Король и Шут (СИ) - Туровников Юрий Юрьевич - Страница 32

— Спасибо, что помог, дружище.

— Пара пустяков. Без твоей идеи ничего бы не вышло, — ответил тот и кивнул в сторону.

Шут проследил направление. На опустевшей площади стоял Генерал. Его некогда расправленные плечи сейчас ссутулились, а руки безжизненно висели вдоль туловища. Он явно не ожидал такого поворота событий. Прохор вздохнул, надел свой колпак и, спрыгнув с помоста, подошел к Министру.

— Не переживай ты так. Ну подумаешь, проиграл. Мы же не на твое годовое жалование спорили!

Генерал шмыгнул носом.

— Да уж лучше бы на него! Позор-то какой… — Он вздохнул.

— Королеве спасибо скажи, это ее идея, не моя, — шут пожал плечами.

— Да неможно молнию поймать! — воскликнул униженный вельможа. — Не-мож-но! Тебе этот увалень помог. Это не честно! Шарлатаны!

— Тс… — Прохор приложил палец к губам, призывая Министра к тишине. — Неубедительный довод. Десятки людей видели, что молния сверкала в моей сумке. Прими это достойно. Ладно, пойду я, — весельчак похлопал будущего дозорного по плечу, — Генрих заждался, да и проголодался я чего-то. Спокойного дежурства!

И шут, смеясь на всю площадь, побежал в сторону ворот.

Глава седьмая

Вечером в таверне народу собралось в два раза больше, чем обычно. Хозяину пришлось даже убрать несколько столов, но гости не возражали, можно и постоять, тем более что так больше войдет еды и пива, а это выгодно и самому владельцу заведения. Мадлен, жена хозяина, лавировала между посетителями с подносом, уставленным кружками, словно каравелла между рифов. Все в один голос обсуждали сегодняшнее событие, более того, каждый считал своим долгом подойти к столику, за которым сидел шут, чокнуться с ним и хлопнуть по плечу, словно они с Прохором закадычные друзья. Хмельной балагур стойко терпел и натужно улыбался. На его счастье на маленькой сцене появились музыканты и отвлекли от шута внимание. Артисты взяли в руки инструменты и начали играть. Дрон приветливо помахал гостям харчевни, а Михась улыбнулся в свойственной ему манере и затянул песню, которая дюже походило на ту, что исполнялась днем на площади. К тому же главным героем в обеих был один и тот же человек, но об этом знали только музыканты и сам шут. Прохор пригорюнился, прислонился к стене и стал слушать.

Едва песня закончилась, рядом с весельчаком, который сейчас таковым не выглядел, сел Даниэль.

— У тебя такой вид, будто ты сейчас расплачешься, — и он ополовинил кружку.

— Знаешь, — вздохнул шут, — ведь эта песня про меня. Об этом мало кто ведает: только я, да они, — и Прохор кивнул в сторону музыкантов. — Возьми еще пива, я расскажу и тебе.

Мастер щелкнул пальцами и крикнул.

— Женщина, еще два пива, мне и моему другу!

Уже через мгновение Мадлен поставила на стол желаемое. Музыканты заиграли песню про веселых троллей, подвыпившие посетители таверны сорвались в пого, а шут, опустошив одну кружку и пригубив из второй, подвинулся к изобретателю и начал свой рассказ.

— Давным-давно, в далекой стране жил-был маленький мальчик. Его имя тебе знать не обязательно, ибо оно ничего не значит и сути рассказа не меняет. Кем были его родители — он не знал. Жил с бабкой и дедом, родными или нет, неизвестно, но относились они к мальчонке, как к кровному. Рос паренек сорвиголовой, вечно встревал во всякие неприятности, за что получал тумаков от соседей по деревне. Старики души в нем не чаяли, но временами доставалось и от них рыжему непоседе. Дед с бабкой научили внука разным наукам, какими сами владели, хотя и науками их назвать сложно. Узнал мальчонка грамоту, счет освоил, по дому дела мог делать, в огороде и в полях всякое. В общем, не пропал бы, когда вырос. Любил пацаненок своих стариков. И вот однажды произошла беда. Дед Федот поехал на ярмарку, чтобы продать там кое-какие игрушки-безделушки, что мастерил по вечерам из дерева, вырезал, ловко орудуя ножами. Так вот, уехал старик и обещался вернуться к вечеру, но он не объявился ни вечером, ни на ночь глядя, ни утром. Федот не приехал вовсе. Старуха с внуком забеспокоились, попросили старосту съездить в город, вдруг дед застрял в каком-нибудь кабаке, хоть такого за ним и не замечалось. Но тот вернулся раньше и привез ужасные вести. Он нашел перевернутую телегу и то, что осталось от старика. Его задрал волк, — шут на мгновение замолчал и смахнул набежавшую слезу. — Серый не тронул кобылу, ведь та может копытом зашибить, а дед оказался легкой добычей. Эх, жаль, что Федот забыл дома ружьё! В общем, остался паренек с бабкой. А что они могли без твердой мужской руки? Мальчишка слишком слаб для физического труда, а одного желания мало в столь юном возрасте. Ни тебе поле вспахать, ничего другого. И пришлось пареньку стать душевнобольным. Ты же знаешь, что блаженным полагается помощь. Так вот, рыжий хитрец даже бабке ничего не сказал. Та подумала, что внучек свихнулся после потери деда, и пошла к старосте. Тот, сперва, не поверил, а после сам убедился: то мальчишка скакал по двору на четырех конечностях и лаял, как собака, то прикидывался свиньей и валялся в лужах, громко хрюкая. Пришлось старейшине каждый месяц выдавать старухе деньги на содержание безумца. И вот однажды, — Прохор перевел дух, опустошил кружку и продолжил. Даниэль сидел, положив подбородок на ладони, и внимательно слушал, не обращая внимание на царящие вокруг веселье. — Как-то ночью налетела на деревню гроза, страшная такая, каких не видали в этих краях уже лет сто. Мальчишка слишком заигрался в дурачка и решил, что ему можно все. Так вот, он схватил в сенях метлу и выскочил в поле. Рыжеволосый дуралей бегал в кукурузе взад-вперед и горланил на всю округу, что лучше него никто не сможет воевать с ветром. Селяне смотрели на все это безрассудство из окон своих изб и только смеялись. А гроза, тем временем, усиливалась. Видать, стихия разозлилась и так ударила, что народ с даже закрыл ставни, чтоб окна не побило. И вот с неба опустилась гигантская воронка, какая бывает на реке, там, где омут, и поглотила мальчишку. Одна метла и осталась. Больше рыжего весельчака в тех краях никогда не видели.