Соблазнитель в деловом костюме - Лэм Шарлотта - Страница 7

Бьянка торопливо возразила:

— Я и на поезде доберусь. Не переживай обо мне. Надеюсь, операция будет успешной, и твоя мать быстро поправится.

— Я тоже надеюсь, — с чувством ответил Мэтт. — Но сейчас я не о матери беспокоюсь. Моя дочка спит в доме. Полицейские собираются забрать ее на ночь в приют. Я должен успеть их остановить. Они перепугают ее до полусмерти. Она еще слишком маленькая, чтобы что-то понять. Поймет только, что какие-то чужие люди уносят ее из дома посреди ночи.

— Сколько ей?

— Три года. — Шум мотора казался очень громким на пустынной сельской улице. Стрелка спидометра замерла на ста тридцати километрах в час.

— Бедный ребенок! — сочувственно воскликнула Бьянка. — Это будет для нее кошмаром. А соседка не может с ней посидеть?

Мэтт вздохнул.

— Ей восемьдесят лет. Вряд ли она справится с Лизой. Нет, я должен забрать ее, увезти к себе на квартиру, а утром найти кого-нибудь для присмотра за ней. Проблема в том, что мне еще и в больницу к матери нужно съездить, а Лизу туда тащить явно не стоит. К тому же, завтра воскресенье; попробуй еще найди няню в выходные.

— А твоя сестра? У тебя ведь есть сестра?

Он мрачно взглянул на Бьянку.

— Как я понимаю, вы разыскивали ее в надежде выкупить ее акции. Да, у меня есть сестра, но я понятия не имею, где ее сейчас носит. Кажется, где-то за границей.

— А тещи у тебя нет?

— Она умерла в прошлом году. Так и не оправилась после смерти Эйлин. Легла однажды спать и не проснулась — сердце отказало. К несчастью, мне не к кому отвезти Лизу. И у меня, и у моей жены практически нет родственников. Но сегодня я и сам смогу позаботиться о Лизе, хотя с этим вашим захватом у меня забот невпроворот.

— Я бы могла сегодня присмотреть за ней, — неожиданно предложила Бьянка, и тут же пожалела о вырвавшихся словах. Что она знает о детях? И зачем вообще взваливать на себя такую ответственность?

Но отступать было поздно. Сбавив скорость, Мэтт с улыбкой повернулся к ней.

— Ты ангел. Спасибо. Это неоценимая помощь с твоей стороны.

«Что я наделала? — думала Бьянка, глядя в его глаза и тупо улыбаясь. — Я, наверное, сошла с ума. Ничем хорошим это не кончится».

Но как только Бьянка узнала, что дочь Мэтта Харна после маминой смерти живет отдельно от отца, она испытала странное, почти родственное чувство, связавшее ее с этой маленькой девочкой.

Третья глава

Улочки становились все более узкими, плутая среди оплетенных плющом и падубом изгородей, кустов боярышника и бузины, раскачивающихся на сильном соленом ветру.

— Долго еще ехать? Где же твой дом? — спросила Бьянка.

— Недалеко от устья Темзы.

— Но это ведь река, а не море.

— Что?

— Здесь пахнет морем, а ты говоришь, что это река.

— И то, и другое. Это пологая долина со множеством мелких речушек, впадающих в море. Дальше идет кусок берега, который затапливается во время прилива. В отлив по нему можно идти несколько часов, прежде чем найдешь воду. Я здесь родился. Летом я целыми днями только и делал, что рыбачил, ловил крабов, купался и катался на лодке. Мне хотелось, чтобы и у моей дочери было такое же счастливое детство. Мы с женой мечтали об этом… — Мэтт умолк; Бьянка заметила, что его губы задрожали, словно он пытался сдержать плач.

Ей стало жаль его. Чтобы дать ему возможность прийти в себя, она торопливо сказала:

— Похожее детство было и у меня, но только на западе, на побережье Дорсета. Я все теплые дни проводила на пляже. Мама просто замучилась наводить порядок в моей комнате: я тащила домой ракушки, деревяшки, водоросли, камни, цветы, и раскладывала их везде, где только можно, словно дорогие украшения. С морем ничто не сравнится, верно?

— Ничто, — подтвердил Мэтт хриплым от волнения голосом.

— И самое потрясающее, что это абсолютно бесплатно.

Они медленно проезжали по сонному поселку. Магазины уже были закрыты. Несколько подростков, смеясь, вошли в маленькую пивную. Ее вывеска со скрипом раскачивалась на ветру. На вывеске была изображена козлиная голова с огромными рогами и угрожающим взглядом желтых глаз. А может, это была голова дьявола?

