Карела Рыжий Ястреб - Лэнгтон Джорджия - Страница 19

Поэтому, досада и горечь, пробужденная словами немедийца, быстро улетучились. Подумав немного, Михар снова заговорила:

– Что ж, то, что она красива, может несколько облегчить нам задачу. Табасх, возможно, уже решил воспользоваться для своих целей именно ею, этой самой девицей. А это значит, он не уйдет никуда из Серого ущелья, потому что ему ни к чему больше пускаться на поиски. Да! – Михар вдруг очень оживилась. – Тут есть еще одна очень интересная возможность для нас! Табасх, насколько я его знаю, всегда таял перед красотой! Так было, даже когда он был ребенком. А значит, он мог расслабиться да и рассказать ей многое. Имя свое он, конечно, не назвал, но мог намекнуть. А значит, даже пуще, чем Табасх, нам нужна эта девица.

Михар взглянула на Бриана, который покорно хлопал глазами и, видимо, добросовестно пытался вникнуть в размышления стигийки. От планов этой бледнокожей костлявой женщины зависела его жизнь. Он был беспомощен, совершенно беспомощен перед нею. Слушать и подчиняться – это все, что ему оставалось.

– Да, Бриан. Она нам нужна. Во-первых, она может нам рассказать много интересного, во-вторых, Табасх непременно примчится вслед за нею, даже если он собирался повременить с нашим свиданием. Поэтому ты, Бриан, пойдешь и доставишь мне ее любой ценой.

– Но госпожа! То чудовище, лохматое и вонючее… – снова взмолился Бриан о своем. – Оно же свернет мне шею, так же точно, как и старику Мусто!

– Ну это вовсе не обязательно, – фыркнула Михар. – Табасх иногда бывает на редкость жалостливым… Но поверь мне, если что-то дурное с тобой все же случится, я буду очень огорчена! А если ты возьмешься вдруг упорствовать и посмеешь мне не подчиниться… – Мяу! – раздалось снизу. Проснувшийся Фипон терся о ноги хозяйки. Пройдоха с дымчатым хвостом потому так был мил сердцу Михар, что ей всегда казалось, будто кот не то понимает, не то чувствует все, что говорит и делает Михар. Вот и сейчас он наверняка сообразил, что хозяйка угрожает ненавистному человеку, и решил напомнить о том, что может по мере сил принять участие в экзекуции.

Бриан, похоже, подумал о том же, потому что отпрянул в сторону, и кот грозно зашипел на него, выгнув спину.

– Нет, мой милый Фипон, – усмехнулась Михар, – Я знаю, ты не потерял надежды отведать любимого мяса, но извини, если этот болван вздумает со мной спорить, я сделаю с ним нечто совсем другое…

Бриан снова рухнул на колени. Похоже, что он был уже готов на все, лишь бы отвести от себя гнев.

– Если ты и дольше будешь со мной препираться, то ты возмечтаешь оказаться в зубах Фипона, – ровным голосом пообещала Михар. – Потому что если ты думаешь, что превратить тебя в какую-либо тварь – это предел моих способностей, то ты ошибаешься. Я знаю, как поступить с человеком, чтобы он пожалел о том, что родился на свет. И я это сделаю с тобой. Подумай, Бриан. Сильных и красивых мужчин много ходит по свету, и мне нетрудно будет найти тебе замену. А вот лично у тебя жизнь всего одна. Не подталкивай же ее к концу!

Плечи немедийца бессильно опустились. Возражать и сопротивляться было бесполезно. Пытаться вырваться на свободу – бессмысленно. Что же ему оставалось? Послушно выполнять приказ стигийки. Вдруг да получится что-нибудь?

– Ты хоть справишься с девчонкой в одиночку? – немного насмешливо уточнила Михар. – Вы же ее тогда вдвоем не одолели.

– Я справлюсь, моя госпожа! – промямлил Бриан.

– Уж постарайся, – фыркнула Михар. – Впрочем, выбора у тебя нет. И учти, каждый твой шаг будет мне доподлинно известен! Ступай!

Бриан поклонился и пошел туда, где из расщелины, ведущей из горного храма наружу, пробивался дневной свет.

– Он будет стараться, – задумчиво кивнула Михар, усаживаясь на подстилку и беря на руки Фипона. – Посмотрим, что у него получится. Если же Табасх свернет ему шею, нам придется придумывать что-нибудь еще.

