Роза огня - Лэки Мерседес - Страница 6

Нужно связаться с мистером Камероном и дать ему знать, что она принимает его предложение, иначе, пока она будет ехать через всю страну, он наймет кого-то другого. Присланный им железнодорожный билет был на самом деле целым набором разноцветных картонных прямоугольников: каждый давал право на проезд между двумя городами. По-видимому, нельзя было просто сесть в поезд в Чикаго и выйти из него в Сан-Франциско: нужно было сначала доехать до Канзас-Сити, потом пересесть на поезд другой компании до Лос-Анджелеса и только оттуда, воспользовавшись услугами третьей компании, вы попадали в место назначения. Однако в этой трехзвенной схеме были еще и дополнительные пересадки — в зависимости от того, в какой день недели вы отправлялись в путь. Все это представлялось Розе ужасно сложным.

Сомнения не было в одном: она должна связаться с мистером Камероном, и единственный, кто знал, как это сделать, был профессор Каткарт. Значит, придется снова вступить в любимые стены университета — средоточия учености — и пережить наплыв воспоминаний.

Роза надела старое шерстяное пальто, спустилась по лестнице и выскользнула из дома, никого не повстречав. Всю дорогу она прошла пешком — денег не было даже на трамвай, не говоря уже о кебе. Пансион миссис Абернети отделяла от университета всего лишь миля, а к прогулкам Роза была привычна. День выдался пасмурным и холодным, но дождь по крайней мере прекратился.

Интересно, какая погода в Сан-Франциско? В Калифорнии ведь должно быть жарко — это же тропики? Роза размышляла об этом, пока не дошла до кампуса; ее внимание не отвлекли даже шумные молодые люди, игравшие в футбол в университетском дворе.

Каждый шаг вызывал мучительные воспоминания, она чувствовала себя как Русалочка из сказки Андерсена, ступавшая своими ножками по суше, как по острым ножам. Когда Роза нашла профессора Каткарта, он с первого взгляда понял ее состояние. Профессор поспешно усадил ее в кресло и послал за кофе. Прежде Роза никогда не обращала внимания на секретаршу профессора, теперь же ее остро интересовало положение женщины-служащей, и она пристально посмотрела на невзрачную девушку.

«Я должна научиться двигаться и говорить так же, — подумала Роза, стараясь запомнить все мелкие уловки, делавшие секретаршу Каткарта совершенно незаметной. — У меня нет выбора — я должна научиться…»

— Вы уверены, что действительно хотите принять это предложение? — озабоченно спросил профессор, когда Роза взяла в холодные руки чашку кофе, — Совершенно уверены?

Отвечая на его вопросы, Роза почувствовала за словами профессора, помимо заботы, что-то еще. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы с изумлением понять: это что-то — облегчение. Профессор уже жалел о своем необдуманном порыве, сделавшем его покровителем и защитником Розы, и хотел сбыть ее с рук как можно скорее.

Она испытала отвращение, но усталость быстро вытеснила все чувства. Этого следовало ожидать. Профессор, убежденный холостяк, внезапно обнаружил, что должен заботиться о женщине, которая ему даже не родственница! Да, он был ее учителем, но никогда не предполагал, что ему придется иметь дело с ее житейскими проблемами, а не только с научными. И теперь, когда у профессора появилось время все обдумать, он, должно быть, проклинает себя за вчерашний визит. Стоило ему подождать несколько дней, и она уже уехала бы; тогда он был бы избавлен от необходимости узнавать, какая судьба постигла дочь его коллеги.

Если Роза примет предложение Камерона, она не только избавит профессора от необходимости заботиться о ней, их будет разделять полконтинента. Ему никогда больше не придется заботиться о Розе, а совесть вполне можно успокоить тем, что письмо обещает ей надежное и достойное положение. Профессор советовал Розе проявить осторожность и все обдумать; так она и поступила, и теперь он не обязан вмешиваться — да и помогать ей тоже.

— Да, — ответила Роза с усталой покорностью. — Я уверена. Я хотела бы известить мистера Камерона, что принимаю его предложение, но на конверте нет его адреса.

