Циркус - Лосев Владимир - Страница 16

А в воздухе летали кухонные феи, и их тоже было много, и все они были по-разному одеты. Паля печально вздохнула и пошла в свою комнату, внимательно глядя себе под ноги, чтобы случайно на какого-нибудь домовенка не наступить.

В своей комнате она немного посидела, глядя грустно в окно, потом взяла рюкзачок с книгами и пошла во двор.

Там тоже суетились домовые, они разравнивали маленькими граблями землю, сажали траву, а феи кормили их, доставая всякую еду прямо из воздуха.

У Пали почему-то совсем настроение от этого испортилось, она пошла в самый дальний угол двора, где никого не было. Там она села на камень, и хотела ещё поплакать, потому что ей совсем стало грустно.

Ей сегодняшний день уже совсем не нравился, какой-то он получался шумный и чем-то для неё обидный, только она ещё не понимала чем.

А ведь день ещё начинался, она только-только позавтракала, солнце едва перевалило через ограду замка, а её уже чуть саму не съели, поругали, а сейчас она в своем замке, где её папа оставил за главную, стала совсем лишняя и никому не нужная…

— Маленькая хозяйка, — услышала она голос откуда-то сверху и подняла голову. Прямо над ней, на высокой башне сидела горгулья, она вертела головой, разглядывая копошившихся тут и там домовых.

— Что тебе от меня надо? — спросила с тяжелым вздохом Паля.

— Мы летим к болоту, или уже нет?

— Летим, — сказала Паля и снова вздохнула, ей уже никуда не хотелось лететь. Если бы сейчас папа и мама были дома, как было бы хорошо и спокойно, и не было бы этого ничего, а она сама сейчас была бы веселая и довольная, и не надо было бы ни о чем думать и переживать.

Горгулья спрыгнула с каменной кладки и стала падать вниз, только у самой земли она выпустила крылья и мягко опустилась с Палей рядом.

— Садись, маленькая хозяйка, — сказала горгулья. — Давай улетим отсюда побыстрее, а то от этих домовых покоя никакого нету. Так и снуют везде, мне уже три раза нос метелкой почистили, пять раз в глаза ткнули, да ещё в уши воды холодной налили.

— Да, — вздохнула Паля. — Я и не знала раньше, что они такие беспокойные. Я сама от них здесь прячусь, совсем они меня из дома выгнали…

— Садись на шею, — предложила горгулья. — И полетим. Лучше уж в болото, чем с этими домовыми жить. Как только вы, люди, с ними живете?

— Не знаю, как мы живем, — сказала Паля. — Я раньше их совсем не видела, они от меня прятались, пока мама и папа дома были. Мне они раньше всегда говорили, что домовых не бывает…

А теперь вон их сколько стало, совсем от них жизни никакой нету. Лучше уж, действительно, в болоте жить вместе с Трогом, чем с ними…

Она залезла на горгулью, та взмахнула крыльями и взлетела. Ещё мгновение назад она стояла на земле, а теперь уже и замок стал казаться совсем маленьким, а копошащихся там домовых совсем не стало видно.

Пале стало страшно, что она упадет, и она крепко прижалась к горгулье. Только она сразу поняла, что это она сделала неправильно, потому что ей стало очень холодно.

Горгульи же хладнокровные, ей это давно объяснял папа, и тем, кто к ним прижимается, всегда становится плохо, потому что у них температура такая же, как вокруг, только ещё холоднее.

Горгульям-то что? Им все равно, какая погода, холодная, или теплая, им холодно не бывает.

Паля сразу отодвинулась, но было уже поздно, у неё началась такая от холода дрожь, что зубы стали друг об друга стучать. А пальцы она совсем перестала чувствовать, словно у неё не пальцы были, а льдинки, которые того и гляди отвалятся от ладошек.

— Нам ещё долго лететь? — крикнула Паля, сквозь ветер свистящий в ушах. — Или я уже упаду вниз и разобьюсь? Потому, что мне цепляться за тебя нечем. У меня уже руки того и гляди отпадут от холода.

— Я лечу высоко, чтобы нас никто не заметил, — сказала горгулья, повернув к ней голову. — Но, если ты замерзла, маленькая хозяйка, я ниже спущусь, чтобы тебе падать до земли было поменьше.

