Итальянский темперамент - Лэнгтон Джоанна - Страница 19

В глубине души Марша робко надеялась, что, прожив бок о бок с ней какое-то время, Винченцо поймет, что ошибался и недооценивал ее. И тогда она сможет потребовать у него те знаменитые доказательства ее преступления, которыми он, как утверждал, располагал уже четыре года. И сможет наконец оправдать себя перед ним, доказать свою невиновность. Это обязательно должно произойти.

— Марша! — Звенящая в голосе Айрис напряженность заставила Маршу отвлечься от своего занятия — уборки гостиной, где дети расшвыряли игрушки. — Приехал Винченцо.

— Опять? — удивилась Марша, окидывая его взглядом, — начиная с темноволосой головы и далее по всему крепкому, стройному телу. Тотчас же ее наполнило необоримое ощущение того, что она не принадлежит себе самой. У нее даже перехватило дыхание. Сегодня Винченцо выглядел не таким вылощенным, как обычно, но это еще больше возбуждало ее. Черные волосы были слегка растрепаны, он явно не брился не только сегодня, но и вчера, и что было уже совсем необычно — забыл надеть пиджак.

— Я хотел узнать, — несколько натянуто сказал Винченцо, — не поужинаешь ли ты со мной сегодня?

Было уже больше шести часов вечера. Потрясенная его нежданным появлением, Марша даже не смогла ничего сказать, а только посмотрела на него и кивнула. Потом, как будто только что ощутив его присутствие, поспешно поднялась с колен. Он хочет знать о ее решении и, видимо, даже не смог вытерпеть больше одного дня. Позади него, в холле, раздался топот детских ножек. Винченцо резко обернулся. Сперва послышался рев плюшевого медведя, затем в комнату влетел сияющий Сэмми.

Винченцо глядел на него, не отрывая глаз. На мгновение Марша испытала болезненный укол ревности, но ей сейчас же стало стыдно. Однако она отдала бы все, чтобы Винченцо когда-нибудь так же тепло и ласково улыбнулся ей самой.

Сэмми всегда был дичком, не привыкшим к ласке и вниманию. Гости и родственники никогда не скрывали, что Джек и Лиззи нравятся им больше. И в свои три года он уже понял, что он здесь не вполне свой. И своих игрушек — тех, что принадлежали бы только ему, — у него не было. Поэтому плюшевый мишка Винченцо сразу растопил его маленькое сердечко.

— Ты славный мальчик. — Винченцо присел на корточки и заглянул Сэмми в глаза. Малыш расплылся в улыбке.

— Я больше не буду тебя кусать, — торжественно произнес он.

— Пойду переоденусь, — пробормотала Марша, решив оставить их одних, вместо того чтобы топтаться здесь как незваная гостья.

Однако в дверях она остановилась и сказала не оборачиваясь:

— Я решила.

— И что? — В вопросе чувствовалось напряжение.

— Это будет лучшим выходом, сам знаешь для кого.

Воцарилось долгое молчание. Но ни за какие деньги она сейчас не согласилась бы повернуться и поглядеть ему в лицо.

— Винченцо?

— Я все устрою, — скороговоркой пробормотал он.

На верхней площадке лестницы ее поджидала Айрис.

— Там снаружи лимузин с шофером! — с театральным пафосом прошептала она, пораженная до крайней степени. — Не хочешь выбрать какое-нибудь платье из моих?

— Нет, спасибо.

К тому времени, как она опять спустилась вниз, одетая в простую цветастую юбку и блузку, Винченцо уже успел всем рассказать, что они собираются пожениться. Ричард, явно для того, чтобы скрасить впечатление от неприветливого приема в прошлый раз и отпраздновать событие, открыл бутылку вина, а Айрис, непонятно для чего, обрядила Сэма в нарядный костюмчик, когда-то принадлежавший Джеку, но все еще «видный», как она выражалась. Однако мотивы этого поступка очень быстро прояснились.

— Я думаю, что Сэмми должен поужинать с нами, — сказал Винченцо, окидывая Маршу спокойным, непроницаемым взглядом темных глаз.

Если до этого у нее еще оставались какие-то надежды на то, что Винченцо решил отпраздновать событие наедине с ней, то после этих слов от них не осталось и следа. Она так надеялась побыть с ним вдвоем, и слова Винченцо пронзили ее, словно острый нож. Он еще раз показал, что она сама по себе для него не существует.

