Кир Великий. Первый монарх - Лэмб Гарольд - Страница 65

Одного дела он не смог довести до конца: не смог уговорить своих подданных сесть на корабли и отправиться по морю. Один из вождей рода Ахеменидов объяснял:

— Есть три сорта людей: живые, мертвые и те, кто скитается по морям.

Хотя Кир никак не изменил пастушеских обычаев самих персов, он очень давно не присутствовал на старинных советах Трех племен и даже на общих сборах Трех племен. Эти персы составляли теперь лишь часть иранских народов, находившихся под его правлением, и малую долю от числа всех самых разнообразных народов. Три племени целиком могли поселиться в одном квартале Вавилона. Никакой пользы, но очень много вреда мог бы он принести, если бы предоставил рассыпанным по его владениям персам превосходство над остальными народами — как над теми же самыми каспиями. Его власть основывалась только на троне и больше ни на чем; сатрап-перс не имел власти над гирканцем Хазарапатом. Чтобы поддержать это сочетание отдельных народов, он сохранил традиционные статусы Вавилона, Экбатаны и Сард, не объявив ни один город своей столицей. Парсагарды, отдаленный городок в долине, оставался местом проживания клана Ахеменидов. В нем при поддержке внуков Кира правил его младший сын Бардия. Амитис по-прежнему жила в уединении в Задракарте на Гирканском море, а ее дочь стала женой Дария — сына Виштаспы и Хутаосы — блестящего, как говорили, полководца.

Советниками у Кира были сатрапы и независимые от них представители подчиненных народов. Поскольку он не содержал регулярной армии, то ему и не требовалось иметь дело с верховным военачальником, который мог бы стать для него опасным.

Однако это зачаточное мировое государство сплачивалось единственно лишь личностью Кира. Он стал его верховным судьей, защитником и кормильцем. Бремя такой власти давило тяжелее, чем груз сокровищ Креза, над которым Кир подшучивал в один далекий беззаботный день. Вероятно, Кир не предвидел опасности, таящейся в правлении одного незаменимого человека; в любом случае, он ничего не мог с этим поделать. В последние свои годы он просто пытался выполнить обязательства, взятые на себя при возведении его на престол тремя персидскими племенами, хотя число подданных увеличилось в четыреста крат. По крайней мере, еды у них было вдоволь, а пастух в первую очередь должен был кормить свое стадо.

Поскольку толпы подданных всегда ждали у его крыльца, умоляя о возможности увидеть Великого царя, Кир не мог уезжать дальше Соленой пустыни германиев или дальше Хрустальной горы.

Даже стоя Перед массой людей, он чувствовал себя одиноким. Эмба больше не держал поводья его скакуна, Кассандана умерла, и Кир похоронил ее в скале у пещеры Анахиты. Несмотря на постоянное ворчание, Кассандана хранила детей в своем сердце. В отличие от нее Амитис всегда скрывала от Кира свои мысли. Как ему доносили, она стала зороастрийкой и выдала дочь замуж за сына Виштаспы, пылкого последователя непостижимого пророка. Он не мог предположить, по какой причине она это сделала, но знал, что причина была. Внуки Кира боялись его, так как он всегда был окружен придворными сановниками и чужестранцами, стремившимися пасть к его ногам. Когда он появлялся, управляющие произносили нараспев:

— Тихо! Склонитесь пред царским величием!

Кир больше не испытывал желания садиться со всеми за общие столы. Вокруг резиденции, в которой когда-то обитала его семья, были построены четыре колоннады, величественные, как и огромный зал приемов, имеющий размеры тридцать один шаг на двадцать два; девяносто восемь колонн, установленных на плоских черных основаниях на белом мраморном полу. Кир ел в одиночестве на помосте, приподнятом, как возвышение в зале Астиага, над придворными и слугами. Через зал напротив себя он видел собственное изображение, вырезанное в каменной стене. На нем молчаливой процессией военачальники и слуги, каждый со своим оружием или утварью, следовали за царем, а над ним раскинулись крылья Ахеменидов. Это изображение находилось здесь, чтобы оповещать всех входящих, что они находятся в царских покоях. Точно так же белые колонны, поднимавшиеся от черных оснований — довольно привлекательные для глаз, — символизировали триумф добра над злом. Новые достоинства праздничной комнаты избавили Кира от одного зла — когда он ел, ни один бродячий поэт не осмеливался воспевать победы его предка Ахемена.

