Циркус - Лосев Владимир - Страница 24

— А моя мама — хорошая ведьма, она наоборот всех лечит.

— Вот-вот, — сказал отшельник. — Это она и рассказывала Граксу, что, как только она напустит на какую деревню мор, или какую-то страшную болезнь, то сразу появляется твоя мама и всех начинает лечить. Конечно, я тогда на дереве не знал, что разговор идет про твою маму, я понял это только тогда, когда встретил тебя.

— Не понимаю, почему она на мою маму обижается, — задумалась Паля. — Моя мама всегда хорошее волшебство делает…

— Да, — сказал отшельник. — Твоя мама хорошее волшебство делает, а эта ведьма плохое, и ей поэтому и не нравится, что кто-то ей мешает. Она же делает людям плохо для того, чтобы они к ней приходили, приносили ей деньги и продукты, просили, чтобы она не делала им зла…

— Это она хитро придумала, — сказала Паля. — Она, как это, хитроумная, вот!

— Да, наверно, — согласился отшельник. — Но твоя мама ей мешала потому, что люди перестали бояться злую ведьму, зная, что есть спасение от колдовства. А потом и совсем перестали приносить ей деньги и еду. Вот тогда она и позвала Гракса, чтобы тот помог ей наказать твою маму.

— А… так вот в чем дело, — сказал Паля. — Она значит сама с моей мамой справиться не могла, поэтому и стала злого волшебника просить, чтобы тот ей помог.

— Да, — сказал отшельник. — Видимо, все так и было. Но Гракс, так зовут злого волшебника, сказал, что ей поможет только в том случае, если она поможет ему справиться с твоим папой.

— А чем ему мой папа опять не понравился?

— Причина та же, — вздохнул отшельник. — Злой волшебник, он же не просто так делает зло. Он тоже его делает для того, чтобы люди его боялись, и все, что у них есть, ему отдавали.

— А что, он просто так попросить у людей не может? — спросила удивленно Паля. — Подошел бы и попросил, и они бы ему сами все дали…

— Нет, ничего бы они ему не дали, потому что он злой волшебник, а злым никто ничего давать не собирается. И обычно злые люди никого и не просят, а сами все у всех отбирают.

— Понятно, — вздохнула Паля. — Значит, они тогда в лесу договорились, как мою маму и моего папу поймать в ловушку.

— Правильно, — сказал отшельник. — Вы очень быстро все понимаете, девочка. Так вот, ловушку для твоей мамы и твоего папы придумала ведьма, она и сказала Граксу, что у этой ловушки есть один недостаток, её легко разрушить извне.

— Это как, извне?

— Ну, это значит, снаружи…

— Вот спасибо, что вы мне это рассказали. Теперь только скажите, как её разрушить из, как это, вне, и я пойду её разрушать.

— А вот этого, ведьма как раз и не сказала. Получается, милая девочка, что вы сами это как-то должны узнать.

— Совсем плохо получается, — вздохнула Паля. — Никто ничего не знает. Иди, говорят, маленькая девочка, воюй со всеми злыми волшебниками, только мы не знаем как. Очень это как-то неправильно.

А я же ещё маленькая, я ещё ничего не знаю, и совсем не умею ни с кем воевать…

Глава пятая

— Маленькая хозяйка, вы здесь? — послышался громкий голос и к костру, топая ногами, вышла горгулья. Она внимательно посмотрела на отшельника и махнула хвостом с костяным шипом. — Враг? Надо убивать?

— Нет, — сказала Паля, — он не враг. Он просто истории разные рассказывает. Ну, извините меня, мне уже пора идти. Она вежливо поклонилась отшельнику, который удивленно и испуганно смотрел на огромную грозную горгулью, стоявшую перед ними.

— Полетим? — спросила горгулья.

— Полетим, — вздохнула Паля. — Только не очень высоко, а то когда высоко, очень холодно.

— К замку злого волшебника? — уточнила горгулья.

— Да, — сказала Паля. — Надо туда лететь, только темно, солнце уже спряталось.

— Это хорошо, что темно, потому что гарпии ночью плохо видят, — сказала горгулья. — Сейчас нас не заметят, но утром будет плохо. Гарпий около замка Гракса всегда очень много, потому что они там живут, и при свете солнца они нас обязательно заметят.

