Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция - Млечин Леонид Михайлович - Страница 11

«Перед Андроповым, — рассказывает опытный Чазов, — стояла задача завоевать твердые позиции в партийной среде, привлечь на свою сторону руководителей среднего ранга, создать определенное общественное мнение в отношении его возможностей. В завоевании симпатий и поддержки партийного аппарата и, что не менее важно, секретарей крайкомов и обкомов, во многом определявших не только жизнь в стране, но и общественное мнение, незаменимым был Горбачев».

Был ли Горбачев близок к Андропову? Безусловно. Особенно после смерти Брежнева.

Михаил Сергеевич после пленума, избравшего Андропова генсеком, ходил веселый и торжественный, будто его самого избрали, как рассказывал его многолетний помощник Болдин. Вечером, когда Болдин зашел к шефу с очередной порцией документов, тот многозначительно сказал:

— Мы с Юрием Владимировичем старые друзья, семьями дружим. У нас было много доверительных разговоров, и наши позиции совпадают.

Андропов вытащил Николая Ивановича Рыжкова из Госплана и, минуя промежуточные ступени партийной лестницы, назначил сразу отраслевым секретарем ЦК КПСС по экономике. Уважение к Андропову Рыжков сохранил навсегда. В политическом истеблишменте он один воспринял смерть Юрия Владимировича как личное горе.

Андропов создал тандем Рыжков — Горбачев. Вызвал обоих в начале декабря 1982 года. Сказал Горбачеву:

— Михаил Сергеевич, не замыкайтесь только на сельском хозяйстве, поактивней подключайтесь к вопросам общей экономики.

2 декабря 1982 года на заседании политбюро утвердили распределение обязанностей между секретарями ЦК. В соответствии с протоколом заседания Андропов взял на себя следующие вопросы:

«организация работы Политбюро ЦК КПСС;

оборона страны;

основные вопросы внутренней и внешней политики КПСС и внешней торговли;

подбор и расстановка основных руководящих кадров».

Вторым в списке секретарей стоял Черненко. Ему поручалось вести секретариаты ЦК и курировать важнейшие отделы — все идеологические, оргпартработы, административных органов, а также привычные ему общий отдел и отдел писем.

Третьим значился Горбачев — ему доверили сельскохозяйственный отдел, отдел сельскохозяйственного машиностроения, легкой и пищевой промышленности, отдел химической промышленности. Это было совсем не то, чем хотел заниматься Михаил Сергеевич, но положение второго человека в партии занял Черненко. Он получил право вести заседания секретариата ЦК, а в отсутствие Андропова — политбюро.

Тем не менее страной управлял Андропов — пока физически мог это делать. Он выдвигал Горбачева и важнейшие вопросы решал с помощью Михаила Сергеевича, а Константина Устиновича старательно оттеснял от власти.

Положение Михаила Сергеевича сразу изменилось. Фактически Андропов опирался именно на него, постоянно звонил, приглашал, обсуждал с ним многие вопросы, давал поручения, далеко выходившие за рамки его прежних обязанностей. Андропов откровенно поддерживал Горбачева. Он поручил Михаилу Сергеевичу в апреле 1983 года сделать доклад по случаю очередной ленинской годовщины.

«Право выступить с таким докладом, — считает опытный партийный работник Наиль Бариевич Биккенин, — было своеобразным знаком отличия, показывающим, кто сегодня “кронпринц”, каковы его удельный вес в партийной иерархии и возможности на перспективу. Для Михаила Сергеевича это был дебют на открытой политической сцене».

Но ради Горбачева Юрий Владимирович не хотел ссориться с другими членами политбюро. В середине августа на секретариате ЦК под председательством Горбачева рассмотрели вопрос «Об опережающем росте производительности труда по отношению к заработной плате». На следующий день этот вопрос был вынесен на политбюро. Но тут, записал в дневнике Виталий Воротников (назначенный председателем Совмина РСФСР), возмутился глава правительства Николай Александрович Тихонов: проект постановления не согласован с Советом министров:

— Необходимо сначала разобраться в правительстве, а потом уже, если надо, выносить на политбюро.

