Жизнь за любовь - Лэм Шарлотта - Страница 17

Она должна убежать от него. Обязана. Марк не должен ее поймать. Но Энни слышала его уже где-то совсем рядом. Конечно! У него ведь ноги длиннее. Они неслись вверх по холму, поняла девушка, поскольку бежать стало заметно труднее. Пот ручьями лил по спине. В темноте не различить было деревьев и раскидистых ветвей. Они цеплялись за ее длинные, распущенные волосы.

Судорога вынудила Энни заскакать на одной ножке, приглушенно застонав. Боже! Как же ей больно! Но хуже всего то, что она уже не могла бежать, не могла сделать хотя бы шаг. Ей надо было передохнуть, хоть минуту… Морщась от боли, Энни сползла в сторону от тропы в лес, прижалась к стволу одного из деревьев. Она вздрагивала от боли, массируя сведенную судорогой ногу. От бега у нее сбилось дыхание, стало таким шумным и хриплым, что даже помешало ей расслышать шаги Марка. Только чуть успокоившись, она услышала треск сухих сучьев и веточек под его ботинками. Треск усиливался по мере того, как Марк приближался по петляющей лесной тропе.

Энни надеялась, что он пройдет мимо нее, но, к ее ужасу, Марк замедлил шаги и тоже остановился. Она поняла, что он прислушивается. Марк был так — близко от нее, что она слышала его неровное дыхание.

Девушка сама попыталась затаить дыхание, уткнувшись ртом в жесткую кору дерева. Ее била сильная дрожь.

— Энни, — послышался его голос, — Энни, ты не можешь тут оставаться. Сегодня очень холодно, и ты простудишься…

Наступила долгая пауза, потом снова зазвучал голос Марка:

— Энни, не глупи, это же смешно. В лесу в этой темноте ты можешь пораниться. Здесь где-то старая каменоломня, ты можешь туда упасть и убиться насмерть. А то можешь споткнуться о поваленное дерево и покалечиться.

Опять наступило молчание. Энни чувствовала, как Марк вслушивается, надеясь услышать хоть звук, который выдал бы ее. Но вот он не выдержал и сердито закричал:

— Я тебя все равно найду, даже если придется искать всю ночь. Но я не отступлюсь, так и знай!

От этих слов девушку затрясло еще сильнее.

Она не сомневалась, что так он и сделает. Марк чуть помедлил, затем Энни услышала громкий хруст веток под его ногами. Но он не пошел по тропинке дальше, хотя это можно было бы предположить, судя по изменяющемуся звуку его шагов. Вот он подошел ближе к тому месту, где затаилась девушка, и принялся методично прочесывать подлесок вокруг тропы.

Девушка рискнула поднять голову. В темноте трудно было что-нибудь разглядеть. Но вдруг темноту ночи распорол яркий луч света, который описал круг, освещая лес.

Энни пронзительно вскрикнула.

Ей показалось, что сон превратился в явь. Она была в состоянии, близком к потере рассудка. Она вся сжалась, ожидая услышать грохот автоматных очередей. Ей даже в голову не пришло спрятаться в густых ветвях, и луч фонаря, который мог бы пройти мимо нее, замер на ней, словно пригвоздил девушку к земле.

Марк бросился к ней. Луч света запрыгал в такт его бегу, заметался, выписывая причудливые световые круги. Только тут Энни опомнилась, пе — рестала визжать и бросилась прочь, не имея ни малейшего представления о том, куда бежит, зная лишь одно — что ей надо спастись от Марка. Но далеко убежать она не успела. Она услышала за спиной его хриплое и неровное дыхание, которое было куда громче, чем ее собственное. Она не удержалась и оглянулась на преследователя. Вот это было большой ошибкой с ее стороны — Энни тут же налетела на сук и ударилась о него лицом. Девушка вскрикнула от боли и потеряла равновесие. Марк рванулся вперед, совершив бросок не хуже игрока в регби. Он подхватил ее, и их тела сомкнулись. Затем Марк тяжело осел на землю, а Энни от удара о сук и столкновения с Марком вообще на какое-то время потеряла способность двигаться. Она распласталась на сырой земле, учащенно дыша, спрятав лицо в мох. В ноздри ей ударил резкий запах сосновых иголок, палых листьев, мшаника. Марк лежал на ней, совершенно лишив ее возможности хотя бы шевельнуться. Он тоже шумно и хрипло дышал.

Немного погодя он подвинулся, но лишь для того, чтобы ухватить ее за плечи и поднять ей голову. Энни была совсем без сил и не сопротивлялась. Марк лежал рядом с ней, их тела тесно соприкасались. Затем он осветил ее фонарем, дрожащую, растерянную, к тому же еще и ослепленную ярким светом.

