Итальянский темперамент - Лэнгтон Джоанна - Страница 2

…Лука злорадно ухмылялся, глядя ей в лицо с нескрываемым торжеством.

— Ага, попалась, куколка… Что же, значит, моему братцу все можно, а мне-нет? Так ведь, крошка?

— Дайте мне пройти, мистер Моничелли! — ледяным тоном потребовала Марша, начиная нервничать.

— Не очень-то задирай нос, куколка! И не воображай, что теперь ты станешь здесь первой леди! До тебя так бывало со многими. И всех их вышибли отсюда вон сразу после того, как Винченцо удавалось затащить их к себе в постель, потому что мой принципиальный братец считает, что секс и работа несовместимы! Так-то…

…Тогда Марша оттолкнула его с дороги и прошла мимо с гордо поднятой головой. Она не верила злобным словам Луки. Кто же мог знать, что все случится именно так, как он предрекал?

…Через два дня остолбеневшей от неожиданности Марше вручили конверт с уведомлением, что фирма «Моничелли энтерпрайзис» в ее услугах больше не нуждается. Но самое ужасное было не это, а та формулировка, с которой ее увольняли: «за злоупотребление служебным положением». Получив уведомление, Марша долго сидела неподвижно, а потом ее охватил приступ дикого истерического хохота. Что это такое — «злоупотребление служебным положением»? В чем оно состоит? Неужели в том, что она забралась в постель босса, пользуясь своим положением при нем? Так, что ли, прикажете понимать этот бред?

Однако положение Марши было самым незавидным. Винченцо надолго уехал, и связаться с ним, чтобы во всем разобраться, она не могла. Остальные стали избегать ее, словно зачумленную. Волей-неволей пришлось убираться восвояси…

Два месяца после этого рокового дня Марша металась, как безумная птица. Обида, оскорбленное чувство, страх перед неопределенным будущим попеременно терзали ее. Поначалу она надеялась скрыть все от своей сестры Айрис-ей не хотелось признаваться, что ее выгнали с работы так быстро, да еще и с такой формулировкой. Марша думала, что сумеет быстро устроиться куда-нибудь. Однако с такими рекомендациями, какие она получила в «Моничелли энтерпрайзис», ей нечего было и думать о приличном месте. Самое большее, на что она могла рассчитывать, — место судомойки или официантки в закусочной, или что-нибудь в таком же роде. Через десять дней она, повесив голову, явилась к Айрис и ее мужу, Ричарду Форбсу, и во всем им призналась.

Айрис пришла в неистовство. Она призывала на голову Винченцо все земные и небесные кары. Самой Марше, правда, тоже немало досталось за глупость и податливость. Однако сестра винила во всем его — «прожженного соблазнителя», а ее считала невинной жертвой. Марша осталась у родственников и провела там три недели.

На исходе этого срока ее начали беспокоить новые страхи. До этого она даже не задумывалась, что могла тогда забеременеть. Такой опытный человек, как Винченцо, считала она, просто не мог не принять мер предосторожности. Но время шло, и она все больше тревожилась. Да и Айрис все чаще смотрела на сестру с выражением немого вопроса. Наконец Марша решила больше не прятать голову в песок и отправилась к врачу — вдруг все ее страхи окажутся ложными.

Но и этой надежде не суждено было сбыться. Она оказалась в ловушке. Безработная, бездомная и беременная! Что ей делать, куда идти? И что станется с ее ребенком? Стоит ли ей вообще рожать его, этого случайного отпрыска одной безумной ночи? Как отнесутся к известию о ее беременности Айрис и Ричард? Все эти мысли не давали Марше ни секунды покоя, впиваясь в ее мозг, словно сверло бормашины. Глухо застонав, она бросилась лицом в подушку и зарыдала от боли и ужаса…

…За окном смеркалось. Марша очнулась от холода. Она выпрямилась, тщательно вытерла носовым платком мокрое от слез лицо и села, устремив взор в одну точку… Ничего, она выдержит, Ей надо пройти через все. Она вынесла уже многое, вынесет и это. Нельзя только падать духом. Придется попросить защиты у Айрис и ее мужа на время, пока она сама не устроится. А это обязательно произойдет. Она еще докажет бессердечному скоту Винченцо Моничелли, на что способна Марша Лайонс! Но все это будет после… потом. Завтра. Завтра она начнет действовать. А сегодня она слишком устала. Ей надо уснуть, чтобы набраться сил для нелегкой борьбы…

Завтра она начнет новую жизнь…

1

— А это мой заместитель, Марша Лайонс.