Тихонов был недоволен тем, что секретариат ЦК берется за чисто хозяйственные вопросы.

— А что делать, если вы не решаете, — огрызнулся Михаил Сергеевич.

— Не пытайтесь работать по проблемам, в которых вы некомпетентны, — не менее резко ответил Тихонов.

Андропов не стал высказываться по существу, снял вопрос по формальной причине:

— Не дело вносить на заседание политбюро несогласованные вопросы.

Косвенно он сделал выговор Горбачеву. Представлять на политбюро неподготовленные вопросы считалось большим аппаратным промахом. Все важнейшие вопросы полагалось заранее согласовывать со всеми членами политбюро.

Михаил Сергеевич помог Андропову убрать те фигуры, от которых Юрий Владимирович хотел избавиться. В первую очередь от министра внутренних дел Николая Анисимовича Щелокова.

Андропов приказал начать борьбу с коррупцией. Схватились за то, что лежало на поверхности. Нужны были заметные имена, чтобы продемонстрировать желание новой власти карать преступников, несмотря на чины и звания. Учитывая личную нелюбовь Андропова к Щелокову, начали с министерства внутренних дел.

Сам Михаил Сергеевич пишет, что Щелоков, спеша показать результаты своей работы, подделывал криминальную статистику к выгоде своего ведомства. Министр говорил, что тюрьма не исправляет, поэтому сажать надо поменьше, а раз так, то и нет смысла регистрировать «несерьезные» преступления, за которые все равно никого не посадят…

Горбачев вспоминает, что в 1973 году он, тогда еще первый секретарь Ставропольского крайкома, провел большую проверку работы краевого управления внутренних дел. Вскрылась масса недостатков, заменили многих руководителей. Зато по статистике край стал выглядеть плохо. Щелоков обиделся. К Горбачеву приехал озабоченный заместитель министра внутренних дел Борис Тихонович Шумилин, втолковывал Горбачеву:

— Как же так? Вокруг порядок, а у вас такое творится. Спросят ведь — где был крайком?

Впоследствии, перебравшись в Москву, Горбачев по поручению Андропова заинтересовался делами Щелокова. Горбачеву передавали, что министр внутренних дел вроде бы решил ему отомстить. Михаил Сергеевич рассказывал:

— Когда я начал копать, против меня поднялся Щелоков. Когда умирал один из его заместителей, он специально попросил меня приехать и рассказал, что Щелоков велел меня уничтожить…

Когда был арестован бывший управляющий Кисловодским трестом ресторанов и столовых Николай Павлович Лобжанидзе, от него надеялись получить показания и на Горбачева, к тому времени переведенного из Ставрополя в Москву. Много позже сам Лобжанидзе рассказывал ставропольскому журналисту Борису Кучмаеву, что на первых же допросах от него потребовали дать показания о неблаговидных поступках Михаила Сергеевича:

— Вы же ему накрывали столы бесплатно. Оплачивали его кисловодские развлечения. Вы были кошельком крайкома партии. Если не дадите показания, сгноим в лагерях.

Лобжанидзе отвечал, что вообще никогда не встречался с Горбачевым:

— Если ему требовалось накрыть стол, то зачем ему красоваться в ресторане, где есть чужие глаза, когда для этой цели существуют закрытые санатории для начальства? Там первому секретарю организуют все, что нужно.

Других людей тоже уговаривали дать показания на Горбачева. Скажем, милицейского генерала Бориса Кузьмича Елисова, давнего знакомого Михаила Сергеевича. Елисова перевели в Москву, обещали ему повышение. Елисов ничего плохого о Горбачеве не сказал. Со временем он станет заместителем министра внутренних дел СССР.

В чем только не обвиняли Горбачева! Но известно, что взяток и подарков от подчиненных он не брал. Сам подарки дарил — высокому начальству и, конечно же, принимал московских гостей на широкую ногу в окрестностях Кисловодска. Местные умельцы знали, как это устроить…

Вопросы о назначениях Андропов решал вместе с Горбачевым и с помощью Егора Кузьмича Лигачева, которого они вытащили из Томска, где тот семнадцать лет был первым секретарем.