— Тут очень вкусно готовят, — заметил Мэтт. — И у них самая сексуальная официантка в Эссексе.

Бьянка рассмеялась.

— Похоже, ты частенько туда заглядываешь?

Мэтт с усмешкой повернулся к ней, и Бьянка убедилась, что он уже справился с волнением.

— А ты как думала? Каждый раз, оказываясь здесь, я захожу в «Козел», чтобы пропустить стаканчик. Хотя не мешало бы появляться почаще. Лиза растет, а я почти ее не вижу; и мать меня уже достала своими упреками.

— Сколько лет твоей матери?

— Шестьдесят три.

— А она не устает от Лизы? Даже молодым мамам бывает очень тяжело с такими маленькими детьми.

Мэтт нахмурился.

— Она не жаловалась.

— Наверное, не хотела тебя волновать. — Бьянка заметила, как исказилось его лицо, и пожалела о своем замечании. — Прости, — торопливо добавила она. — Я не должна была это говорить.

Какая глупость с ее стороны! Как будто мало ему беспокойства из-за маминого здоровья. В шестьдесят три года опасна любая операция, даже такая обычная, как удаление аппендицита, и Мэтт наверняка переживает. Бьянка всерьез разозлилась на себя за свои осуждающие слова. Тем более, она даже не знакома с его матерью. Какое ей дело, хватает ли сил у миссис Харн на то, чтобы воспитывать маленького ребенка?

— Ты считаешь меня эгоистом? — неожиданно спросил Мэтт, и Бьянка прикусила губу.

— Нет, конечно, нет… просто… ну… я не знаю твою мать; возможно, ей очень нравится присматривать за девочкой. Слушай, мне не следовало вмешиваться в твои дела… не обращай внимания.

— Гм, — буркнул он, наморщив лоб. — Ты навела меня на мысль.

— Прости, — виновато сказала Бьянка.

— Нет, ты совершенно права. Я не задумывался об этом. Когда моя мать поправится, я поговорю с ней. Может, мы отдадим Лизу в садик, и это поможет. Или нанять няню?

Бьянка не отважилась комментировать — она и так уже сказала слишком много. Темная равнина по обе стороны дороги была плоской и однообразной; лишь вдалеке Бьянка заметила пасущуюся корову. Эти места казались ей скучными, особенно в сравнении с роскошными пейзажами Дорсета — высокими холмами, цветущими зелеными лугами, древними развалинами и курганами, лесами и рощами, и белыми скалами побережья.

Автомобиль притормозил перед въездом на стоянку у деревянных ворот, ведущих в огромный сад. В свете луны Бьянка увидела красное кирпичное здание с остроконечной черепичной крышей. Полоса деревьев защищала дом от холодного, пронизывающего морского ветра.

Мэтт выключил двигатель и засунул ключ в карман. Они вышли из машины и несколько секунд стояли, глядя на дом: свет горел только в одной комнате на первом этаже.

Где-то вдалеке дышало море.

— Начинается отлив, — сказал Мэтт.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Бьянка.

— Слышу — звук меняется. — Он повернулся к Бьянке, его глаза загадочно блестели в лунном свете. — У тебя волосы развеваются на ветру. Так ты выглядишь совсем по-другому.

Она подняла руку, чтобы поправить выбившиеся из прически пряди, но Мэтт остановил ее.

— Не надо. Мне нравится. В женщинах с распущенными волосами есть что-то очень сексуальное.

Бьянка резко повернулась и толкнула створку ворот. Раздался пронзительный скрип, дверь дома распахнулась, и на крыльцо выглянула старушка с красной шалью на плечах.

— А, это ты, Мэтт. Я не думала, что ты появишься так рано. Надеюсь, ты ехал не слишком быстро?

Она заковыляла им навстречу, маленькая и хрупкая, с согбенной спиной и лицом, покрытым морщинами. Даже если бы Мэтт не говорил, что миссис Морли восемьдесят лет, Бьянка сразу угадала бы ее возраст. Годы иссушили ее. Ее маленькие черные глазки смотрели на Мэтта и Бьянку с явным любопытством, но она не задала ни одного вопроса.

— Лиза спит. Я только что звонила в больницу; мне сказали, что твоя мать в операционной. Если хочешь сам позвонить, новости будут известны где-то через час. — Она зевнула, прикрыв рот дрожащей рукой. — Я очень устала. Это случилось так неожиданно. Я очень люблю твою маму; когда она позвонила, у нее был такой ужасный голос. Надеюсь, с ней все будет хорошо.