За колоннадами в поросшем кустарником саду появилось множество розовых и темных кипарисовых бордюров над обложенными камнем каналами с водой. Теперь тихий сад стал излюбленным местом для придворных, непременно носивших знаки различия, подобающие их рангу, и наблюдающих за другими, искавшими возможности увидеть царя. Даже на вершине жертвенных алтарей собирались зороастрийцы возносить молитвы Ахуре-Мазде, главному богу.

Что-то в их шепоте напоминало Киру о монотонном чтении иудеев Кебара — «не желай ни вола ближнего твоего, ни осла его.., ни всего, что есть у ближнего твоего». Иудеи говорили, что это одна из десяти заповедей, открытых их пророку на вершине горы Синай. Поскольку иудеи с запада вряд ли могли говорить об этих материях с зороастрийцами с востока, эти откровения имели явное сходство. Придет ли день, когда на этой вершине две группы верующих будут вместе молиться и подносить к огням алтарей свои жертвы?

Будут ли философы-милетяне, исследующие громадную вселенную, когда-нибудь дежурить ночью с халдейскими астрономами, наносящими на карту движение звезд? Искатели одних и тех же истин обычно приходят к различным воззрениям, решил Кир. Он привез с собой в Парсагарды нескольких ученых халдеев с их инструментами. Они немедленно установили свои часы, чтобы отслеживать время по капанию воды, а слуги-каспии не имели представления о времени, кроме того, что с восходом их рабочий день начинается, а с закатом заканчивается.

Кир, господин и тех и других, чувствовал, что его жизнь близится к концу, и задумался о том времени, когда он действительно останется один. Он послал за своими архитекторами — теперь среди них были некоторые из архитекторов Эсагилы — и велел им спроектировать для него гробницу.

— Да упасут нас от этого боги! — вскричали они, каждый на своем языке. — Да продлятся вечно годы нашего владыки царя!

— Мне нужно что-то небольшое, — заметил Кир, — из простого камня.

Когда он хотел, чтобы что-либо было сделано, то по заведенному порядку вызывал лучшего умельца, однако не говорил ему, как это надо сделать. В следующую луну царские зодчие принесли ему красиво раскрашенный эскиз на безукоризненном пергаменте. Это была величественная башня, охраняемая крылатыми духами, с комнаткой для прислуживающих жрецов и огнем жертвенника на вершине.

— Бронзовая дверь гробницы, — объяснили они, — если ее отпустить, захлопывается навсегда.

Бросив один взгляд на замысел, Кир отложил его в сторону. Десять лет назад он бы выплеснул на зодчих весь свой гнев. Теперь он их понимал. Специалист работает теми методами, которые он освоил. Тот, кто знает, как построить арку или свод, будет строить арку или свод, чтобы поддержать потолок. Всегда нужно их ограничивать простейшими необходимыми вещами.

— Я не хочу, чтобы меня замуровали, — сказал Кир. — Пойдемте на место и сообща поговорим об этом постоянном моем жилище, которое должно быть там поставлено.

Затем Ахеменид вывел их из зала для аудиенций. Он направился по дорожке, которая вела от входной лестницы на юг и потом на запад, в сторону заката. На расстоянии полета стрелы от берега реки он прислушался и услышал смех бегущей воды. Оглянувшись вокруг, он увидел вершины гор и остался доволен.

— Здесь, — сказал он зодчим, — мы воздвигнем основание из белого известняка на семи ступенях. Сверху, над этой лестницей, установим комнату из такого же камня; внутри она должна быть семи локтей в длину и четырех локтей в ширину. Крыша должна иметь наклон, как на обычном доме, и наклон должен быть в обе стороны от конька крыши. — Какое-то время он представлял себе этот домик, такой же, какие ставили в своих лесах его предки. — Вход будет через две двери — внешняя дверь из камня, который я уже описал, и внутренняя дверь из того же камня. Обе они будут открываться, но в этом узком пространстве вы должны будете закрыть внешнюю дверь, чтобы можно было открыть внутреннюю. — Он снова представил себе строение и не смог придумать ничего, что стоило бы еще добавить. — Теперь форма моей гробницы вам ясна? Есть ли у вас вопросы?