Взгляд Марши упал на новенькое, сверкающее обручальное кольцо, и прежде чем она вновь обратилась к проносящимся за окнами лимузина пейзажам Сицилии, ее нежный рот болезненно сжался. Казалось, что пути не будет конца.

Винченцо сказал, что они остановятся в его доме и поскольку он не стал уточнять никаких деталей. Марша ни о чем его не расспрашивала. Но постепенно пейзаж за окном начал меняться. Взбирающаяся все выше дорога проходила сейчас по густым сосновым и эвкалиптовым лесам, и сменяющие друг друга свет и тени причудливо играли в салоне автомобиля.

Сегодня рано утром они обвенчались в местной церкви. Церемония была очень скромной.

Винченцо не пригласил никого из своих родственников или друзей. И хотя Марша совсем не горела желанием снова встретиться с Лукой, но полное отсутствие гостей на их свадьбе унижало ее, показывало, сколь мало она значит для своего мужа.

Последние три недели доказали это сполна, с горечью подумала Марша. За это время Винченцо несколько раз приезжал в Твейт-Мэнор, но все свое внимание уделял только сыну, а Марша постоянно оказывалась где-то в стороне. Когда она согласилась выйти замуж за Винченцо, то никак не ожидала, что он будет на нее смотреть как на ненужный довесок, который терпят только ради Сэмми!

— Он действительно обожает ребенка, не правда ли? — сказала Айрис с несколько наигранным оживлением, хотя перед этим, когда Винченцо наконец согласился оставить у них мальчика на время их поездки на Сицилию, с трудом удержалась от вздоха облегчения за сестру…

— Вот мы и приехали.

Что-то в голосе Винченцо заставило Маршу пристально посмотреть на него. В нем слышались прежние ноты страстности и неуемной энергии, чего она не замечала уже три недели. Еще больше ее поразило, когда, взглянув на него, она заметила, что его рот больше не сжат в узкую линию, как было все эти дни. Винченцо походил на актера, который, выйдя за кулисы, наконец стряхнул с себя надоевшую роль и снова стал самим собой.

Марша, может быть, и дальше продолжала бы смотреть на него, пораженная этой необычной метаморфозой, если бы ее внимание не привлекло нечто, появившееся впереди них. Лимузин поднимался по крутому, лесистому холму к чему-то, напоминающему старинную крепость.

— Разве это твой дом?.. — неуверенно спросила Марша.

— Уже три века семья Моничелли владеет этим замком и всеми окрестными угодьями. Обычно я добираюсь сюда на вертолете, но мне показалось, что долгое автомобильное путешествие по этим пустынным дорогам будет для тебя… как бы это лучше сказать… поучительным.

Изумленная столь неожиданной для него в последнее время разговорчивостью, Марша ухватилась за тему для беседы.

— Здесь очень красиво.

— И очень пустынно. Долина изолирована от внешнего мира. Зимой по дороге часто невозможно проехать. Ты должна была заметить, что последний город мы проехали три часа назад. До ближайшей деревни несколько миль. Здесь нет никого, кроме нас и слуг.

Пораженной Марше вдруг показалось, что она поняла причину столь внезапного изменения его настроения. Винченцо приехал домой, и то, что это событие может до такой степени смягчить его, очень обрадовало ее. Поэтому ей мрачные серые стены, возвышающиеся среди отвесных скал, совсем не показались устрашающими.

Лимузин проехал под аркой гигантских ворот и оказался на мощенном булыжником дворе.

— Как красиво, — в восхищении охнула Марша, вылезая из машины на прорезанный вытянувшимися под вечер тенями двор.

— Да, но здесь далековато от привычных тебе развлечений и модных магазинов. Это не Париж и не Лондон.

— Да, но иногда так хочется отдохнуть, развеяться… — Марша с восхищением осмотрелась вокруг. — Очень красиво!

— Остается надеяться, что завтра ты не изменишь своего мнения об этих местах.

Марша чувствовала такое облегчение, оттого что он снова разговаривает с ней, что просто светилась от счастья. Гордость говорила ей, что она должна держать себя в руках, но она слишком любила Винченцо, чтобы таить на него злобу. И как бы ей это ни было больно, понимала, что его враждебность в некоторой степени можно извинить. Он имел полное право гневаться на нее за то, что она столько лет скрывала от него сына. Но Марша надеялась, что теперь он уже примирился с этим и мало-помалу обо всем забудет и простит ее. Марше очень хотелось, чтобы несколько дней, проведенных наедине друг с другом, смогли по-настоящему соединить их.