Кровавый реванш - Воронин Андрей Николаевич - Страница 38

– Вы Илларион? – спросила она.

– Да, он самый.

– Инга Васильевна. Зовите меня просто Ингой, – пропуская Забродова, представилась женщина.

Закрыв дверь, хозяйка сказала:

– Проходите в гостиную, извините, у меня беспорядок.

– Ничего, всякое бывает, – ответил Забродов.

– Присаживайтесь, – Инга указала на диван.

Она села в кресло.

– Простите, что я вас побеспокоила. Я просто не знала, как поступить, – сбивчиво начала объяснять хозяйка. – Мы встречались с Ириной несколько раз. Наши мужья были дружны. В общем, мы поняли, что они работали вместе в какой-то секретной организации.

– А что, собственно, произошло? – перебил Забродов.

– Я пришла с работы и обнаружила, что пропали некоторые фотографии мужа, вырезки из газет, которые он хранил, и его записная книжка. Все это аккуратно сложенным лежало на столе, вот здесь, – Инга указала на стеклянный журнальный столик, стоявший перед Забродовым. – Я просто прикасалась к этим вещам… – слезы потекли по щекам женщины.

– Инга, постарайтесь успокоиться. Нам действительно нужно поговорить.

Родионова взяла успокоительные капли, накапала в серебряную ложечку нужное количество и выпила. Откинувшись в кресле и закрыв глаза, она выдохнула и сказала:

– Все это просто ужасно. В криминальных новостях говорили, что кто-то убил Ирину. Я боюсь, Илларион, не знаю, что мне делать.

– Первое, что вам совершенно необходимо, это успокоиться и глубоко дышать. И все будет в порядке.

– Да, мне нужно глубоко дышать, – повторила за Илларионом Инга.

Женщина вытянулась в кресле, пытаясь успокоиться. Забродов терпеливо ждал, давая ей время прийти в себя. Наконец лекарство подействовало. Инга открыла глаза и, вытерев ладонями слезы, произнесла:

– Я почти успокоилась.

– Вот и отлично. Мы можем говорить?

– Да.

– Хорошо. Когда вы обнаружили пропажу вещей вашего мужа?

– Часа полтора назад я пришла с работы, приняла душ и вошла в гостиную. Я не сразу заметила пропажу. Включила телевизор, посмотрела немного новости, глянула на стол и увидела, что там пусто. Я сначала глазам не поверила. Это ужас! Хотела позвонить в полицию. Затем проверила, на месте ли деньги и драгоценности, – Родионова замолчала и растерянно покачала головой.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Все было на месте: и деньги, и мое бриллиантовое кольцо, и другие украшения. И я вдруг четко осознала: если вызову полицию, то смогу им сказать лишь следующее: «Господа полицейские, у меня украли несколько газетных вырезок и пару фотографий». Представляете? Они меня после такого заявления просто пошлют подальше. В Москве столько нераспутанных тяжелых преступлений, а тут такие мелочи. Потом я вспомнила про вас. За несколько дней до гибели Ирина была у меня, и она тогда вдруг сказала: «Я дам тебе номер телефона одного надежного человека, которому я доверяю. Если что-нибудь произойдет, звони ему». Я еще подумала: а что, собственно, может произойти? Я потеряла мужа. После его гибели я словно плыву по жизни, не замечая ее. Мой мир будто перевернулся. Я все делаю автоматически, ничего не замечая вокруг: хожу на работу, ем, смотрю телевизор…

– Я все прекрасно понимаю, – участливо сказал Забродов.

– Но я подумала: если кто-то пришел один раз, то он может прийти еще раз и убить меня, как убили Ирину. Я очень боюсь, Илларион. После трагической смерти Андрея мои нервы на пределе.

Воспоминания об Ирине Фемидиной болью отозвались в груди Забродова. Переведя дыхание, он тихо сказал:

– Обещаю вам, что все будет хорошо. Не волнуйтесь. Вместе мы обязательно найдем выход.

– Спасибо огромное вам, Илларион. Ирина была права: в вас действительно чувствуются надежность и основательность.

– Давайте поговорим о том, что пропало, – предложил Забродов.

– Хорошо, – Инга потерла виски.

– Вы говорили о газетах.

– Да, там было несколько газет.

– Что за газеты?

