Трофей моей любви - Лэнгтон Джоанна - Страница 13

Эве снова захотелось рассмеяться, но она испугалась, что если начнет, то уже не сможет остановиться. Трой здесь? Да еще с родителями? Она уже была наслышана о том, что Воглеры крайне потрясены и разгневаны. Все больше народа ополчалось против нее. Во времена мрачного средневековья ее вытащили бы на пустырь и сожгли как ведьму за то, что она оскорбила чувства стольких людей. Еще неделю назад Эва страстно ненавидела

Скучный образ «скромной и славной девушки», а сегодня отдала бы десять лет жизни, чтобы только вернуть назад свою репутацию и не ловить на себе косые взгляды, не видеть, как соседки толкают друг друга локтем и поворачиваются к ней спиной. Дурная слава-это вовсе не шутка в маленьком сплоченном мирке на задворках крупного города, где люди считают себя вправе выносить приговор чужой нравственности.

Прозвенел дверной звонок. Не успела Эва дойти до середины сверкающего чистотой холла, как путь ей преградил Трой.

– Эва, я должен был увидеть тебя. Нам надо во всем разобраться.

– Расскажи им правду, – с трудом выговорила она, раздосадованная его настойчивостью, и попыталась высвободить свою руку из его пальцев.

– Зачем ты сказала тете, что между нами все кончено? И как тебя угораздило попасть на этот глупый снимок вместе с Заком Сфаэлосом? – раздраженно спросил он. – Ты разве не понимаешь, каким я выгляжу после этого идиотом? Я знаю, что между тобой и Сфаэлосом ничего нет… просто не могло быть…

Снова раздался продолжительный звонок, словно кто-то с усилием жал на кнопку. Пронзительный звук как ножом резанул по ее натянутым нервам.

– Отпусти меня, – взмолилась она.

– Я люблю тебя и по-прежнему хочу, чтобы мы поженились…

Эве невыносимо было его слушать. Она с такой силой рванулась, стараясь высвободить свою руку, что чуть не налетела на входную дверь. С застывшим на лице выражением безысходности она быстро отворила ее.

Это был Зак! От неожиданности Эва отпрянула назад. Но тут же испытала такое громадное облегчение, что у нее даже закружилась голова. Она покачнулась, перед глазами все поплыло, и тут же крепкие руки стремительно протянулись и подхватили ее, прежде чем под ней успели подогнуться колени.

– Что тут у вас, черт возьми, происходит? – холодно осведомился Зак.

– Зак… увези меня отсюда… пожалуйста, – прошептала Эва, прислоняясь к его плечу.

– Уберите-ка от нее свои руки! – шагнул к ним Трой, как только пришел в себя от изумления.

Но Зак не обратил на него внимания. Развернувшись на каблуках, он вышел с Эвой на крыльцо и подвел ее к черному «порше», невозмутимо усадил ее на место рядом с водительским и негромко произнес:

– Я вернусь через минуту, дорогая.

Эва прерывисто вздохнула. Почему она решила, что Зак-рыцарь на белом коне, который бесстрашно примчался ей на выручку? А, неважно. Главное-она знала, что еще ничье появление никогда не радовало ее так сильно. А сейчас ей больше ничего и не было нужно.

Она увидела, как Зак снова вышел из дома, но даже не полюбопытствовала, зачем он возвращался туда. Ветер растрепал его темные волосы, но они были подстрижены настолько безупречно, что тут же снова легли как положено. В его глазах отразилось солнце. Он выглядел потрясающе элегантно в великолепном костюме жемчужно-серого цвета, несомненно, итальянского покроя. И Эва поймала себя на том, что невольно задает себе вопрос: кто же была та женщина, место которой заняла теперь она, Эва Рентон?

Зак уселся рядом с ней.

– Тебе хочется поехать в какое-нибудь определенное место?

– Все равно куда.

Он непринужденно рассмеялся.

– Боже, я, кажется, удачно выбрал время. У меня есть кое-какие планы…

Это не удивляло. Зак всегда знал точно, куда едет и что будет делать. Не то что Трой… Трой, которого она некогда наивно считала сильным, решительным и честным, с болью подумала Эва. Сейчас бывший жених казался ей безнадежно запутавшимся, мечущимся между ней и Абигайль и не способным быть до конца преданным кому-то из них. Если бы Трой, придя тогда к ней на работу, сказал, что любит Абигайль, она смогла бы это понять и не перестала бы его уважать.