— Вы меня совсем ослепили!

— Я хотел осмотреть твое лицо.

— Ну, вы это уже сделали, — раздраженно прошипела девушка. — Не пора ли выключить чертов фонарь?

Но Марк этого не сделал, ограничившись тем, что направил луч света в сторону так, чтобы он не бил ей прямо в глаза.

— С лицом у тебя все в порядке, — сообщил ей Марк. — Правда, ты выглядишь как в каком-то фильме ужасов — вся в налипших листьях, клоках паутины, в волосах веточки…

С этими словами Марк легонько провел рукой по ее щеке, выдернул пару прутиков из волос, сбросил налипшую на лоб листву.

В голове у Энни вновь зазвенел тревожный колокольчик. Его прикосновение было столь знакомо, таило в себе столько физической интимности, что ей стало страшно. Девушка будто узнавала его ласки, вспоминала, как он перебирал пальцами ее волосы… И главное — ей казалось, что их тела помнят друг друга!

А ведь именно этого и добивался от нее Марк, ведь так? Но как же ему удалось убедить ее в этом? Энни не считала, что легко поддается внушению. Напротив, она казалась себе разумной и здравомыслящей личностью, которой не так легко задурить голову. Да, каждый раз открываешь в себе что-то новое, мысленно признала Энни.

Марк дотронулся кончиками пальцев до ее губ, и, к ее неподдельному ужасу, она раздвинула их, вся наполняясь возбуждением. Марк пристально глянул на нее, девушка ответила ему встревоженным взглядом. Ее зеленые глаза в свете фонаря блестели, словно у кошки. Внезапно фонарь погас, и все погрузилось во мрак.

— Что, сели батарейки? — осипшим голосом спросила девушка.

— Нет, просто я его выключил, чтобы экономить батарейки, — ответил Марк и теснее прижался к ней.

— Я замерзла, нам лучше вернуться в дом, — поспешно воскликнула девушка, нервы ее были на пределе… Тепло его тела было слишком близко — кровь у Энни застучала в висках.

— Ты всегда любила лежать со мной в лесу, в полной темноте, — нашептывал Марк ей на ухо.

— Не начинайте все сначала! Я повторяю — я не верю ни единому вашему слову. Вы попусту теряете время.

— Тогда было лето, — продолжал Марк, запуская пальцы в ее волосы, убирая влажные пряди со лба. — Такие были долгие теплые летние нотаМарк лежал на боку, обнимая ее рукой, тесно прижимаясь к ней.

— Сейчас не лето и очень холодно, — отрезала девушка, пытаясь разглядеть выражение его лица. Но ей удалось увидеть лишь глаза, устремленные на нее. В небе ветер гнал бледные облака, слегка подсвеченные в разрывах луной. Далее в небесной вышине была только непроглядная темнота.

Он еще теснее прижался к Энни, сверкая в темноте глазами. Энни была в шоке от вновь нахлынувшего на нее чувства «дежа вю» и невольно стала сомневаться: в здоровом ли состоянии находится ее собственный рассудок?.. Она уже это испытывала в прошлом… Это уже было! Это произошло тогда, прежде, тогда тоже была темная ночь, и они лежали вдвоем в лесу на влажной земле, а над ними кружился звездный небосвод. Да, тогда была теплая летняя ночь, пахло цветущим диким чесноком, примятой травой…

Энни принялась было копаться в собственной памяти, но воспоминания вновь ускользнули. И она опять засомневалась — может, ничего такого и не было вовсе? Может, Марк внушил ей эти мысли пару минут назад, когда рассказывал, как они занимались любовью долгими теплыми летними ночами…

Хотела бы она знать истину! Неужели ей успешно промыли мозги? Неужели у нее такая хрупкая психика, что она была безвольной куклой в его руках, воспринимая любой его посыл?

Пока девушка в раздражении, почти в отчаянии пыталась разобраться, что к чему, Марк оказался над ней. Его губы нашли ее прежде, чем Энни успела увернуться или оттолкнуть его. Он раздвинул ее губы и так страстно поцеловал, что Энни напрочь позабыла все свои страхи, позабыла, кто она и что вообще происходит вокруг нее. Она ни о чем не могла думать, целиком отдавшись на волю чувств. Ее руки обвились вокруг Марка, тело изогнулось от наслаждения, когда его рука скользнула вдоль него, проникая под лыжную куртку, согревая пальцами шелковую рубашку, единственную преграду между его рукой и ее плотью…