– Ведущие российские издания, выпущенные несколько лет назад. Я нашла их в столе у мужа после его гибели, стала их просматривать. Мое внимание привлекли статьи с обведенными маркером заголовками. Это статьи о немецких летчиках Второй мировой войны, как их…

– Люфтваффе, – выдохнул Забродов.

– Точно, о летчиках люфтваффе, – кивнула Родионова. – Заголовки были разными. А еще в каждой из этих статей маркером было обведено одно и то же предложение. Поразительное, конечно, совпадение, но это факт. Я была сильно удивлена.

– Инга, ничего не объясняя, я попрошу для вашей же безопасности больше никому не говорить об этих статьях и замеченных вами совпадениях. Просто забудьте о них. Представьте, что их нет. Хорошо?

– Я вас поняла, – дрогнувшим голосом ответила женщина.

– Повторяю, никому. Это очень важно.

– Я буду молчать, Илларион.

– Вот и отлично. Кстати, а что там были за фотографии?

– Несколько снимков времен учебы Андрея в суворовском училище. Знаете, как мы выяснили с Ириной, наши мужья учились там вместе.

– Вместе? – переспросил Забродов.

– Да, именно так. С тех пор они и были дружны.

– Вы можете подробнее вспомнить, что было изображено на пропавших снимках?

– На одной черно-белой фотографии Фемидин и Андрей в суворовской форме стоят вместе на Красной площади после парада на 9 Мая. Позади них – ветераны с боевыми наградами на груди. Милая такая фотография двух друзей, у которых оказалась трагическая судьба. Господи, это так все ужасно.

– А что вы можете сказать о других фото?

– Ничего особенного: спортзал, группа суворовцев, опять же Фемидин и мой Родионов стоят рядом, явно позируя, держат на вытянутых руках поднятые гири. Еще две фотографии сделаны на плацу, где суворовцы занимаются строевой подготовкой. Словом, я не понимаю, зачем все это похитили? Газеты, фотографии… Вероятно, вам виднее, раз вы предупреждаете меня о молчании.

– Об этом мы уже говорили. То есть вы считаете, что на фотографиях не было чего-то примечательного?

– Да, можно сказать, что это летопись «суворовской жизни» той далекой советской поры. Хотя… – Инга словно встрепенулась. – Была там одна фотография коллективная, я уж не знаю, взвод там, рота или еще что. В общем, на ней один суворовец во втором ряду был обведен тем же маркером, что и заголовки газетных статей.

– Вот как, – задумчиво произнес Забродов. – А как он выглядел? Вы можете его описать?

– Знаете, Илларион, я особо не всматривалась, тем более они там все в форменных зимних шапках. Даже предположить не могу, зачем муж обвел этого суворовца, – пожала плечами Инга.

Они замолчали, Забродов несколько минут напряженно думал, а затем спросил:

– А в каком году ваш муж окончил суворовское училище?

– Так сразу и не вспомню. Сейчас пойду посмотрю документы.

Инга встала с кресла и вышла в другую комнату. Забродов, откинувшись на спинку дивана и скрестив ноги, задумался: «Получается, что Родионов и Фемидин стали думать примерно одинаково. Ирина по телефону обмолвилась о статьях, в которых говорилось о летчиках люфтваффе. Оказывается, у Родионова были такие же статьи. Учитывая тот факт, что они были друзьями, не исключено, что Фемидин и Родионов могли обсуждать это. Вполне вероятно, хотя и не факт. А что это за таинственная фотография с обведенным маркером суворовцем? Думай, Забродов, думай!» – подстегнул себя Илларион.

В комнату вошла Инга.

– Я посмотрела дату окончания суворовского училища. Это было в далеком уже 1982 году, – сообщила она.

– 1982-й… Понятно, – раздумывая, произнес Илларион и после паузы спросил: – А что за записная книжка пропала?

– Я не в курсе. Ее я просто пролистала, там были какие-то записи Андрея. В общем, пожалуй, это все, что я запомнила. Откровенно говоря, мне жаль фотографий.

– Я вас понимаю.

– Ведь это же часть памяти об Андрее. Кому они могли понадобиться и для чего?

– Как говорится, Инга, если солнце зажигают, значит, это кому-то нужно, – продолжая напряженно думать, сказал Забродов.