Морские приключения Лисенка - Априлов Борис - Страница 2

— Правильно, Лисенок… Поступи ты наоборот, это было бы ошибкой.

— Почему?

— Потому что неправильно сначала принимать решения, а уже потом размышлять и сожалеть. Ты умный ребенок, и мы с нетерпением ждем, когда ты вырастешь.

— А что вы тогда станете делать?

— Введем тебя в Лесной совет. — Лисенок даже вздрогнул при мысли о том, что когда-нибудь станет сидеть на одном месте и принимать решения. Медведь, видимо, понял его состояние и сказал: — Слушаю тебя.

— Я хочу знать, что происходит с мыслями живого существа, когда оно умирает.

Мысли тоже умирают?

Медведь почесал затылок, нос, потом начал кашлять. Лисенок тоже принялся кашлять. Потом смутился и опустил голову.

— Итак, — начал Медведь, — все зависит от мыслей… Важные, глубокие мысли продолжают жить и после смерти, а незначительные, пустые — умирают вместе с нами… Даже больше того — порой мелкие мысли умирают раньше того, кому они пришли в голову… Понимаешь меня или повторить все сначала? Если хочешь, объясню тебе на схеме.

— Нет, нет, — ответил Лисенок. — Мне кажется, что я вас понял. Значит, мысли живут и после смерти того, кому они пришли в голову…

— И мысли, и дела, — уточнил Медведь. — Если это стоящие дела и мысли.

— Все ясно. Большое спасибо. Медведь посмотрел на письменный стол, потом на своего юного гостя:

— У тебя есть лист бумаги?

— Нет.

Медведь оторвал от последней страницы своего доклада оставшийся неисписанным клочок бумаги, что-то написал на нем.

— Что вы там написали? — с любопытством спросил Лисенок.

— «Я на заседании. Не беспокойтесь. Вернусь вечером. Медведь…» Оставлю записку, чтобы дома не беспокоились… Пошли, я опаздываю.

Они вместе вышли из дома Медведя. Приколов с наружной стороны двери записку, председатель Лесного совета попрощался с Лисенком и отправился на заседание.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ЧТО МОЖЕТ НАДЕЛАТЬ ОСТАВЛЕННАЯ ЗАПИСКА

Ветер раскачивал записку, и она трепетала, как лист на дереве. Лисенок с волнением смотрел на нее. В его голове зарождались новые мысли. Он и не предполагал, что какой-то раскачиваемый ветром клочок бумаги может породить такое множество мыслей. «Выходит, в жизни даже это предвидено. Если кто-то хочет исчезнуть, достаточно оставить записку и… Все предвидено, только мы, дети, этого не знаем и потому совершаем ошибку за ошибкой».

— Ты что на меня уставился? — неожиданно спросила записка.

— Просто смотрю на тебя и думаю.

— О чем?

— Значит, таким образом оставляют записки, а?.. Я слышал об этом, но впервые вижу, как это делается.

— Так и оставляют, — подтвердила записка. — Пишешь, прикалываешь и уходишь!..

— Приколоть и уйти легко, а вот написать… Ты даже не представляешь себе, как трудно дается мне письмо.

— Это меня не интересует. Моя жизнь коротка. Меня прочтут и сразу же порвут. Не дадут даже порадоваться жизни. Поэтому уходи и не мешай мне любоваться природой…

Маленький озорник с досадой посмотрел на записку и сказал:

— Может, ты и записка, может, ты и висящая, и говорящая, но невоспитанная, поэтому я не желаю иметь с тобой дело!.. Даже «до свидания» тебе не скажу!

И Лисенок пошел по тропинке. Вскоре он увидел кукушку.

— Не надоело тебе всю жизнь петь одну и ту же песню?.. Ку-ку, ку-ку…

— Что с тобой. Лисенок?

— Настроение плохое… В этом лесу меня оскорбляют па каждом шагу.

— Это тебе только кажется, — возразила кукушка. — Ты что-то вбил себе в голову, и теперь все видится тебе в ином свете.

Сорванец поспешил уйти, опасаясь, что кукушка прочтет его мысли и посвятит в его планы весь лес. Но потом успокоился, вернулся домой, нашел листок бумаги и снова убежал в лес.

Лисенок впервые держал в руках карандаш. Он осмотрелся, бросил взгляд на листок бумаги, потом упер в него острие карандаша. На бумаге появилось нечто вроде черточки. Лисенок пришел в восторг.

