Короткий брак - Лэнгтон Джоанна - Страница 3

– Потрясение, ужас, – констатировал Ник с мягкостью, которая, однако, не ввела Пенни в заблуждение. – На твоем лице по-прежнему написаны все мысли и чувства.

В то время как твое по-прежнему бесстрастно, отметила Пенни где-то на задворках сознания.

– Ник… – с трудом вымолвила она, и ее захлестнуло до боли знакомое чувство вины, заставившее тут же замолчать.

– Да, твой муж, – пророкотал он.

Лицо Пенни залилось краской. Прикрыв глаза, она попыталась взять себя в руки.

– Ты ведь догадывалась, что рано или поздно я нападу на твой след?

– Да нет… нет… – пробормотала Пенни, подняв ресницы.

Теперь она испытывала панику, хотя много раз пыталась представить, что будет, когда сообщит неприятную для Ника новость.

Прекрасной лепки чувственные губы Ника сжались в твердую линию.

– На тебе просто огненными буквами выведено: «Виновна!», – с холодным отвращением проскрежетал он.

Ник знает! Знает о ребенке! О чем еще он может говорить? Должно быть, он надавил на бедную Люси, и та все выложила.

2

– Проводи меня в дом! – окинув взглядом дребезжащие леса, приказал Ник.

– Парадная дверь не открывается… придется обойти кругом.

С неловкостью ощущая присутствие мужа, который раздраженно приноравливал размашистую походку к ее маленьким шажкам, Пенни поспешила вперед.

– Мне жаль, Ник… действительно жаль, – проговорила она в полутемном коридоре со множеством дверей, который вел в кухню – единственное место, где она могла принимать гостей.

Хотя еще только начинало темнеть, она уже зажгла там свечи, поскольку помещение круглые сутки тонуло в полумраке.

Едва войдя в кухню, Ник устремил на Пенни ледяной взгляд.

– Когда я выясню все детали твоего подлого предательства, ты поймешь, что значит жалеть по-настоящему!

Пенни побледнела. Видимо, ее предательство заключалось в том, что она дала жизнь нежеланному для него ребенку.

– Иногда все идет не так, как предполагаешь, Ник…

– Только не в моей жизни… Во всяком случае, до тех пор пока в ней не появилась ты, – уточнил он.

Пенни вдруг почувствовала, что нуждается в опоре и положила руку на спинку продавленного кресла. Она неотрывно смотрела на Ника, словно впитывая каждую деталь его облика. Светло-серый костюм облегал широкие плечи и все это высокое мускулистое тело с изяществом, которого способны достичь только очень дорогие портные. Блестящие черные волосы растрепал ветер, но благодаря идеальной стрижке пряди уже послушно легли на место.

Едва удостоив сумрачным взглядом, сопровождаемым презрительным изгибом губ, нищенскую обстановку кухни. Ник снова посмотрел на жену. Сверкнувшие из-под длинных ресниц глаза остановились на ней, и Пенни словно ударило током. Хрупкое тело обдало жаром, лихорадочный румянец выступил на высоких скулах. Все чувства болезненно обострились, и к ней вернулось ощущение собственного тела, зато начисто пропала способность соображать.

Наступившая тишина звенела в ушах, нарушаемая только бешеным биением сердца. Пенни охватило такое желание, что она ощутила слабость, и испарина выступила на теле. Что в нем такого особенного? Много раз она задавала себе этот вопрос. Очевидные, бросающиеся в глаза вещи: он был фантастически красив. Его бабушка по материнской линии была итальянской графиней. В наследство от нее он получил врожденное изящество, черные, с синеватым отливом волосы и золотисто-смуглую кожу. Неужели это единственная причина, по которой она стремится к нему каждой клеточкой своего существа, а в его отсутствие чувствует себя лишь наполовину живой? Ну конечно же единственная! – с жаром убеждала она себя.

– Значит, тебе нечего сказать, – протянул Ник.

– Я все еще не пришла в себя, – откровенно призналась Пенни.

