Стреляю на счет три - Байкалов Альберт - Страница 6

Занимался он и сколачиванием подполья в соседних с Чечней республиках, организовывал взаимодействие и обмен информацией. Восемь лет назад Казим принимал участие в теракте на территории Северной Осетии. У одного из рынков Владикавказа был взорван автомобиль. Когда возвращались в Чечню, попали в организованную милицией засаду. Тогда-то Казим и получил четырнадцать лет колонии строгого режима. И то только потому, что его прежние злодеяния не были известны ФСБ. Однако вышел намного раньше. Так что, по большому счету, прокурор Сарпов, хотя ему и очень хорошо заплатили, мало что мог сделать. Просто настало время, когда пути-дороги этих «заклятых друзей» окончательно разошлись. Кто-то должен был умереть. А первым умирает тот, кто стреляет последним. Кроме того, Казим не был бы Казимом, если бы одновременно не преследовал несколько целей. Замышляя убийство Сарпова, он собирался продемонстрировать всем, что возмездие неизбежно настигнет отступников и рано или поздно коснется любого, кто свернет с истинно исламского пути борьбы с неверными.

Впрочем, Казим не был религиозным фанатиком, хотя исповедовал идеи ваххабизма. По-другому нельзя. Это именно то знамя, под которым он снова соберет людей. В сущности, большинству чеченцев сейчас, так же, как и ему, безразличны идеи мусульманского фундаментализма и шариата. Основная цель, ради которой они идут в моджахеды, – заработать деньги. Казим давно понял, что главной причиной тлеющей войны является низкий уровень жизни на Кавказе. Чем заниматься главе семейства или молодому мужчине в той же Ингушетии, если из десяти человек в республике восемь не могут найти работу? Ингуш – это не русский из глухой уральской деревни, который просто беспробудно пьет, постепенно сводя себя в могилу. На Кавказе традиционно мужчины несут ответственность за свои семьи. Это воспитывается с раннего детства. В противном случае такой народ обречен на вымирание.

Казим не сомневался, что алкоголизм и наркомания в России стимулируются из-за океана. Кроме этого, за годы войны в Чечне значительно выросло количество неграмотных людей. Как следствие, отсутствие образования. Молодежь, в отличие от своих сверстников в России, не может поступить в институты. Казим был уверен: сейчас, как никогда, можно не только хорошо заработать на оболванивании нищих, безграмотных людей, особенно молодежи, но и занять достаточно высокое положение среди лидеров сопротивления.

Казим посмотрел на часы и встал. Услышав шум, Назыф встрепенулся. Он откинулся на спинку стула, потер руками лицо, потянулся:

– Пора?

– Да, – подтвердил Казим, вынул диск из проигрывателя и уложил его в пластиковую коробку. – Иди, умойся.

Несмотря на то, что турок жил в той же гостинице, что и Казим, местом для встречи они выбрали нейтральную территорию.

Спустя полчаса Казим в сопровождении Назыфа вышел из такси на тихой улочке на окраине Баку. Пройдя по глухому переулку, они оказались перед утопающим в зелени двухэтажным домом. Назыф надавил на кнопку звонка, закрепленного на одном из столбов невысокой ограды из кованых прутьев. Между подстриженными в форме шаров кустами появился мужчина славянской вешности. В руке была портативная станция. Без лишних вопросов он подошел к калитке.

– Здравствуйте. Вас уже ждут.

По дорожке, выложенной тротуарной плиткой, Казим направился к дому. Они миновали просторную веранду и оказались в фойе. Снаружи дом выглядел скромнее, чем внутри. Мрамор, огромные диковинные растения и позолоченные перила впечатлили Назыфа, который был здесь впервые. Он споткнулся о ступеньку и едва не упал. Они прошли на второй этаж. Сопровождавший их мужчина любезно открыл высокие двери и посторонился, пропуская вперед.

В просторной комнате было прохладно. На украшенных коврами стенах было развешано инкрустированное серебром и золотом оружие. Полупрозрачные зеленые шторы прикрывали два огромных окна. Интерьер дополняли несколько шкафов с книгами и телевизионная панель.

Муджав сидел за столом, уткнувшись в ноутбук. За восемь лет турок сильно изменился. Залысины превратились в огромную, шоколадного цвета плешь, остатки волос поседели. Глаза опутала густая сетка мелких морщин. При появлении гостей лицо турка оживилось. Он опустил крышку и поднялся из-за стола:

– Здравствуй, Казим! Как я рад видеть тебя!