— Об этом я позабочусь, — сказал профессор с несколько излишней поспешностью. — Я пошлю ему телеграмму, что вы выезжаете, чтобы он не нанял кого-то другого.

Да, сомнений не оставалось: профессор тяготится своими обязательствами и хочет как можно скорее избавиться от них.

— Я не хотела бы затруднять вас… — начала Роза, стараясь скрыть горечь, вызванную его торопливостью.

— Ерунда, — ответил он добродушно. — Я просто пошлю записку в контору железнодорожной компании, а уж они обо всем позаботятся. Да, они сообщат и расписание поездов — вы ведь хотите выехать завтра?

Роза пожала плечами. Было ясно, что гостеприимство профессора иссякло.

— Почему бы и нет? — ответила она и снова заметила на его лице облегчение. — Мне ведь незачем здесь задерживаться. Мои исследования… Что толку притворяться? Я никогда не получу ученой степени, так что мои записи едва ли мне понадобятся. Может быть, ими сможет воспользоваться кто-нибудь из ваших студентов.

Профессор Каткарт для виду начал возражать, но Роза понимала, что слова его неискренни: оба они знали, что она говорит правду. С горьким чувством гнева и печали Роза поспешно поднялась, чтобы уйти.

— Я вернусь в пансион и закончу со сборами, — сказала она, внезапно ощутив, что в этом пыльном кабинете ей нечем дышать. — Не могли бы вы прислать туда расписание поездов… Я знаю, как вы заняты, профессор, и понимаю, что вы не можете тратить время на меня, когда вас ждут студенты, которым ничто не помешает получить дипломы…

Профессор покраснел, но не возразил; он просто порылся в кармане и сунул Розе монету.

— Это вам на кеб, — заикаясь, пробормотал он. — Мне очень жаль, что я не могу дать больше, но… Ваш билет включает завтраки, обеды и ужины в поезде, так что все должно быть в порядке…

Он говорил что-то еще, но Роза поспешно вышла из комнаты, чтобы избавить профессора от своего присутствия. Кеб она, конечно, не взяла: каждый цент в ее кошельке был бесценным, и она вовсе не собиралась тратить их на подобные излишества. Вот на следующее утро без кеба не обойтись: без него никак не доставить на железнодорожную станцию тяжелый сундук… Разве что повезет и удастся нанять тележку.

Когда Роза вернулась в пансион, там ее дожидалось не только расписание поездов, но и телеграмма от самого Камерона. В отрывистом телеграфном стиле Розу извещали о том, что Камерон рад ее решению, что ей будет обеспечено всяческое содействие, что его служащие встретят ее при пересадке на разъезде Пасифика.

Интересно, что это такое — разъезд Пасифика, гадала Роза. Должно быть, для железнодорожного барона тут нет неясности, решила она. Что ж, на данный момент этого достаточно.

Пропустив завтрак, Роза не собиралась лишиться ленча, хотя аппетит к ней так и не вернулся. На ленч она получила чай с толстым куском хлеба и тоненьким ломтиком ветчины, а на обед, вместе с другими девушками, — суп с удивительно большим количеством картошки и почти полным отсутствием мяса и хлебный пудинг. Роза решила, что, если так здесь кормят каждый день, ей повезло, что она уезжает. Диета с таким количеством крахмала быстро заставит растолстеть даже самую стройную девушку.

Она рано легла спать — поезд отходил почти на рассвете. После всей ходьбы и волнений этого дня Роза почувствовала себя совершенно обессиленной.

Последняя мысль перед тем, как она заснула, была полна удивления — неужели она действительно осмелилась так резко порвать со своим прошлым и вступить в неизвестное будущее? Может быть, правду говорят: отчаяние способно подвигнуть человека на героизм и бесстрашие.

Однако уснула Роза с чувством безнадежности, а не радостного волнения. Возможно, она и вступала в неизвестное будущее, но подъема от перспективы приключений не испытывала. Должно быть, эта способность умерла вместе с ее отцом. Когда-то Роза каждый новый день встречала предвкушением. Теперь же ее единственная надежда была на то, что завтрашний день окажется не хуже вчерашнего.