Циркус - Лосев Владимир - Страница 37

Паля вздохнула и проворчала.

— Ох уж эти болтливые летучие мыши. Я с тобой спорить не буду, Гром. Ты мне лучше скажи, где будет моя комната, и моя кровать, и где я сегодня буду спать?

Старичок подошел к костру и протянул руки к огню.

— Замерз я что-то, — сказал он. — Всегда мерзну после того, как спускаюсь вниз.

А комнат нет, и кровати нет. Если тебе нужна кровать, сделай её сама. Мне-то она не нужна, я сплю около костра, мне нравится около него спать.

— Совсем какая-то у тебя плохая пещера, Гром, — вздохнула Паля. — Ничего в ней нет, ни комнат, стола, ни стула, ни даже кровати…

— Если тебе все это нужно, то ты сама это сделай, — сказал Гром. — Хоть ты и говоришь, что я обманываю, но прислали-то тебя учиться волшебству. Вот и учись…

— Что я сама должна заклинание придумать, как кровать сделать? — спросила Паля. — А если я этого ещё не умею? Ты меня сначала этому научи, а потом я все себе сделаю. Ты же учитель? Вои и учи!

— Научить? — улыбнулся Гром. — А ты разве не та девочка, которая победила орков и троллей, Трога из болота вытащила, да и своих маму и папу тоже спасла от Гракса?

— Я — не та девочка, я, может, совсем другая, — вздохнула Паля. — И вообще у меня все это случайно получилось. А потом, когда я волшебство делала, я его из маминой и папиной книги брала, а не сама придумывала.

— Тогда понятно, — сказал Гром. — А я-то думаю, откуда эта девочка знает разные сложные заклинания? Выходит, что ты действительно не волшебница, а для того, чтобы делать волшебство, тебе нужна книга…

— Выходит так, — согласилась Паля.

— Книгу я тебе дам, — сказала Гром и пошел своей неспешной шаркающей походкой в самый темный угол. Он там долго копошился, а потом подошел к костру и протянул Пале красивую толстую книгу.

Паля взяла её, открыла и ещё больше на Грома рассердилась потому, что в книге были только одни белые страницы, на которых совсем ничего не было написано.

— Ты зачем мне пустую книгу дал? — спросила она. — В ней же совсем никаких заклинаний нет. Как я буду волшебство делать, если я здесь ничего не могу прочитать?

— Да, об этом я не подумал, — сказал, улыбнувшись, старичок. — Забыл, что для того, чтобы что-то прочитать, нужно сначала что-то написать. Это я сейчас поправлю…

Он снова пошел в темный угол, и опять долго там копошился, а потом принес Пале красивую белую палочку.

— Вот эта палочка, — сказал он, — она почти волшебная, ей можно в книге писать. Вот ты её возьми и напиши те заклинания, которые тебе нужны. Паля посмотрела на старичка и сердито спросила.

— Вот ты мне скажи, Гром, как я напишу заклинания, если я их ещё не знаю?

— Не знаешь? — задумчиво почесал в затылке старичок. — Если не знаешь, это плохо, придется тогда их тебе самой придумывать, я-то не помню уже ничего…

— Ты, что, совсем ничего не понимаешь? — вздохнула Паля. — Посмотри на меня, видишь, какая я ещё маленькая, чтобы что-то придумывать. Мне сначала вырасти надо и умной стать, чтобы потом что-то придумывать.

— Ладно, — согласился Гром, — давай подождем, пока ты вырастешь. Нам спешить некуда. Ты понемногу расти себе, а мы с Кнопом подождем…

— Как подождем? — растерялась Паля. — Это что же получается? Спать мне надо уже сегодня, а кровать будет только тогда, когда я вырасту?

— Так получается, — улыбнулся старичок.

— Это не то, что не так, это уже совсем неправильно получается, — сказала Паля. — Я не смогу без кровати спать. Если ты сам не можешь её сделать потому, что уже старый, то ты тогда научи меня, и я её сама сделаю. А если не можешь меня научить, то ты тогда меня обратно к маме и папе отправляй, я лучше у них учиться буду. Или дай мне свою книгу волшебника, я в ней буду заклинания искать. Старичок задумался.

— Ну, знать-то, я когда-то знал, как кровати делать, — сказал он. — Только это давно было. А память-то уже не та, совсем стала плохая память, но, может быть, я и вспомню, если ты мне поможешь. И книги у меня нет. Была раньше конечно, но потом я её куда-то засунул и больше я её не видел.

