Остров безветрия - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 17

Было неизвестно, куда деть эти полчаса. Все решили пойти на вокзал.

А через полчаса подошли к киоску справочной все вместе.

— Только зря работой нагружаете, ворчала женщина — киоскёр. — Такие в нашем городе не проживают.

— Что же теперь делать? — спросила Лида Кокушкина. В эти дни она безропотно выполняла всё, что делали остальные, а сейчас так расстроилась, что была готова заплакать.

— у нас же вторая половина бланков есть! — сказал Максим.

— Думаешь, с этой половиной повезёт? — спросил Олег. — Так только в романах бывает.

С ним спорить не стали. Пошли на Невский к памятнику Екатерине. Там, напротив памятника, у здания Театра комедии тоже был справочный киоск.

В этом киоске их попросили подождать десять минут.

Они только и успели, что перейти Невский, обойти вокруг памятника со скульптурами государственных людей и вернуться назад.

— Только один проживает, — сказала женщина-киоскёр, — остальные, наверное, уже умерли, если в прошлом веке родились. А один — жив.

И она протянула им их же листок.

На листке рукой женщины было вписан о «Петрович». То есть, если раньше значилось Пахомов Иван, то теперь — Пахомов Иван Петрович. Вместо слов «прошлый век» было написано — «1890 год». А внизу адрес: Тарховка, Зелёная улица, дом 10.

— За городом живёт, потому и сберёг себя, — сказала женщина.

Им не верилось в это чудо. Неужели это был тот самый Иван Пахомов, о котором писал капитан Палтусов, что он «вызвался делать все наблюдения за Карпова». Тот самый, который остался помощником при фельдшере, когда капитан ушёл к острову Безветрия?

Все отошли от киоска к стене дома, со брались в кучку, глядели на бумажный листок, зажатый в руке Максима, и молчали.

К Пахомову Ивану Петровичу можно было ехать на электричке хоть сегодня.

— Поехали? — спросил Миша.

— В воскресенье, — сказала Валя.

И все с ней согласились, хотя каждому хотелось поехать и всё узнать немедленно.

Лучшие люди

Неделя тянулась долго. Каждое утро Оля пересчитывала дни.

В четверг произошёл смешной случай, на который никто не обратил внимания, кроме Максима. Может быть, потому что с Максимом как раз этот случай произошёл.

Они шли по Загородному проспекту Оля, Максим и Миша. Ходили после школы в канцелярский магазин за миллиметровой бумагой. Назад возвращались мимо доски Почёта. Там, на Загородном, стоит доска с фотографиями «Лучшие люди района». Мимо этой доски Оля всегда старалась пробегать быстро, потому что на ней, на красном фоне среди многих фотографий висят портреты её мамы и папы.

— Ещё бы Олю сюда и была бы полная семья, — смеялся папа, когда они проезжали мимо Доски почёта.

Оле всегда было неловко около этой доски. Казалось, что все прохожие её разглядывают.

В этот раз они разговаривали о чём — то интересном, и Оля про доску забыла.

И вдруг Максим оборвал разговор, остановился и уставился на портреты.

— Ты чего? — удивился Миша.

— Палтусов! — громко прошептал Максим. — Портрет Палтусова на доске.

Миша посмотрел, куда показывал

Максим, и тоже удивился: — Правда!

— Где? — не могла понять Оля.

— Да вон там!

Все трое подошли к доске, и тут Максим разочарованно прочитал:

— Найдёнов Н. Н., конструктор автомобилей. Так это же твой отец!

Оля опустила голову, чтобы не было заметно, как она покраснела, и тихо ответила:

— Да, отец.

И Миша потом всю дорогу шутил:

— Витуса Беринга ты там не заметил?

А Магеллана не встретил? Тебе теперь все Палтусовыми кажутся. Может быть, я похож? Или она?

— Нет, ты не похож, — серьёзно отвечал Максим.

Ссора

В субботу все опять перессорились. Шли из школы вместе.

Олег, размахивая портфелем, говорил что-то о новом романе, который он придумал написать.

Миша предлагал перейти в разговорах о деле на тайный шифрованный язык. Этот язык он уже составил.

Лида неожиданно остановила всех, от крыла портфель и стала показывать рукоделие — кофточку, которую она связала для куклы.