— Я буду помнить об этом, — сказала Паля. — И утром, может быть, я что-нибудь придумаю.

Она залезла на шею горгулье и помахала на прощанье рукой остолбеневшему отшельнику, и горгулья, громко топая своими ногами по камням, пошла к выходу из пещеры.

Горгулья, выйдя из пещеры, сразу взлетела, и помчалась в темноте, находя дорогу лишь по звездам, которые ярко горели на ночном небе, а внизу совсем ничего не было видно, только один мрак.

Паля сразу замерзла, но ничего не сказала горгулье, она уже стала привыкать к тому, что на горгульях холодно, а пешком ещё хуже, потому что медленно, и все тебя хотят съесть.

— Даже непонятно, почему все такие голодные, — сказала она тихо сама себе. — Все друг за другом бегают, и все хотят друг друга съесть. Совсем все неправильно устроено, когда вырасту большой, все переделаю… Горгулья начала подниматься выше.

— Там впереди большая гора, — сказала она. — И замок злого волшебника построен прямо в горе. Куда мы полетим?

— Я не знаю, — сказала Паля. — Я же там ни разу не была.

— Замок обнесен высокой стеной, и её охраняют орки, они хорошо видят в темноте. А сверху замок закрыт магической сетью, она убивает всех, даже птиц. Я сяду где-нибудь на вершине горы, недалеко от замка, там никого нет.

— Ладно, — согласилась Паля. — Ещё хорошо было бы, чтобы там была какая-нибудь кровать, чтобы я могла поспать.

— Кровати там нет, — сказала горгулья. — Но там есть пустая, довольно просторная нора, в которой никто не живет…

Горгулья резко поднялась, а потом начала спускаться вниз, её лапы вдруг гулко стукнули о камень, и они оказались на земле.

— Нора здесь рядом, — сказала горгулья сонным голосом. — А мне, маленькая хозяйка, надо поспать, сегодня был для меня тяжелый день.

— А если кто-то живет в норе? — спросила Паля, но горгулья ничего не ответила. Паля потрогала её рукой, горгулья уже заснула и стала, как каменная. Паля вздохнула и спрыгнула вниз. Ей и самой хотелось уже спать, глаза у неё были совсем сонные, а ноги совсем не хотели никуда идти.

На горе было холодно, дул пронизывающий северный ветер, да и от самой горгульи несло холодом высокого неба. Паля посмотрела вниз, но ничего не увидела и пошла туда, куда показала горгулья.

— Ну, и пусть меня съедят, — сказал она сама себе. — Спать-то все равно хочется. Почему сегодня все хотят меня съесть? Может быть потому, что я маленькая? А когда я вырасту совсем большой, меня, может быть, никто не захочет есть. Надо побыстрее вырасти, а то как-то даже скучно, что все только и хотят от меня откусить какой-нибудь кусочек.

Она прошла ещё немного, спотыкаясь о камни, света было мало, только от звезд, но их хоть и было много, но горели они так же слабо, как и светлячки в её спальне. Потом она заметила какую-то темную дыру и залезла туда. Там было тепло, нора была узкой и длинной, и ей пришлось ползти на коленках.

Она немного проползла, и заползла куда-то, где было очень тепло и очень темно, она наткнулась на что-то теплое и мягкое, похожее на её одеяло дома, и прижавшись к этому теплому и мягкому, она сразу заснула.

Проснулась она оттого, что её кто-то облизал языком.

— Ты зачем лижешься? — спросила Паля, не открывая глаз. Ей снилось, что она дома, а рядом с её подушкой сидит кот. В ответ она услышала только чей-то протяжный вздох.

Паля испуганно открыла глаза и увидела в слабом свете рядом с собой что-то странное и непонятное, похожее на огромный пушистый шар, из которого выглядывали две темные бусинки глаз.

— Ты кто? — спросила Паля. — И зачем ты пришел в мою спальню? Чтобы лизаться, да? Она посмотрела вокруг и, увидев в свете узких солнечных лучиков земляные стены, поняла, что это совсем не её спальня, а чья-то чужая нора, может быть, даже этого пушистого шара.

— Я прошу прощения, — сказала она. — Я вчера проходила мимо и случайно зашла к вам. А так как вчера была ночь, то я сама не заметила, как заснула, потому что ночью я всегда сплю. Извините, если я вас чем-то обидела, я сейчас уйду.