— А как я тебе помогу? — спросила Паля. — У меня-то памяти совсем никакой нет. Ты-то хоть знал и забыл, а я-то совсем ещё ничего не знала…

— Да, — сказал Гром. — Опять как-то все не складно получается, даже не знаю, что теперь нам делать.

Кноп, который стоял рядом и только испуганно переводил свой взгляд с Пали на Грома, вдруг сказал.

— Нас прислали к нему, чтобы он нас учил волшебству, а он, оказывается, ничего не помнит. Как он нас чему-то научить сможет, если он все уже забыл?

— Не знаю я ничего, — вздохнула Паля. — Может, нас прислали как раз для того, чтобы мы его всему учили?

— Я так не хочу, — сказал Кноп. — Я хочу стать самым великим волшебником, как мой папа. Он мне сказал, ты будешь учиться у очень хорошего волшебника, а он теперь оказывается, что он и не волшебник вовсе, а просто старик, и все забыл. Я домой пойду.

— Я бы тоже пошла домой, — вздохнула Паля. — Только мой папа сказал, что та дверь, в которую я сюда пришла, открывается только раз в месяц, поэтому мне придется здесь ещё целый месяц жить. А я без кровати так долго жить не смогу…

— У тебя дома какая кровать была? — спросил, улыбнувшись, старичок.

— Большая и мягкая, — ответила Паля.

— А из чего она у тебя была сделана?

— Из дерева…

— Тогда давай сделаем тебе кровать из дерева, — сказал старичок. — Про дерево я кое-что помню…

— А как мы её делать будем из дерева? — поинтересовалась Паля.

— Это я ещё не вспомнил, — сказал старичок. — Сначала давай, пока я и это ещё не забыл, найдем дерево.

Он встал с камня и пошел к выходу, Паля и Кноп пошли за ним. Кноп тихо сказал Пале.

— А мне он даже не говорил, что можно кровать сделать. Спи, говорит, где хочешь. Ну, я и стал спать в углу, а там сыро и холодно.

— Он тебе правильно сказал, — ответила Паля. — Ты вот и захотел в углу спать, ты в нем и спал. А я так не хочу, я буду на кровати спать.

Они прошли совсем немного, пещера кончилась, и они оказались в лесу. Тут было хорошо, потому что светило солнце, пели птицы, стрекотали кузнечики, а ещё лучше стало, когда из леса вышло красивое длинноногое животное с большими добрыми глазами и с большими ветвистыми рогами.

Оно подошло к Грому и ткнулось в его руку, старичок погладил его по жесткой шерсти и достал из кармана краюху хлеба, животное съело хлеб и снова не спеша ушло в лес.

— Это кто был? — спросила Паля.

— Это олень, — сказал Гром. — Он мой друг, я его нашел когда-то ещё маленьким, и сам выкормил его потому, что мама у него погибла. Она защищала олененка от волков, но волки оказались сильнее…

— Про волков я тоже ещё ничего не знаю, — сказала Паля. — Но раз они всех едят, как орки, значит они плохие.

— Когда-нибудь я познакомлю тебя и с волками, и ты сама узнаешь, плохие они, или хорошие, — сказал Гром. — А сейчас пойдем искать твое дерево.

— Моё? — удивилась Паля. — У меня нет здесь никаких деревьев, у меня совсем ничего в этом месте нет, я здесь в первый раз оказалась…

— Пойдем в лес, — улыбнулся Гром. — Может быть и найдется здесь твое дерево, просто ты о нем ничего не знаешь, а оно о тебе.

Они пошли по мягкой черной лесной земле, по темно-зеленому мху и изумрудной траве и остановились у поваленного дерева.

— Это ещё не твоё дерево, — сказал Гром. — Это упало прошлой осенью, когда дули могучие осенние ветра, оно было старым и больным, поэтому не смогло устоять против них, и его ветер вырвал из земли.

— А ветры они, что, тоже плохие, если ломают деревья, которые им ничего не сделали? — спросила Паля.

— Нет, — сказал старичок. — Ветры не плохие и не хорошие, они просто есть, как и все на свете. Они гоняют тучи, поднимают волны, носятся по всему белу свету, поднимая пыль.

Иногда они проказливы, иногда сердятся на что-то, и тогда они валят деревья, срывают крыши у домов, поднимают бури на море, но они не плохие, просто у них такой переменчивый характер. Но с ветром можно разговаривать, он будет слушать тебя и отвечать. Ты же наверно, уже не раз слышала, как ветер плачет под твоим окном, и как он смеется?