Марша, улыбнувшись, пожала протянутую ей руку, а ее босс, Эдди Шульц начал представлять других сотрудников. В элегантном костюме от Армани, с аккуратно уложенным узлом золотисто-белокурых волос на затылке она могла бы сойти скорее за хозяйку, чем за одну из организаторов благотворительного приема. Вряд ли кто-нибудь смог бы догадаться, что она впервые в жизни играет столь важную роль, заменив неожиданно заболевшего гриппом настоящего заместителя Эдди, своего непосредственного начальника. Чья-то рука, ухватив ее за локоть, потянула в сторону.

— Каким образом, скажи на милость, ты раздобыла этот костюм? — прошептала Патти, работавшая в отделе связи со средствами массовой информации. — Ограбила банк, что ли?

— Это из гардероба моей сестры, — прошептала в ответ Марша, играя своими бирюзовыми глазами.

— Хотелось бы мне поменяться с тобой сестрами. Моя сестрица вечно наряжается как огородное пугало, — со стоном зависти сказала Патти. — А если бы даже мне и вздумалось попросить у нее что-нибудь, она все равно бы не дала. Твоя сестра, должно быть, просто ангел.

— Ну, я бы этого не сказала, — усмехнулась Марша, но тут же хмуро посмотрела на неразобранный буфет и праздно слоняющихся вокруг него официантов. — А почему ничего до сих пор не сервируют?

— Самолет нашей важной шишки задерживается, — хихикнула Патти. — Да, я ведь совсем забыла, что ты была в отпуске и еще не видела нашего нового спонсора. Ты много потеряла!

— Он действительно, должно быть, важная шишка, если мистер Шульц не хочет начинать без него.

— Выдающаяся личность, богат, как Крез, и к тому же большой филантроп, — ответила Патти с тихой издевкой. — Просто манна небесная. Наши директора только что задницу ему не лижут. Представительницы же прекрасной половины человечества только молча смотрят, тоскуют и чахнут по нему — даже Ливи, наша буфетчица-мужененавистница.

Брови Марши удивленно взметнулись вверх.

— Ливи? Да ты шутишь?

— Она даже сходила и купила специально для него торт…

— Послушай, ты меня разыгрываешь!

— Вовсе нет. Он просто великолепен. Когда я оказалась вместе с ним в кабине лифта, то просто молила Бога, чтобы лифт сломался… правда, не думаю, чтобы он воспользовался бы такой возможностью. — Патти горестно вздохнула, проведя руками по своим слишком полным бедрам. — Но кто знает? Говорят, итальянцы предпочитают пышнотелых женщин, а уж этого у меня отнять нельзя.

— Тaк он итальянец? — спросила Марша, слегка напрягаясь.

— Да. Вот он, смотри!

— Где?

— Боже мой, ты что, ослепла?

Ищущий взгляд Марши в ужасе остановился на стоящем поодаль высоком, черноволосом мужчине, к которому уже торопились два представителя дирекции благотворительного общества «Земная забота». Сердце у нее ушло в пятки, тело окаменело. Она чувствовала, как по ее лицу стекают струйки липкого, противного пота.

Почувствовав внезапную тошноту, она поспешила в дамскую комнату, в которой, по счастью, никого не оказалось. Опершись руками на края раковины. Марша медленно и глубоко втянула воздух, пытаясь справиться с неприятной слабостью. Надо же, встретиться с Винченцо там, где она менее всего рассчитывала… Да, собственно говоря, она вообще не думала, что когда-нибудь им еще доведется встретиться. Боже мой, как же жесток может быть мир, внезапно мелькнула у нее горькая мысль.

Лихорадочно размышляя над тем, что как ни крути, а наверняка придется встретиться сегодня с Винченцо, Марша заставила себя уйти из дамской комнаты. К тому времени, как она вернулась в заполненный народом зал, Эдди Шульц заканчивал краткую приветственную речь. Все уже расселись по своим местам, тарелки были полны. Патти делала подруге яростные знаки подойти поближе.