Итальянский темперамент - Лэнгтон Джоанна - Страница 4

Марша подняла затуманенные слезами глаза на Эдди. Старик был поражен, но, похоже, решил заступиться за нее. Он решительно положил свою руку ей на плечо.

— С первого дня работы у нас мисс Лайонс зарекомендовала себя как прекрасный и верный работник и незаменимый специалист, — твердо возразил он.

— Да… одно из самых памятных достоинств Марши — как раз ее верность. — Винченцо негромко, как бы намекая на что-то рассмеялся. — Но, к несчастью, держать ее в офисе — рискованное удовольствие.

Марша выпрямилась во весь свой невеликий росточек — сто пятьдесят три сантиметра.

— Если вы позволите…

— Ты свободна, дорогая. — Винченцо утомленным жестом отмахнулся от нее и сосредоточил свое внимание на пыхтящем от ярости Эдди.

— Прошу извинить нас обоих, синьор Моничелли. — Старик дышал с хрипом и, по всей видимости, гнев в нем боролся с неприятным сознанием того, что Винченцо слишком богат, чтобы можно было так просто выказать ему свою неприязнь.

Марша с вызовом подняла голову и поглядела на Винченцо. Ее лицо было по-прежнему смертельно бледным.

— Мне кажется, что мне пора домой.

— Я провожу вас, — неожиданно предложил Эдди. Марше с трудом удалось подавить рвущееся из горла истерическое рыдание.

— В этом нет необходимости, — с трудом произнесла она и шагнула в сторону.

— Пусть себе идет, — ледяным тоном заявил Винченцо. Единственный из трех присутствующих, он полностью контролировал себя. — Она чувствует, что ее загнали в угол и не хочет сейчас отвечать на щекотливые вопросы.

— И у тебя хватит наглости марать меня, когда я уйду? — злобно прошипела Марша.

— За время нашей разлуки ты, кажется, слишком много возомнила о себе, дорогая, не так ли? — Его угрожающий взгляд пригвоздил ее к месту. — Мой тебе совет: побыстрее брось эту скверную привычку.

— Синьор Моничелли… — снова начал было Эдди.

Марша резко повернулась на каблуках и пошла прочь. И это оказалось самым трудным из того, что ей приходилось делать в жизни. Когда она добралась до противоположной стороны комнаты, то была вся в холодном поту. Ее ноги подкашивались, а руки тряслись от возмущения и обиды.

Неужели Винченцо специально разыскал ее, чтобы публично оскорбить. Он вовсе не был удивлен, когда увидел ее. Почему он осмелился разговаривать с ней так в присутствии ее работодателя? Почему решил унизить ее при всех? Что такого она ему сделала, чтобы он решил погубить ее репутацию?

— Вы будете брать свое пальто?

Марша вернулась к реальности и поймала на себе ожидающий взгляд скучающего гардеробщика.

Она уже продевала непослушные руки в рукава, когда появился покрасневший и встревоженный Шульц.

— Марша… вы уже уходите, — неловко начал он.

— Мне кажется, что после того, что произошло, мне не стоит оставаться, — сказала она.

— Меня ужаснула его грубость. Он вел себя совершенно непростительно. — Старик помедлил, потом заботливо и настойчиво спросил:

— Когда же все-таки вы на него работали?

— Сразу после окончания колледжа. Всего-навсего месяц. И он действительно уволил меня. — Марша гордо подняла голову, взгляд бирюзовых глаз был ясным и чистым. — Но могу вас уверить, что это не имело никакого отношения к моим деловым способностям. Боюсь, что причина, по которой я потеряла работу, была скорее личной, — закончила она, почувствовав, что у нее внезапно пересохло в горле. Эдди нахмурился и покачал головой. — Это крайне неприятно. Могу только надеяться на то, что в будущем синьор Моничелли воздержится от комментариев в присутствии моих коллег-директоров, — многозначительно сказал он. — Они будут крайне встревожены его позицией. Синьор Моничелли собирается внести весьма значительный вклад в нашу компанию, и естественно, мы не хотели бы никаких трений между ним и служащими.

Побледнев, Марша прошептала:

— Я понимаю.

— Тогда увидимся завтра.

