Саддам Хусейн - Апдайк Робин Дж. - Страница 13

Эта история бросает светлый луч на обычный образ Саддама — кровожадное чудовище. Она свидетельствует, что, несмотря на его жестокость, ему не чуждо чувство благодарности даже к «сионистскому шпиону». Она также говорит о том, что каким бы непостижимым ни казался кровавый след Саддама посторонним наблюдателям, у него была своя логика. Он проводит чистки не ради самих чисток. Он это делает, так как убежден, что без них ему не выжить и что если он не ударит по своим противникам, реальным или воображаемым, они ударят его первыми. В основе его стремления к злодейству лежит чувство ненадежности и страх, что его честолюбивые замыслы будут сорваны. Каждая чистка, каждая казнь имеет свою цель. Это значит, что никто, даже его ближайшие соратники, не могут чувствовать себя в безопасности. И все же это подразумевает, что те, чье преследование не служит прямой или косвенной целью для Саддама, могут надеяться на пощаду.

Когда правительственные учреждения были оперативно освобождены от нежелательных элементов, партия сделала шаг, чтобы укрепить свою власть над военными. В декабре 1968 года Фейсал аль-Анзари был вынужден уйти в отставку со своего поста начальника штаба, на который его назначили после «второй революции». Вскоре после этого он был арестован и приговорен к 12 годам тюрьмы по обвинению в заговоре. Его заменил Хаммад Шихаб, наиболее расположенный к Саддаму военный. Офицеры, чья верность партии вызывала сомнения, были заменены баасистами или им сочувствующими, включая нескольких дивизионных командиров. Многие из них были арестованы, их пытали. К концу 1970 года в армию была внедрена сложная система политических комиссаров, принадлежащих к аппарату безопасности Саддама: они успешно обходили систему обычного военного подчинения и тщательно контролировались самим Саддамом.

В сентябре 1968 года Саддам в первый раз обратился к практике, которую он довел до потрясающего совершенства в последующие два десятилетия: разоблачение сфабрикованных «заговоров», аресты и казни их участников. Раскрытый «заговор» был якобы задуман масонской группой в южном городе Басре, и «заговорщики» будто бы были пойманы с поличным в церкви.

Авторство «техники заговоров» принадлежит не Саддаму: за два года, следующие за покушением на Касема в 1959 году, иракский диктатор хвастался, что раскрыл 27 заговоров против себя. Хотя эта цифра явно преувеличена, несколько заговоров действительно было. Для Саддама, наоборот, заговоры с самого начала были отличным инструментом, чтобы устранить действительную и потенциальную оппозицию, чтобы посылать сигналы, направленные внешним врагам (таким как Сирия и Иран) и терроризировать население, принуждая к раболепству. Среди многочисленных «заговоров», которые были «раскрыты» на протяжении 1970-х и 1980-х годов только один может быть безоговорочно подтвержден — заговор саддамовского палача и главы службы безопасности Надима Каззара в 1973 году. Остальные, скорее всего, использовались просто в качестве средства для укрепления положения Саддама и отвода критики от чрезвычайных мер по обеспечению безопасности.

Через три месяца после «разоблачения заговора» в сентябре 1968 года был учрежден особый «Революционный суд», чтобы судить «шпионов, агентов и врагов народа». Состоящий из трех офицеров без юридического образования, этот суд даже по иракским представлениям был пародией на процесс судопроизводства. Обычными обвинениями в этом суде были «заговор с целью свержения правительства» и «шпионаж в пользу Соединенных Штатов, Израиля или Ирана». Некоторые процессы показывались по телевидению, и иракский народ мог видеть и слышать ложные признания бывших политиков и чиновников. В одном таком случае бывший министр внутренних дел Рашид Мусли, который вышел из Баас и присоединился к Арефу, признался, что был шпионом ЦРУ, и был казнен. Абдель Рахман аль-Баззаз, бывший премьер, и Абдель Азиз аль-Укейли, бывший министр обороны, которых судили вместе с Мусли летом 1969 года, но которые ни в чем не признались, получили длительные сроки тюремного заключения.

Но часто обходились и без судопроизводства. В ноябре 1968 года Насер аль-Хани, министр иностранных дел в июльской коалиции и бывший член группировки Найифа — Дауда, был похищен группой баасистов среди ночи. Через несколько дней его тело, изрешеченное пулями, было найдено в канаве. Согласно официальной версии, его убили уголовники.

