Счастье обретения - Лэнгтон Джоанна - Страница 10

Анхел лежал теперь на спине, раскинувшись на одеяле и прикрытый до пояса простыней. Лучи предзакатного солнца пронизывали тонкие оконные занавески и мягко освещали красивое лицо Анхела, волевой подбородок, четко очерченный рот, густые завитки темных волос на груди.

Затаив дыхание, Эмилия осторожно забралась на свободное место у стены, опасаясь задеть мужа и разбудить. Склонившись над ним, она смотрела, как равномерно поднимается и опускается его грудь, дыхание было почти не слышно. Но даже во сне от него исходила странная притягательная сила, которую она ощущала всем своим существом. Эмилия дотронулась до его предплечья, и Анхел пошевелился. Она почувствовала, как мышцы напряглись под ее пальцами. Ей вдруг захотелось отдернуть руку, но желание выразить наконец свою любовь оказалось сильнее. Она прижалась губами к его плоскому животу, потом провела кончиком языка по его коже, отчего дрожь пробежала по ее телу, напряглись груди и набухли соски. От него исходил невероятно манящий запах, по которому она тосковала в его отсутствие. Положив ладонь на его бедро, Эмилия начала медленно сдвигать вниз простыню. Что-то проворчав спросонья, Анхел потянулся к ней и, запустив пальцы в ее распущенные волосы, прижал к себе. Эмилия ахнуть не успела, как он прильнул к ее губам в долгом и жадном поцелуе, от которого она мгновенно оказалась во власти желания. Он поднял ее на себя, пальцами помогая их полному сближению. Эмилия вздрогнула от боли и не сдержала короткого стона. Анхел почти мгновенно замер. Схватив ее за предплечья, он снял ее с себя и растерянно уставился на нее темными как ночь глазами.

— Эмилия?!

Для нее время остановилось, но, несмотря на абсурдность ситуации, Эмилия мысленно отметила, что Анхел откликнулся на ее ласки, пока окончательно не проснулся. Заметив, с каким выражением он разглядывает ее сексуальное белье, она впала в оцепенение. Анхел зажмурился, потом распахнул глаза и снова уставился на нее.

— Бог мой! Во что это ты, черт возьми, играешь?

Забираясь к нему в кровать, Эмилия представляла всю эту сцену по-другому, надеясь, что проснувшийся Анхел просто молча прижмет ее к себе. Вместо этого он отпрянул от нее в совершеннейшем потрясении и задает ей самый идиотский вопрос из всех, какие когда-либо ей задавал.

— А почему ты так вырядилась? Недоумение Анхела возросло, когда он увидел, что она в туфлях на высоких каблуках.

— Я… я не знаю, что ты хочешь услышать от меня…

Язык ее беспомощно заплетался, и Анхел строго сдвинул брови.

— Ты выпила? — грозно спросил он.

— Ну, э-э… чуточку…

— Так, — протянул Анхел, глядя на ее испуганно-виноватое лицо. — Чтобы забраться ко мне в постель, тебе понадобилась бутылка?

— Да… то есть нет!

Гнев Анхела окончательно смутил и расстроил Эмилию.

— Ты так надралась, что залезла в постель, не сняв туфель. Я оставил дома застенчивую жену-пуританку, а нахожу женщину, которая залезает на меня, как первоклассная проститутка!

Ошарашенная таким зарядом гневного презрения, растерявшись от такого поворота ситуации, Эмилия задом стала сползать с кровати, бормоча в отчаянии:

— Нет… нет, на самом деле все не так…

— Кто он? — Вопрос прозвучал как выстрел. Анхел ухватил ее запястье цепкими как клещи руками, — Имя этого мерзавца! Который совершил с тобой такое превращение, пока меня не было! Имею я право знать, кто спит с моей женой, когда меня нет дома?

Он был похож в этот момент на злобного пирата, волосы всклокочены, лицо исказилось от ярости. Румянец глубокого смущения на лице Эмилии сменился бледностью насмерть перепуганного человека. Атмосфера накалялась. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Эмилия молчала, но нервы ее были на пределе. Наконец он выпустил ее руку. Она сползла с кровати, схватила с кресла халат и дрожащими руками натянула на себя. Неужели она похожа на проститутку, пусть и первоклассную? Чувства униженности, стыда, разочарования сплелись в тошнотворный клубок в ее желудке. Просто она не нужна ему! Почему она вдруг решила, что через столько лет у нее получится то, чего не получалось раньше? Поздно меняться, слишком поздно. Теперь по собственной глупости она наяву переживает ночной кошмар. Да еще это обвинение, будто она спала с другим…

— Думаю, это Майкл… — выкрикнул неожиданно Анхел и сжал кулаки. — Змееныш, смазливое ничтожество! Стало быть, он все-таки дождался своего часа!