– Почему ты решил приехать? – спросила она, немного успокоившись.

– Может, я соскучился?

– Вряд ли…

– Ну, тогда я немного беспокоился о впечатлении, которое произвела эта фотография в газете на твоих родных.

– Как там? «Скромная секретарша неожиданно высоко взлетает»… или «Зак Сфаэлос снисходит для разнообразия до…

Зак небрежно бросил ей на колени газету.

– Ты еще не видела последних публикаций? Эва настороженно замерла.

– Я полагала, что мои пятнадцать минут славы уже позади.

С упавшим сердцем она прочла колонку светской хроники. Как сообщалось, Адель Пату была крайне возмущена, узнав, что ее променяли на женщину, о которой она отзывалась как о «невзрачной захудалой машинистке». Далее актриса свидетельствовала, что эта самая машинистка назвала своего шефа «лощеной развратной свиньей».

– Да, я сказала это, – невнятно прошептала Эва. – Я сказала это в тот день, когда она звонила тебе в офис… И еще что она должна быть рада, что избавилась от тебя.

– Тебя одолел приступ честности?

– Ты имеешь полное право сердиться, – натянуто признала Эва.

– На данный момент это вполне справедливая оценка моего характера. Мне-то все равно, но, насколько я знаю Адель, она найдет способ раскручивать эту историю до бесконечности.

Даже услышав это пугающее утверждение, Эва почувствовала, как впервые за последние дни ее постепенно заполняет ощущение покоя. Было огромным облегчением вырваться из гнетущей атмосферы дома Фремонтов.

– Абигайль ждет ребенка.

Эти слова совершенно неожиданно вырвались из ее уст. И Зак оглушительно расхохотался. Эва изумленно взглянула на него.

– Извини, дорогая. С моей стороны это невеликодушно… но кем бы там ни была Абигайль, у меня складывается впечатление, что эта особа прекрасно может о себе позаботиться.

– Трой еще не знает. Конечно, стоит ему узнать… он оставит меня в покое.

– Ты этого хочешь?

– Да… без сомнения! – с жаром воскликнула Эва.

– Подозреваю, что теперь опалу с тебя снимут, – спокойно сообщил Зак. – Раз уж я явился к вам домой, то решил заодно поставить их в известность.

Эва подалась вперед, и ремень безопасности упруго натянулся.

– О чем?

– Я всего лишь хотел представиться твоим родственникам. Ты, конечно, не думала, что в разгар обстрела я появлюсь рядом с тобой как злодей, которого замучила совесть.

Эва уставилась на него широко открытыми глазами.

– Что ты им сказал?

– Только заметил, что наши с тобой отношения; начались лишь после того, как ты узнала, что твой жених и кузина встречаются за твоей спиной, Я был с ними добрее, чем они с тобой, – продолжал Зак невозмутимо. – Я умолчал о том факте, что ты застала их под простыней. Но я все же не в состоянии понять, почему ты считаешь необходимым их выгораживать, даже когда на твою голову посыпались все шишки.

– Ты не знаешь, как это огорчит дядю и тетю…

– Что же, пусть себе огорчаются. Она их дочь, а ты ей не нянька.

– Но ты не имел права рассказывать! – воскликнула Эва.

– После того, что мне удалось нечаянно подслушать, прежде чем я вошел в комнату, мне доставило удовольствие немного пооткровенничать. Твоя кузина довольно неубедительно разыграла сцену обморока. А вот бывший жених очаровательно изобразил попавшегося на удочку палтуса. А когда я уже повернулся, чтобы уйти и предоставить им возможность переваривать информацию, довольно крупная блондинка в жемчугах отпустила крайне обидное заметание о нравственном уровне твоей кузины…

И это задело ту столь сильно, что она восстала из обморока, как вампир из могилы, и принялась вопить во все горло. – Голос Зака задрожал от едва сдерживаемого смеха.

– Полагаю, ты неплохо развлекся? – Голос Эвы тоже невольно дрогнул. Ее искренне расстроило высокомерное равнодушие Зака к чувствам участников сцены, но нарисованная им картина была настолько правдоподобной, яркой и насыщенной мрачным юмором, что и она не смогла сдержать улыбку.