Бриан остановился, поправил накидку, спадающую с плеча, и со вздохом присел на камень. Тонкая ткань странной расцветки не спасала, однако Бриан все-таки чувствовал себя немного лучше, чем в храме пред очами грозной стигийки.

Было, конечно, холодно. С тоской вспоминал Бриан свою отличнейшую куртку, теплые штаны и крепкие сапоги, которых он недавно лишился. Разве простой тряпки достаточно? Правда, Бриан предпочел бы снова оказаться голышом, но не здесь, а где-нибудь поблизости от оставленного прииска.

Ноги немедийца просто заледенели. Босые ступни приобрели синий оттенок, из разрезанных острыми камнями подошв кое-где местами сочилась кровь.

Нет, не доводит до добра размеренная жизнь в благополучном гарнизоне в небедной стране! Как босиком-то ходить, и то позабыл.

Морщась и пыхтя, Бриан огляделся. Грот, к которому он держал путь, был уже близко, за поворотом широкой горной тропки, опоясывающей высокую скалу. Стоило всего лишь встать и сделать полсотни шагов. Никогда Бриан не думал о себе, как о трусе. Да и теперь он скорее жалел себя, чем презирал. Прежде, чем сделать последний рывок к тому месту, куда послала его таинственная и неумолимая госпожа, Бриан готов был посидеть и поразмыслить хорошенько над своей несчастной судьбой.

Очень уж не хотелось Бриану мириться со своей новой ролью невольника. Вроде бы и без цепей и колодок, но слова и жесты стигийки потяжелее всяких колодок, да их к тому же и не скинешь! Колдунья обещала ему, что будет за ним следить. Не представлял Бриан, как она собиралась это делать. Может быть, обратилась она вот в эту зеленую навозную муху, что кружит сейчас перед носом Бриана? Взять, что ли, попробовать поймать да задавить?.. «Я схожу с ума!» – понял Бриан. Конечно же, мухи тут совсем ни при чем, но немедиец, тем не менее, прямо-таки спиной чувствовал нависшую над ним угрозу неудержимой жестокой женщины. Не было у бедняги повода сомневаться в реальности угроз, да и только полнейший дурак решился бы попробовать ослушаться, чтобы проверить серьезность намерений чародейки.

Едва только покинув грот и оставшись один, Бриан поначалу даже любые мысли гнал от себя, пока ему казалось, что стигийка может с легкостью их прочитать. Но постепенно, уходя все дальше и дальше от горного храма, Бриан осмелел. Если говорить о смелости в его положении вообще имело смысл. Но по крайней мере, он мнил, что мысли его в безопасности. Мало-помалу, он стал роптать и хотя бы в размышлениях своих искать пути избавления.

В том, что Михар – могущественная колдунья, он не сомневался, но ужасное косматое существо, внезапно напавшее на него и Мусто, казалось Бриану непобедимым и всесильным демоном, с которым слабой женщине бороться не след, даже если она иногда умудряется замутить воду в ритуальной чаше… Никто не убедил бы Бриана в обратном, и поэтому немедиец не видел способа выйти невредимым из грота, случись ему туда войти.

Будь его воля, он сразу же удрал бы из Кофских гор и вернулся бы поскорее назад, в Офир. Да и, пожалуй, выполнил бы все те обеты, которые дал сгоряча пресветлому Митре. В конце концов, сменить жизнь вольную и разгульную на чинную и спокойную означает всего лишь сменить жизнь на жизнь. А находиться во власти Михар в любом случае означает сменить жизнь на смерть. И попытка побега тоже грозит смертью. Вот так влип!

В бессильной злобе Бриан ударил кулаком по шершавой поверхности камня и взвыл, теперь уже от боли.

– Вот влип! – с досадой произнес он самому себе еще раз.

Не было на памяти Бриана таких случаев, когда бы ему приходилось так много и бесплодно размышлять. Размышления не входили в число его любимых способов убивать время. Он привык спать, когда уставал, есть, когда бывал голоден, любить женщин, когда они ему нравились. И не желал рассматривать ситуации, в которых он был бы вынужден поступать против своих желаний.

А что получалось? Он был голоден, но пришлось довольствоваться жалкими крохами. Он устал и замерз, но не улегся спокойно в тепле, а бредет по холодным камням, разбивая в кровь ноги и кутаясь в тонкий лоскут. Он хотел немного позабавиться со смазливой девчонкой, а вместо этого два часа кряду ублажал сухую смуглую женщину, в чью сторону никогда даже и не взглянул бы по собственной воле. Да как же это так?! За что? Почему?