— Ох, ты, горгулья, какая ты нехорошая, — сказала Паля дрожащим от холода голосом. — Ещё и смеешься надо мной. Я ведь сейчас на самом деле упаду.

— Нет, уже не упадешь, — засмеялась горгулья. — Вон уже и болото видно, и Трога. Мы прилетели, потерпи совсем чуть-чуть, маленькая хозяйка.

Паля посмотрела вниз, но ничего не увидела. Все внизу было каким-то маленьким и очень зеленым, прямо под её ногами был большой лес, а впереди какое-то ровное поле, на котором в самой середине лежал какой-то серый камень. Паля посмотрела по сторонам и увидела две тени, которые мелькнули между деревьями.

— Кто-то за нами гонится, — сказала Паля горгулье. Горгулья повернула голову и улыбнулась.

— Это мои товарищи, они нас охраняют. Они за нами от самого замка летят. А теперь мы приземляться будем, держись крепче.

Горгулья сложила крылья и стала падать. Пале вцепилась в холодные кожистые складки её шеи и закрыла глаза от страха. Ветер засвистел в её ушах.

— Ты хочешь нас разбить об землю, — прошептала она. — Ты совсем плохая.

А потом вдруг свиста ветра в ушах не стало, а наоборот стали слышны крики птиц, и ещё какое-то непонятное бульканье и бурление. И почему-то очень сильно запахло травой.

Паля осторожно открыла глаза. Горгулья стояла на земле внимательно и настороженно оглядываясь по сторонам, от леса к ним подлетели ещё две горгульи и встали рядом, так же настороженно оглядываясь вокруг.

Паля отпустила своими руками горгулью и упала в траву, ей на нос сразу залез какой-то жучок и стал ползать по её лицу. Она засмеялась потому, что ей стало от этого щекотно, и встала. Жучок расправил крылья и улетел, а Паля подставила лицо солнцу и стала ждать, когда оно согреется.

— Отряд орков недалеко в лесу, семь или восемь чудовищ, — сказала одна из горгулий. — Нас заметили, скоро сюда придут. Что будем делать?

— Пока ничего, — ответила горгулья, на которой прилетела Паля. — С нами маленькая хозяйка, она будет решать. Если нападут, будем драться.

Паля уже почувствовала, что ей стало тепло, даже руки снова стали розовые, а были совсем белые после полета, и, может быть, даже немного синие.

— А где болото? — спросила Паля. — Мы же к болоту летели и к Трогу, а это поле какое-то.

— Это болото и есть, — сказала горгулья. — Только мы туда не пойдем, ты туда сама иди, маленькая хозяйка. А мы тяжелые, и провалимся, как Трог. И можем даже утонуть.

— Как можно на поле провалиться? — удивилась Паля. — Вон какая высокая трава, она же не проваливается?

— Ты иди, маленькая хозяйка, и ты сама все поймешь, а мы объяснять не умеем, мы — воины, мы только драться умеем.

Паля вздохнула и пошла по полю. А что тут сделаешь, если она осталась главная везде? Если мамы и папы нет?

Ноги её вдруг стали уходить в землю, сначала совсем немного, но вытаскивать их было тяжело потому, что под травой оказалась жидкая грязь, которая неприятно пахла гнилой водой, и хваталась за её новые сапоги. Она ещё совсем немного прошла, а грязь уже так облепила её ноги, что она не могла их поднимать, потому что они стали очень тяжелыми.

— Так нельзя, — сказала Паля, удивленно рассматривая свои такие красивые сапоги, а теперь какие-то черные и бородавчатые от грязи. Пока она стояла, её ноги ещё больше погрузились в грязь, и она уже и их поднять не могла.

— Эй, — крикнула она горгульям. — Вытаскивайте меня побыстрее, а то меня болото к себе хочет забрать.

Одна из горгулий подлетела к ней, схватила её руками — крыльями и подняла в воздух, сапоги у Пали стали с ног сползать, хорошо ещё что они совсем не успели с неё упасть раньше, чем горгулья отнесла её обратно на землю.

— Смотри, как получается, — сказала задумчиво Паля сама себе. — По этому болоту, оказывается, совсем ходить нельзя. Оно какое-то неправильное это болото, оно, как каша, жидкое, только есть нельзя потому, что невкусно пахнет.

— Да, — согласились горгульи. — Болото оно такое. Только вот что-то делать надо, вон уже и орки из леса выходят.