— Смотрите, какая хорошенькая!

И цветочки голубенькие, — говорила Лида. — Хороший фасончик, правда? стала допытываться она у Максима.

И Максим не выдержал.

— Нам о деле надо думать, а вы ерундой занимаетесь — кофточки-шарфики!

Валя тоже его поддержала:

— Как не стыдно, Лидка! Выброси ты эту тряпку.

Лида отвернулась, но всем стало по понятно, что она плачет.

— Это не ерунда, это кофточка, — проговорила она, тихо всхлипнув.

— Ну и выброси свою кофточку! — повторила Валя командирским голосом. — И вы, мальчишки, тоже забудьте про свою ерунду. Давайте заниматься главным.

— Ты и занимайся, — сказал неожиданно Миша, — а для меня мои дела не ерунда.

Он повернулся и перешёл на другую сторону улицы, насвистывая «Во поле берёзонька стояла».

— Подумаешь, без тебя обойдёмся!  - крикнула ему вслед Валя. А потом добавила злым голосом: — Предатель!

— Он не предатель, — сказал Олег.

— А кто же он тогда, кто?! Подумаешь, без него обойдёмся!

— Я тоже уйду, — тихо проговорил Олег и повернул вслед за Мишей.

А Лида закрыла лицо руками, всхлипывала она теперь уже громко. Да так и пошла от них, плача и натыкаясь на прохожих.

— Кто следующий? — спросила Валя прежним командирским голосом. И вдруг поняла, что следующими могут быть только Максим и Оля.

— Ну зачем ты так, Валя? — Оля и сама уже чуть не плакала.

— Зачем?! «Зачем» — спрашиваешь?

А почему это я всё время одна должна обо всём и думать и всё предлагать? Будто мне больше всех надо… — Валя поглядела на Олю с Максимом, словно видела их в первый раз, и вдруг сказала:

— У меня своих дел много, поняли? Не хочу я больше с вами заниматься!

И быстро пошла вперёд.

Оля и Максим уныло брели по улице Рубинштейна, Оля впервые почувствовала, как им одиноко.

— Как же мы завтра-то поедем? - спросила она. Максим не ответил, только вздохнул и пожал плечами.

Вечером Максим позвонил по телефону.

— Ну что? Никто не приходил?

— Никто, — сказала Оля и сразу же повесила трубку, потому что неожиданно для самой себя всхлипнула, совсем так же, как недавно всхлипывала Лида.

Вечером она лежала в кровати, слушала ночной уличный шум, и было ей очень грустно. Она тихо плакала в подушку, да так со слезами и заснула.

Утром ей не хотелось никуда ехать.

Она с трудом пересилила себя… Но зато на вокзале, когда у стены с расписанием пригородных поездов вдруг увидела всех своих ребят, снова почувствовала себя спокойно и уверенно.

Правда, у каждого, даже почему-то и у Максима, вид был слегка виноватый. Они сели в электричку, и Валя первой начала разговор.

— Прости, Лида, я тебя вчера обидела, сказала она.

— Да что ты, Валя, это я тебя обидела, ответила Лида. — У меня есть ириски с собой, хотите?

Лида полезла за ирисками, и было вид но, как она с трудом удерживается от слёз.

— Пусть каждый занимается своими увлечениями и не мешает друг другу. Но пусть у нас у всех будет и общее дело, - проговорил вдруг Миша, словно древний мудрец.

Все молча с ним согласились. Электричка тронулась. Олег стал рассказывать очередную, только что приду манную им историю, все заулыбались, а Оля почувствовала, как хорошо было им сидеть рядом и смотреть друг на друга.

Что вам угодно, молодые люди?

Перед домом 10 на Зелёной улице был невысокий заборчик.

За забором двое пилили дрова. Один молодой парень, а другой — старик с совершенно белыми волосами.

Это был Пахомов Иван Петрович тут и догадываться не надо было.

— Извините, пожалуйста, Пахомов Иван Петрович здесь живёт? — спросила через забор Валя. Всё-таки она была самой смелой.

Молодой парень остановил пилу, оглянулся на них и ответил:

— Здесь!

Старик стоял к ребятам боком, но по чему-то не хотел обращать на них внимания.