— Это написано мною!.. Может, я написал нечто исключительно интересное, но ведь я не умею читать, и написанное останется для меня тайной. Это настоящая трагедия — уметь писать и не уметь прочесть написанное.

Полюбовавшись своим творением, непоседа направился к дому Лохмача. Волк занимался своим утренним туалетом — приглаживал шерсть перед тем, как отправиться в Лесной совет.

— Доброе утро, дядя Лохмач!

— Доброе утро, Лисенок. Чем занимаешься?

— Да ничем особенным, — скромно ответил Лисенок. — А вы что делаете?

— Приглаживаю шерсть, но стремлюсь, чтобы нрав у меня оставался прежним. Наверно, тебе нужна моя помощь?

Надо же — все угадывают его мысли!

— Что-то вроде того, — сказал маленький непоседа. — Со мной приключилась неприятность. Я вдруг понял, что совершенно забыл, как пишется буква «Я». Если можно, напишите ее вот здесь.

Лохмач взял карандаш и написал на листе букву «Я».

— Ну, конечно! Теперь и я вспомнил! — воскликнул Лисенок, разглядывая букву… — Спасибо. До свидания.

Озорник быстро побежал по тропинке, а Лохмач удивленно смотрел ему вслед. А Лисенок уже распевал новую песню:

Неожиданно он увидел Ежа. Тот нюхал красивый синий цветок. Вдыхая, еж превращался в большой шар, выдыхая, снова становился продолговатым. Лисенок выбрал удобный момент и произнес:

— Доброе утро, дядя Еж!.. Чем занимаетесь?

— Учусь нюхать цветы.

— Понимаю… Это должен уметь каждый. Таким образом привыкаешь отличать запах цветов от запаха одеколона.

— Что ты говоришь такое? — возмутился Еж. — Ты же знаешь, что в доме повешенного не говорят о веревке!

— Я говорю об одеколоне, — пояснил Лисенок.

— Это почти одно и то же, одеколон напоминает о бритье… Представь себе бритого ежа и ты поймешь меня.

— Честно говоря, я уже не знаю, с кем как разговаривать, — обиделся Лисенок. — Я хочу на этом месте написать букву «Н», но не решаюсь попросить вас об этом. Кто знает, что вы подумаете.

— Что-то я опять тебя не понимаю.

— Впрочем, почему бы вам не написать ее!.. Я буду хранить написанную вами букву, как память…

Еж с готовностью написал букву, потом украсил ее иголкой и заявил, что это его личный почерк. Лисенок поблагодарил ежа и побежал прямо к домику зайца Сивко.

Сивко грыз большую репу. Непоседа стал следить за его движениями. Заяц так мастерски обгрызал ее со всех сторон, что репа становилась все меньше, но не утрачивала при этом первоначальной формы.

— Почему ты обгрызаешь ее со всех сторон?

— Изобрел новый способ, — объяснил Сивко. — Так все время кажется, что репа целая. Сначала это была большая репа, потом стала репой поменьше, потом совсем маленькой. Такое впечатление, будто съел несколько различных по величине реп.

— Ну и что?

— Как что?.. Одно дело — съесть всего одну репу, другое — несколько. Ведь так?

— Нет, не так.

— Почему?

— Потому что репы считают по хвостикам.

— К сожалению, ты прав, — грустно согласился заяц.

— Сивко, как пишется слово «АРБУЗ» — с буквы «А» или с буквы. «О»?.. Мне кажется, что раньше его писали с буквы «О».

— Не слышал такого, — ответил Сивко. — Я всегда пишу его с буквы «А».

— А не мог бы ты написать это слово вот на этом месте?

— С удовольствием.

Заяц принялся медленно, словно наслаждаясь вкусом слова, выводить его.

— Как только напишешь первую букву, остановись, хочу полюбоваться ею, — попросил маленький хитрец.

— Готово!

— Значит, это буква «А»?

— Да.

— Надо сходить и к Филину.

Филин спал в ветвях дуба. Лисенок пожелал ему доброго утра, но Филин недовольно поморщился и буркнул в ответ что-то неопределенное.

— Что вы сказали? Вы что-то сказали? — насторожился Лисенок.

— Для Филина утро никогда не может быть добрым. Другое дело, если ты пожелаешь мне доброго вечера или ночи. Ночь — это по мне.