Не пришла в себя! Ее потрясение ничто в сравнении с моим, с внезапной жестокостью подумал Ник. Найти ее в такой нищете, в этой освещенной свечами комнате, лишенной элементарных удобств! Одетой, как цыганка, и худой как щепка! Без финансовой поддержки Блейнов всего за полтора года она окончательно опустилась. Так, как он и предполагал, так, как он и предсказывал! Ник взглянул на ее голые ступни и вспомнил, что ей пришлось бежать по острому гравию. И долго лелеемое негодование без остатка растворило чувство жалости. «Она может разгуливать под дождем, и ей даже в голову не придет спрятаться под крышей», – сказала о ней как-то Люси.

Люси… Рассудок Ника отреагировал на это своевременное напоминание, но взгляд продолжал скользить по легкой, с шелковыми оборками, юбке Пенни. Он вспомнил ее стройные, совершенной формы ноги, и напрягся. Недовольство собой усилилось еще больше, когда взгляд остановился на маленьких, не стесненных лифчиком грудях под запахивающейся батистовой блузкой.

Пенни откинула голову, и его тело немедленно отреагировало на этот жест. Рыжие волосы мягко светились в полутьме. Блики от свечей танцевали на маленьком лице, бледность которого только подчеркивала экзотическую форму огромных глаз, оживленных сейчас пробуждающейся чувственностью, и соблазнительность мягких, полных, розовых губ.

И на поиски этой женщины он потратил чуть ли не сто тысяч долларов и полтора года? Крошечная, худенькая, почти не похожая на других представительниц своего пола! Она была совершенно чужда условностей – эти мгновенные изменения выражения лица, эти порывистые движения, эти позвякивающие браслеты, вызывающие серьги в форме кошек, эта смешная одежда! Ее даже нельзя назвать красивой. В ней нет ничего, что привлекает его в женщинах… ничего, кроме одурманивающей, пьянящей, приземленной чувственности, которая была столь же неотъемлемой частью ее образа, как и запыленные босые ноги.

Пенни была похожа на маленькое дикое животное, всегда готовое к борьбе за выживание и не брезгующее никакими средствами, в том числе и чисто женским лукавством. С чего бы еще ей смотреть на него этим взглядом, выражающим недвусмысленный голод? Нет, Ник нисколько не сомневался: она знает, что привело его сюда. Судя по виноватому виду, Пенни по горло увязла в этой авантюре!

– Как ты могла так поступить с Люси? – со сдерживаемым негодованием спросил Ник.

Гладкий лоб Пенни прорезала морщинка. Она натолкнулась на холодный, сверкающий взгляд Ника, и ей показалось, что ледяная рука сдавила сердце. Над короткой верхней губой выступили бисеринки пота.

– Люси?.. Морщинка на лбу углубилась.

– Заем, Пенни.

– Какой заем? О чем ты говоришь?

– Оставь свои уловки, – проговорил он с мягкостью, от которой у Пенни волосы зашевелились на затылке.

Это была угроза. Если она не отреагирует, Ник разозлится еще больше. Но Люси… и какой-то заем?..

– Я действительно не знаю, что…

Ник медленно распрямил длинные пальцы. Атмосфера так накалилась, что Пенни почти слышала шипение пара.

– Значит, ты выбрала такую линию поведения, – процедил он, делая ударение на каждом слове. – Ты признаешь себя виновной только в том, что произвела на свет внебрачного ребенка, продолжая по закону оставаться моей женой?

Эти слова подействовали на Пенни словно пощечина. Она отшатнулась.

– Внебрачного ребенка? – дрожащим шепотом переспросила она.

– Пренебрежение общепринятыми нормами, похоже, глубоко укоренено в генах вашей семьи, – с убийственной интонацией заметил Ник. – Твой сын… ты… твоя мать… Ни один из вас не отдает дань такой условности, как, например, церковное благословение.

Осознав, что Ник считает Алана ребенком другого мужчины, Пенни с болью посмотрела на мужа.

– Нет… нет, Ник… Я…

– Не думаешь же ты, что я нуждаюсь в объяснениях? – Них презрительно приподнял черную бровь. – Я просто разведусь с тобой и не буду платить алиментов, можешь не сомневаться.

Развод! Это слово, словно пуля, пробило глухую стену недоумения. И, как пуля, вонзившаяся в нежную плоть, причинило ей невыносимую боль. Развод – это что-то окончательное и бесповоротное. Пенни посмотрела на Ника затуманенным взглядом, тонкая кожа натянулась на ее скулах.