мне тем более неуместными, что мы собрались строить дом. Настоящий дом, на чем Игорь настаивал с первого дня, а точнее — мокрой ночи. Дом, где, в отличие от нашего шалаша, не будет всякого рода ползучих гадов, где будет больше простора, меньше песка в постели и непротекающая крыша.

Решив строить дом, все признали, таким образом, хотя и с некоторым опозданием, правоту Игоря. Он доволен и раздосадован этим одновременно. Раздосадован потому, что полиэтилен уже крепко привязан к шалашу, а дырки, что мы наделали в нем, недвусмысленно обещают, что новая крыша будет течь не хуже старой. Кроме этого, стол, вкопанный рядом с шалашом, создает дополнительные трудности для реализации нашего плана. Решение приходит не сразу, но оно устраивает всех: опорой станут три пальмы, образующие равнобедренный треугольник, и сам стол. Работа закипела. Времени мало, надо сделать все за один день, так как для строительства нового мы разрушаем старое жилье.

Игорь вновь холодно встречает всякую помощь, но я и не пытаюсь его теперь убеждать, что в наших условиях его поведение неприемлемо. Просто беру лопату, топор и работаю рядом с ним. Какое-то время он молча присматривается ко мне, но затем словно признает за мной право на труд, и барьер наконец сломан. Пока Игорь возится с креплением основных опор для плота, отправляюсь в глубь острова в поисках недостающей длинной и крепкой перекладины. Топор при рубке намеченного дерева ломается. Он уже давно собирался это сделать, время от времени слетая с обуха, и я берусь за мачете. Ствол не очень толстый, диаметром сантиметров пятнадцать, но дерево досталось какой-то очень прочной породы, и рубка затягивается часа на два. То и дело меняю уставшую руку, а затем решаю для удобства снять веревки и обмотку с рукоятки. Все случилось в доли секунды — рука соскочила с мокрой от пота рукоятки, и большой палец проехался по лезвию ножа от его основания до острия. Порез глубокий, так как я прилагал некоторые усилия, чтобы снять эту чертову обмотку.

Крови я никогда не боялся, да и боль переношу нормально, но этот порез мне совсем не нравится. Я предчувствую, что он испортит мне жизнь на долгие дни. Как показала скромная практика, микрофлора тропиков для нашего организма не очень подходит. Все раны быстро начинают гноиться. А повышенная влажность особенно не способствует заживлению. Вернувшись в лагерь, делаю перевязку, используя нетрадиционным способом один из выданных нам презервативов.

Игорь и Надя хотят оградить меня от всякой работы, но недорубленное дерево с торчащим в нем окровавленным мачете — слишком сильное зрелище. Продолжаю рубить, кровь, естественно, продолжает течь, поэтому, когда я приношу бревно в лагерь, повязку надо срочно менять. Больно и неприятно завязывать многочисленные узлы, крепя тем самым опоры и перекладины для крыши, но надо успеть сделать все до темноты, и я терплю. Игорь продолжает настаивать на моем отлучении от строительства, а Надя издает протяжный «ах» всякий раз, когда видит очередной окровавленный презерватив, слетевший с пальца. Из-за этого территория стройплощадки вскоре становится похожа на съемочную площадку фильма о маньяках.

После очередного причитания по поводу моего пальца срываюсь второй раз за день. Темпераментно и достаточно громко рассказываю о своей самостоятельности и желании работать, о нелюбви к заботе и опеке со стороны кого бы то ни было, о времени, которого не хватает на постройку хижины, о том, что «нельзя хоронить человека из-за какого-то пореза!» и так далее по немаленькому списку. Вопрос с моим здоровьем тут же снят с повестки дня, а дом достроен к вечеру. Понятно, что крыша будет протекать, но в целом хижина выглядит достойно.

Всем хочется лечь спать в новой хижине, но места по-прежнему не хватает. К счастью, теперь есть еще сплетенный нашими девушками гамак, которым я решил воспользоваться, опередив Игоря.

Спать в нем достаточно сносно, но ночью вновь пошел дождь. Иду к дежурящему Сергею, который просил о помощи в случае дождя. Дождь усиливается на глазах, поэтому подкладываем несколько бревен и накрываем костер ящиком, оставшимся у нас с высадки. Но ливень настолько силен, что вокруг кострища постепенно образовывается озерцо. А так как мы устроили очаг в углублении, вода подтекает в его центр. Сделать что-либо не в наших силах, поэтому мы с Сергеем просто усаживаемся на край переполненного людьми плота и с грустью наблюдаем за процессом затопления территории лагеря.

Глубина водоема уже достигла сантиметров двадцати, когда ливень затих. Костер едва тлел. Опрокинув ящик, я обнаружил лишь один малюсенький уголек. Это очень слабый шанс, но я решил им воспользоваться. Уселся в лужу, чтобы быть ближе к угольку, подложил лучины и труху кокоса и стал дуть. Уголек разгорался все сильнее, но новый материал не загорался. Сергей и Игорь не верили в успех и, не вмешиваясь, стояли в стороне. Я же просто ополоумел от желания огня, тепла и горячего завтрака. Дул не переставая, а когда решил встать, чтобы найти нечто более сухое, чем то, что у меня было, то почувствовал, как подкашиваются ноги, а в глазах темнеет. Сознание не потерял, но ощущение не из приятных. Несмотря на это, продолжаю отчаянные попытки спасти огонь. Лишь когда второй раз едва не потерял сознание, решил наконец прекратить свои мучения.

Когда я, как заведенный, непрерывно и напрасно дул на уголек, еле пробивающийся сквозь темноту, память выдала нечто труднообъяснимое. Я словно смотрел фильм о своем детстве в Таджикистане. Как мы идем с бабушкой фотографироваться к красивейшему фонтану в центре Душанбе, как катаюсь на велике во дворе… Таких всплесков памяти, показавшей совершенно отвлеченные, не связанные друг с другом эпизоды, было несколько, и я поразился их четкости и реальности.

Я был так измучен и огорчен потерей огня, что решил вместе с Натальей и Борисом пойти в заброшенную индейскую хижину, обнаруженную ими накануне. Когда я впервые услышал о ней, решил для себя, что никуда не пойду, а буду жить и выживать вместе со всеми там, где наш лагерь, где будет дом, который мы сами построим. Но завтра нас ждет очередной конкурс, а сил не осталось совсем. Спальник, как и все, что на мне, был насквозь мокрым, усталость неимоверная. Мы с Борей в темноте добрели до хижины, я упал на пол и мгновенно заснул.

Глава 7

Конкурс № 2 — гусеницы беленькие и черненькие. У меня есть друг! Что наша жизнь — игра,

а лучший игрок — Борис. Первый совет: Черепахи съедают Ольгу. Скорпионы. Доброй ночи, Ваня!

Проснулся с тревожной мыслью, не опоздал ли к завтраку? Но опоздавших в этот день не было вообще — без огня нет завтрака. Разводить огонь не имело смысла, так как его быстро зальет дождь. К тому же не было дров, а нам скоро на конкурс. Резким контрастом на общем фоне выглядит Ольга. Она излучает веселье и предлагает мне пробежаться. От неожиданности соглашаюсь, хотя не понимаю зачем. Бежать по песку не очень удобно, а когда обувь и штаны пропитаны водой, то бег получается с утяжелением. Пробегаем мимо хижины, и взору открывается «кокосовая аллея». Все, кто обследовал остров, больше всего восторгались именно ею. Пальмы здесь стоят в таком ровном ряду, что напоминают фонарные столбы.