Подобное же объяснение было дано и через четыре месяца после убийства полковника Абдель Керима Мустафы Назрата, бывшего министра и сторонника сирийской Баас. На этот раз секретные службы вышли из себя, чтобы замести следы, добившись публичного «признания» от мелкого преступника, сообщившего, что заколол Назрата у него дома во время ограбления. Через год первый генеральный секретарь иракской Баас Фуад аль-Рикаби, который за десять лет до этого вышел из партии, также был заколот. В 1969 году его приговорили к полутора годам заключения. За несколько дней до конца срока «начальство привело хулигана, вооруженного ножом. Рикаби закололи ударом в грудь и поволокли в больницу. Ему не оказали помощи, и он умер».

Одним из «бриллиантов» в короне «нового правосудия» был суд над группой «израильских шпионов». Шпионов обвинили в том, что они передавали секретную информацию в Израиль, обдумывали и осуществляли саботаж в Ираке и передавали крупные суммы денег из Израиля через Иран еврейской общине в Ираке, которая потом передавала деньги курдским повстанцам. Четырнадцать человек, из них девять евреев, включая руководителя еврейской общины в Ираке, были признаны виновными в шпионаже и публично повешены. Их трупы оставили на площади «как предупреждение другим». Примерно полмиллиона мужчин, женщин и детей танцевали вокруг виселицы и по всему Багдаду с криками «смерть Израилю», «смерть всем предателям».

Еврейская община в Ираке, одна из старейших в еврейской диаспоре, существовала с VI в. до н. э., когда победивший вавилонский царь Навуходоносор пригнал «детей Израиля» в Месопотамию после взятия Иерусалима и разрушения иерусалимского храма. Прочная и процветающая община, она подвергалась периодическим гонениям всякий раз, когда наблюдался подъем арабского национализма. К примеру, после поражения Рашида Али в 1941 году, возбужденные арабские толпы напали на еврейский квартал в Багдаде и убили сотни людей, не говоря уже о грабежах и разрушениях. После учреждения государства Израиль в 1948 году стотысячная община сократилась приблизительно в десять раз, так как большинство ее членов эмигрировало во вновь образованное еврейское государство. Те, кто остался, стали социальными изгоями, им пришлось нести бремя арабской досады и ненависти к Израилю. Ко времени возвращения во власть Баас число иракских евреев упало всего до двух с половиной тысяч.

Для Бакра и Саддама евреи были очень удобными «козлами отпущения», которые давали им возможность доказать свою преданность делу панарабизма и таким образом узаконить свой режим в глазах своих сторонников, не вступая в настоящую конфронтацию с Израилем. Когда в декабре 1968 года израильские самолеты разбомбили иракские войска, базирующиеся в Иордании как часть арабского «восточного фронта» против Израиля, убив 16 человек и ранив вдвое больше, президент Бакр настраивал толпу, собравшуюся на площади Свободы, против Израиля и евреев. Обещая «ударить железным кулаком» по этим «эксплуататорам и представителям пятой колонны», Бакр время от времени делал паузу, как бы для того, чтобы узнать мнение своих слушателей. «Смерть шпионам!» — раздался громовой ответ. Это желание было исполнено в виде страшных виселиц в январе 1969 года — к негодованию остального мира. На международные протесты по поводу того, что убийство было мотивировано национальной и религиозной дискриминацией, иракские власти возразили, заявив, что все осужденные мусульмане, евреи и христиане были казнены одинаково.

Действительно, как будет продемонстрировано два десятилетия спустя казнью британского журналиста иранского происхождения Фарсада Базофта по обвинению в шпионаже, охота Саддама на ведьм в виде «шпионов» и «заговорщиков», казалось, только усиливалась от западных протестов. Призывы к терпимости от видных людей мира, например, от генерального секретаря Организации Объединенных Наций, лишний раз провоцировали Хусейна казнить людей с еще большей энергией: в феврале 1969 года было казнено еще семь человек, а через два месяца — еще четырнадцать. Как и в январе, власти агитировали население присутствовать при казнях, и жуткие сцены, происходившие в центре Багдада, были выразительно описаны британским журналистом: