Стрелы королевы - Лэки Мерседес - Страница 33

За эти слова он был вознагражден тихим смешком, а когда они начали урок, Джедус почувствовал, что его старания окупились сполна.

— Заводи друзей, детка, — настойчиво сказал он Тэлии на прощание, — Другие ученики-Герольды тебя не укусят. И вредить они тебе тоже не станут, а чем больше у тебя будет друзей, тем лучше ты будешь защищена. А теперь подумай — ты когда-нибудь видела или слышала, чтобы хоть кто-то из них нарочно сделал или сказал что-то жестокое?

— Нет, — пришлось признать Тэлии.

— Я знаю, что твоя жизнь в Усадьбе была нелегкой; знаю, что люди часто намеренно причиняли тебе боль. В Коллегии все по-другому. Ты доверяешь мне — а теперь я тебе говорю, чтобы ты доверяла и им тоже. Уже одно то, что ты станешь частью группы, сделает тебя более трудной мишенью для выходок этих мерзавцев.

Джедус оказался прав — Тэлия действительно стала не такой легкой мишенью. Частота зловредных проделок ее недругов немедленно начала сокращаться.

Кроме того, хотя Джедуса и связывало обещание хранить молчание не говорить, ему помогло то, что некоторые из учителей и старших студентов — среди них Керен, Терен и Шерил — решили, что творится что-то странное и малоприятное, и у них вошло в привычку бдительно наблюдать за Тэлией. В особенности Керен уже давно приняла это решение, и, когда Тэлия вновь начала проявлять признаки подавленности, взялась слоняться поблизости от ребенка, стараясь делать это как можно более демонстративно. Мучители Тэлии скоро обнаружили, что даже прятать среди ее вещей записки, не будучи замеченными, стало почти невозможно — а быть замеченными отнюдь не входило в их планы. Не прошло и месяца, как они, по-видимому, отступились; к Тэлии вернулась жизнерадостность, и Джедус мысленно издал глубокий вздох облегчения.

Никто из них не догадывался, что назревает нечто посерьезнее, чем просто мелкие пакости.

Как Коллегия, так и Круг ошибочно предположили, что подозрения, вызванные смертью Таламира, достаточно напугали враждебную Герольдам клику, чтобы та отказалась от каких-либо серьезных попыток избавить королевство от нового Личного Герольда Королевы. В действительности все было наоборот. На травлю Тэлии благородных недорослей подстрекали родители некоторых из высокородных «невключенных» студентов — придворные, которые лишились бы всего в случае, если бы Элспет спасли от нее самой и она стала бы не только предполагаемой, но и фактической наследницей престола.

Эти старшие заговорщики уже давно решили, как поступить с Тэлией. Если вынудить ее покинуть Коллегию окажется невозможно, от нее придется избавиться — любыми средствами, какие подвернутся под руку.

Поскольку стало ясно, что выжить ее не удастся, следующим шагом было перейти к более решительным и решающим мерам.

Для того, чтобы привести свой замысел в исполнение, они выжидали только момента, когда Тэлия совершит ошибку и останется одна. Долгожданный случай представился в самый морозный день года.

Небо, тусклое, свинцово-серое, покрывали тучи. Снег скрипел под ногами, а холод от земли пробирался даже сквозь толстые сапоги из овчины, надетые на три пары шерстяных чулок. Дул сильный порывистый ветер, и Тэлия решила пойти из класса в тренировочный зал более длинной дорогой, мимо конюшен, где можно было хоть как-то укрыться от свирепых укусов ветра.

Когда она повернула за угол, по привычке задумавшись о чем-то далеком от сегодняшнего дня, ее внезапно окружили несколько Синих. Выражение их лиц было далеко не дружеским.

Не успела Тэлия опомниться, как они схватили ее, пытаясь скрутить руки и ноги.

Тэлия была ошеломлена лишь на одно краткое мгновение, затем стала отбиваться, используя все умение, приобретенное на под руководством Альбериха. Мастер боевых искусств учил ее борьбе, в которой разрешены все приемы; Тэлия лягалась, дергала противников за волосы, кусалась без зазрения совести — и придушенные крики боли свидетельствовали о том, что она набирает очки, хотя нападающих и защищала громоздкая зимняя одежда. Как ни странно, создавалось впечатление, что Синие на самом деле не собираются причинять ей вреда, что в их намерения входит лишь зачем-то обездвижить Тэлию.

Тэлия воспользовалась этой нерешительностью противников и рванулась в просвет между двумя из них, оставив свой плащ в руках третьего.

Ей почти удалось проскочить, но тут сзади кто-то бросил ей под ноги вожжи; Тэлия запуталась, споткнулась и вниз головой полетела в яму с навозом. Ее свежее, мягкое содержимое было разведено водой. Тэлия, с ног до головы облепленная зловонной жижей, беспомощно забарахталась; ее начало рвать.

— О, бедненькая маленькая дурочка! Она сделала бяку, — проворковала одна из девушек медовым голоском. — Как это для нее ужасно!

— Возможно, ей подумалось, что она дома, — отозвался мальчишечий голос, пока Тэлия пыталась стереть нечистоты с лица и глаз. — Лучше давайте почистим ее — сама она наверняка не знает, как это делается.

Они вытащили Тэлию из ямы, схватили, прежде чем она успела вырваться, сбили с ног и засунули в рот какую-то тряпку прежде, когда она открыла рот, чтобы позвать на помощь. Потом стали по очереди захватывать пригоршнями навоз и ляпать ей на волосы и размазывать по лицу, словно в отместку за повреждения, которые Тэлии удалось, отбиваясь, нанести им. Затем выволокли ее наружу, где на ледяном ветру эта дрянь застыла коркой, так что Тэлия не могла разлепить глаз и ничего не видела. Она все еще не могла перевести дыхание после удара, который свалил ее с ног. Казалось, ей не удастся больше втянуть в легкие ни глотка воздуха. Воздух представлялся сейчас Тэлии самой важной вещью на свете.

Ее наполовину несли, наполовину волокли куда-то; удары о булыжник мощеного двора оставляли на ней многочисленные синяки и ссадины. Тэлия не могла думать ни о чем, кроме попыток восстановить дыхание; она понятия не имела, ни что они намерены делать дальше, ни куда ее тащат. Казалось, ее уже проволокли полпути до Границы!

Потом Тэлия почувствовала, что дорога пошла в гору, и начала смутно догадываться, что с ней собираются сделать. Она в ужасе забилась в руках своих мучителей.

— Отправляйся в ванночку, козочка! — пропел ненавистный мужской голос.

Тэлия, извиваясь, пыталась вывернуться и лягалась изо всех сил, но все напрасно. Враги были больше, сильнее и гораздо многочисленнее. Тэлия добилась только того, что их захват немного соскользнул, она сильно треснулась затылком о каменную мостовую и была ненадолго оглушена. Это дало ее противникам желанную передышку; Тэлия почувствовала, что ее подбрасывают в воздух, а затем ударилась о ледяную поверхность реки с силой, вышибившей последние остатки воздуха из ее легких.

Вода сомкнулась над ее головой; Тэлия забарахталась, пытаясь всплыть и одновременно вытаскивая изо рта затыкающую его тряпку — затем только, чтобы наглотаться воды: она слишком рано попыталась вдохнуть. Когда она наконец вынырнула, давясь, задыхаясь и кашляя на ледяном ветру, то услышала, как чей-то удаляющийся голос прокричал издалека:

— Прощай, дуреха. Передай от нас привет Таламиру!

Только на прошлой неделе здесь погиб один бесшабашный сорвиголова, который, желая блеснуть удалью, попытался перейти реку не по мосту, а по льду. Тэлия неистово забилась, припомнив, что в ледяной воде он протянул всего несколько секунд. Она попыталась выползти на лед — тот оказался достаточно прочным и не обламывался под ее тяжестью — но никак не могла ухватиться за скользкую кромку: окоченевшие пальцы раз за разом срывались. Промокшая одежда, особенно тяжелые, пропитавшиеся водой овчинные сапоги, тянули ко дну, течение неумолимо оттаскивало все дальше от берега. Тэлия почувствовала, как немеют руки и ноги.

Она не могла уже удерживать голову над водой, не могла и набрать достаточно воздуха, чтобы позвать на помощь. Ее рассудок взвыл в слепом страхе смерти.

Потом, словно дар богов, воздух раскололо трубное ржание, и что-то огромное и тяжелое врезалось в реку рядом с ней. Сильные зубы ухватили Тэлию за воротник и подтащили поближе к широкой, теплой, белой спине, которая, словно по волшебству, выросла подле нее.