Казим ответил на рукопожатие и указал рукой на стоявшего позади Назыфа:

– Это мой новый помощник.

Турок сдержанно поздоровался и посмотрел за спину гостей.

Казим обернулся. На месте сопровождавшего их мужчины стоял уже другой. Он тоже был европейцем, но намного выше ростом и уже в плечах. Взгляд маленьких, болотного цвета глаз казался уставшим. Через загар на узком лице проступали веснушки, но волосы были русыми.

– Знакомьтесь, Джимми Ширрер, – представил Муджав.

Турок больше ничего не сказал. Однако, пожимая холодную и узкую ладонь Джимми, Казим сделал вывод, что он англичанин. Не имело смысла ломать голову и над тем, какое ведомство представляет этот человек.

Они расселись вокруг невысокого круглого стола.

– Господин Ширрер представляет в Баку международную организацию по правам человека, – турок посмотрел на англичанина, словно давая ему возможность поправить себя, и продолжил знакомство. – Мы давно сотрудничаем и уже хорошо знаем друг друга.

Ширрер кивнул, натянуто улыбнулся и с едва заметным акцентом заговорил на русском языке.

– Мне сорок лет. Моя работа всегда была связана с Россией. Этим могу объяснить свое знание языка. Готов ответить на ваши вопросы.

– Хотелось бы узнать, зачем мы понадобились правозащитникам? – спросил Казим, с ходу невзлюбив нового знакомого.

– Мне стало известно, что мой друг, – англичанин показал рукой на Муджава, – встречается с человеком, который отбывал срок за борьбу с оккупационным режимом. Я пожелал к нему присоединиться. Всегда интересно увидеть человека, побывавшего в застенках ФСБ, выслушать его мнение о проблемах Кавказа.

– Думаю, уважаемый Джимми достаточно знает обо мне, раз решился на встречу, – с плохо скрываемым раздражением проговорил Казим, глядя на Муджава. – Разве я не доказал свою преданность?

– Казим, тебя не было восемь лет, – Муджав развел руками. – Время меняет людей.

– Тогда зачем, по-твоему, я приехал сюда? – удивился Казим. – Неужели ты считаешь, что за эти годы меня смогли завербовать? – он хлопнул ладонью по колену. – Как я не подумал! Действительно, именно поэтому мне не дали пожизненный срок, а выпустили на семь лет раньше.

– Зря так шутишь, – Муджав сделал вид, будто обиделся. – Мы все это время следили за происходящим и, как могли, помогали.

– Извини, если обидел, – стушевался Казим. – Я даже не поблагодарил тебя за адвокатов.

– Ладно, – отмахнулся Муджав. – Это было нашим долгом, – он посмотрел на Джимми.

– Прежде чем приступить к обсуждению темы, из-за которой я приехал сюда, хочу напомнить, что косноязычность – одна из особенностей людей нашего круга, – англичанин выдержал паузу, словно давая возможность чеченцам переварить услышанное. – Казим, вы должны понимать, что не всегда уместно называть вещи своими именами. Я бы сказал, неэтично. Это даже со стороны выглядит нелепо. В обиходе вы террорист, а я английский шпион. Да! Да! – он закивал головой. – Как бы вы не избегали таких определений, так оно и есть для большей части граждан вашей страны. Зачем бравировать, подменяя, как говорят русские, шило на мыло?

– Я предпочитаю, чтобы меня называли руководителем подполья, моджахедом, как угодно. Можно даже партизаном. Но никак не террористом, – зло проговорил Казим. – Я борюсь с неверными за свободу своего народа. Разве не так?

– Все так, – терпеливо, как с маленьким ребенком, продолжил разговор Джимми. – Но разве вы измените свое отношение к нашему общему делу, если вас будут называть как-то иначе?

– Конечно, нет, – окончательно разозлился Казим. – Но, если вы считаете меня террористом, я не буду продолжать разговор.

– Зачем все так утрировать? – Джимми примирительно улыбнулся. – Я всего лишь хотел сказать, что не вижу смысла отступать от правил. Не обязательно называть вещи своими именами. В конце концов, это отражается и на конспирации.