Старик казался смущенным, и прощание вышло неловким. Марша заметила, что в его отношении к ней появился оттенок настороженности и холодного формализма. Его обычная, несколько старомодная дружелюбность за время, прошедшее с тех пор, как она покинула зал, куда-то исчезла. Но это было неудивительно. Видимо, они с Винченцо успели-таки поговорить о ней, и тот порекомендовал Шульцу отдать вожделенную вакансию другому.

В висках у Марши стучало, как будто там работал отбойный молоток. Вероятно, теперь она потеряла всякую надежду на повышение. Должность финансового менеджера, все надежды на то, что после завтрашнего ежемесячного собрания директоров она окажется в роли счастливой кандидатки, можно было послать ко всем чертям. Здравый смысл подсказывал ей, что теперь Эдди с легким сердцем отвергнет ее кандидатуру. Может ли он по-прежнему поддерживать Маршу после того, что наговорил ему о ней Винченцо Моничелли?

На выходе швейцар предложил вызвать для нее такси. Марта отрицательно покачала головой. Такси было роскошью, которую она не могла себе позволить. Ее сегодняшний шикарный вид был фикцией, блефом. На самом деле Марша была беднее церковной крысы, донашивала платья за сестрой и экономила на всем. Она жила в крошечной комнатенке, где умещалась одна кровать. Все деньги уходили на билеты на поезд, чтобы в пятницу вечером добраться до загородного дома Айрис. Она понимала, что даже это ей не по карману, но не пропускала ни одного уик-энда — слишком дороги для нее были эти дни.

В нескольких метрах впереди нее у тротуара остановилась машина. Из нее вышел Винченцо и внимательно поглядел на Маршу поверх крыши своего новенького серебристого «феррари».

— Залезай. Я подвезу тебя.

— Рыцарь с большой дороги, — проговорила женщина дрожащим голосом, не зная, плакать ей или смеяться. Что бы она ни сказала, чего бы ни сделала, это не оказало бы на Винченцо ни малейшего влияния. Он напоминал ей грузовик из первого фильма Стивена Спилберга «Дуэль» — она испытывала то же самое леденящее душу ощущение: как бы она ни старалась, он будет продолжать наезжать на нее.

— Мы еще не покончили с этим делом. Пытаясь спрятаться от пугающего взгляда черных глаз, которые проникали, казалось, в самую ее душу, Марша опустила голову.

— Оставь меня в покое.

— Ты от меня так просто не избавишься, — зловеще произнес он. — Садись в машину. И немедленно!

Ясно было одно — она должна узнать, что он имеет в виду под «этим делом». Винченцо был безжалостен, горяч и переменчив, как вулканы его родины, но, по крайней мере, одно ясно — с ума он не сошел.

Она покорно залезла в машину.

— Я даю тебе шанс, — с расстановкой произнес Винченцо, не пытаясь завести машину.

— Шанс? — недоуменно повторила она.

— Ты должна уволиться со своей работы.

— Уволиться? Ты что, свихнулся?! — воскликнула Марша вне себя от негодования.

— Если ты этого не сделаешь, то обстоятельства потребуют того, чтобы я кое о чем намекнул в соответствующем месте, — тихо и угрожающе произнес Винченцо. — Это ты-то финансовый менеджер? Да, да, как видишь, я знаю, что тебя собирались повысить. И не желаю, чтобы ты опять запустила свои маленькие, но грязные лапки в чужие деньги!

До этого, стараясь не смотреть в его сторону, Марша застывшим взглядом уставилась в ветровое стекло. Теперь же она повернула голову так резко, как будто он дернул за привязанную к ней веревочку.

— Ты намекаешь на то, что мне нельзя доверить деньги? — прошипела она, с ненавистью глядя на него широко открытыми глазами.

— Я не намекаю, я знаю точно. — Винченцо посмотрел на нее с жестокой иронией. — И пожалуйста, не гляди на меня своими невинными голубыми глазками — не подействует. Четыре года тому назад ты совершила преступление, и хотя закон оказался недостаточно проворным, чтобы отыскать твои следы… мне это удалось, — с расстановкой произнес он сдавленным от сдерживаемой ярости голосом. Его взгляд стал злобным. — У меня до сих пор имеются улики, с которыми я легко смогу упечь тебя в тюрьму…

— В тюрьму? — только и смогла произнести Марша пересохшими, трясущимися губами и вновь взглянула на него, не веря своим ушам.