Эмилия застыла на секунду, затем метнулась к выходу и, влетев в ванную комнату, заперлась на щеколду. Последние слова Анхела вызвали в ней панику. Едва дыша, она попыталась собраться с мыслями. Неужели Анхелу все известно'7 Иначе почему он назвал Майкла? Значит, всему виною та ложь, которую смаковали в светской хронике несколько месяцев спустя после исчезновения Анхела. Значит, ему рассказали, иначе почему такая мысль могла прийти ему в голову?

Эмилия услышала, как Анхел подергал ручку, потом постучал в дверь.

— Открой, Эмилия, я уже успокоился, и нам надо поговорить.

Эмилия отступила от двери. Она никогда не выйдет отсюда, она состарится и поседеет здесь. Она никого и ничего не хочет. Она не желает ни думать, ни говорить, ни видеть. Сбросив халат, Эмилия содрала с себя лиловые тряпки и сунула их в бак с грязным бельем, содрогаясь от омерзения. Потом скинула туфли и снова закуталась в халат. На лице ее застыла маска отчаяния. Все у нее с Анхелом получается не так как надо, просто какой-то ужас!

— Эмилия, я дверь выломаю, если ты не откроешь.

На это он не пойдет, успокоила себя Эмилия, с его-то холодным высокомерием. Лицо потеряет. Правда, бросая ей обвинение, он не выглядел холодным и высокомерным.

— Все равно ты бросаешь меня! Зачем мне эти разговоры? Я не выйду отсюда! — Она вдруг разрыдалась от горького чувства ожидавшего ее одиночества.

Дверь с грохотом распахнулась и ударилась о стену. От удивления Эмилия перестала рыдать и стояла с открытым ртом, побледнев при виде Анхела. В джинсах и голый до пояса, лицо заросло щетиной, черные волосы торчат во все стороны, глаза сверкают — короче, вид устрашающий.

— Расслабься… — попросил он, явно желая ее успокоить.

Эмилия не могла расслабиться. От потрясения, вызванного необычностью его поведения, Эмилия лишилась дара речи.

Анхел шагнул к ней, обнял за плечи и привлек к себе. Сердце его билось так же часто, как и у нее. Он повел ее в гостиную. Ноги у нее подкашивались от слабости и были словно ватные, она дрожала как осиновый лист.

— Почему ты обвинила меня, будто я тебя бросаю? — с легким укором спросил Анхел. Похоже, он не принял всерьез ее обвинение. — Почему бы тебе не полететь со мной в Нью — Йорк? Всего-то на несколько дней. Как только я разберусь с неотложными делами, мы улетим в Испанию.

— В Испанию?

Только тут до Эмилии дошло, что все это время она неправильно понимала его. В его намерения и не входило бросать ее, он говорил о том, что не может оставаться здесь, в этой крошечной квартирке. Огромное напряжение, в котором так долго она находилась, отпустило ее, и у нее закружилась голова.

— Первое, о чем сообщил мне брат, это о смерти бабушки Дорис пять лет назад.

Эмилия ахнула про себя с досадой, как же она могла забыть об этом. Для всех эта новость уже устарела, но не для него. Когда Анхел пропал, Дорис, обожавшая старшего внука, не смогла этого пережить. Глубокое потрясение спровоцировало сердечный приступ, от которого она и скончалась. Анхел все понимает, он умный, с болью подумала Эмилия. Ему очень тяжело чувствовать себя невольной причиной смерти самого дорогого на свете человека.

— Насколько мне известно, Дорис в то время занималась очередным грандиозным проектом по восстановлению родового замка. — От сдерживаемого горя голос его звучал еще ниже обычного и стал слышнее акцент, а она глотала слезы от сострадания к нему. — В своем завещании она написала, что замок с усадьбой под Пласенсией нужно продолжать восстанавливать до тех пор, пока меня официально не признают погибшим. Пока об этом мало кому известно, и я надеюсь, что замок послужит нам надежным убежищем от любопытных папарацци.