Полет стрелы - Лэки Мерседес - Страница 33

Крис поразмыслил.

— Тогда ладно, нам лучше двигаться с максимальной скоростью, какую только выдержат чирры. Если что-то не так, чем скорее мы доберемся до места, тем лучше.

Они ускорили ход, перейдя с шага на рысь; под копытами Спутников скрипел снег, подузиные бубенцы неистово звенели. Воздух был совершенно неподвижен, небо — безоблачно и так пронзительно сине, что делалось больно глазам. Светило солнце, голые ветви деревьев отбрасывали на сугробы тени, похожие на голубое кружево. День выдался прекрасный, и странная тревога, которая не покидала Тэлию, казалась совершенно неуместной.

Деревенька, когда они ее завидели, показалась очень тихой… чересчур тихой. Она примостилась на вырубке, зажатой между двух прикрывающих ее холмов. Странно, на снегу не было совершенно никаких следов — ни ведущих в лес, ни обратно. Ворота стояли распахнутые, рядом — ни души. Лицо Криса выразило тревогу настолько явно, что Тэлия и без напора его эмоций поняла бы, что он напуган так же, как она. Он приказал Тэлии оставаться на месте, спустился с холма, на котором они стояли, к воротам деревни и въехал внутрь, ведя свою чирру в поводу.

Спустя короткое время Тэлия увидела, как захлопнулись ворота, и услышала, как скользнул в пазы запирающий их брус. Сразу вслед за этим через частокол по дуге перелетела стрела и воткнулась в снег по ее сторону ограды.

Тэлия подбежала к месту ее падения. На стреле было три кольца: три зеленых и одно красное. Она проверила узор на оперении — он вне всякого сомнения принадлежал Крису. Могло показаться, что со стороны Криса было глупостью выщипывать его, когда Тэлия собственными глазами видела, как он въезжал в деревню, но в действительности он только так мог уверить ее, что, когда ворота захлопнулись, их захлопнул он, а не притаившиеся внутри разбойники.

Стрела могла означать только одно. Всю деревню свалил какой-то мор.

Господь и Владычица… что же мне делать…

— отчаянно подумала Тэлия и покачнулась, когда Ролан нетерпеливо толкнул ее головой. Она ощутила его раздражение так явственно, словно Спутник высказал его. Он был сыт по горло ее душевными метаниями и самоедством; здесь требовалось действовать, просто действовать. Она отлично знает, что она должна делать, и, черт побери, лучше бы она наконец взялась за дело!

Казалось, что-то внутри нее, что было разбито, теперь вновь срасталось воедино. Тэлия заставила себя успокоиться и начать думать. Она написала записку, в которой сообщала Крису, что оставляет свою чирру привязанной к воротам и чтобы он завел животное внутрь, когда увидит, что она уехала. Потом взяла простую белую стрелу из числа своих собственных, прикрепила к ней записку и послала обратно через забор. Перерыла вьюки и отобрала карту, мех с водой и сумку с провизией для себя и Ролана.

Сверившись с картой, Тэлия убедилась, что ближайший Храм Исцеления находится в пяти днях езды к востоку. Значит, они с Роланом смогут добраться туда за два дня.

Она привязала чирру к забору, вскочила на спину Ролана, и они помчались.

Нынче был как раз один из тех случаев, когда способность Спутников буквально пожирать милю за милей стоила дороже любого золота или драгоценностей. Спутник мог часами двигаться со скоростью, равной скорости идущей галопом лошади, и притом не уставать. При необходимости он мог выдерживать такую изматывающую гонку несколько дней, не получая ничего, кроме воды и пригоршни-другой корма. Когда испытание оставалось позади, ему требовалось несколько дней усиленного питания и отдыха, но Спутник никогда не сдавал и редко хотя бы растягивал мышцы или сухожилия в условиях, которые оказались бы убийственными для обычной лошади. Везде, где могло пройти копытное животное, мог пройти и Спутник; мог он и карабкаться по обледеневшим, опасным каменным осыпям, на что осмеливаются только горные козы. Единственное, о чем оставалось беспокоиться Герольду, — о том, чтобы удержаться на его спине!

Тэлия и Ролан мчались до поздней ночи; она ела и пила, не сходя с седла, даже подремала немного. Дорога была свободной, сравнительно сухой и ровной, и Ролан выкладывался до конца. Им даже светила полная луна, так что оба ясно видели дорогу. Топот Спутника распугал всю живность, какая только обитала в округе, так что они ехали в тишине, нарушаемой только звуком ударов копыт Ролана о мерзлую землю. Это было жутковатое странствие, похожее на то, что бывает во сне, дикая скачка, которая, казалось, никогда никуда не приведет. Ролан оставался относительно свеж, поэтому они не останавливались почти до самого захода луны. Однако наконец даже ему потребовался краткий отдых. Незадолго до рассвета они сделали привал на маленькой поляне у дороги, возле ручья, увенчанного замерзшим водопадом.

Ролан остановился около озерца под водопадом; бока его ходили ходуном, от шкуры на морозном воздухе шел пар, дыхание вырывалось белыми султанчиками и инеем оседало вокруг ноздрей. Тэлия разбила лед, но вода оказалась слишком холодной, чтобы он мог ее пить, — это было опасно. Вместо этого Тэлия напоила его из своего меха с водой: когда мех пустел, она наполняла его снова, согревала теплом собственного тела и давала Ролану, пока тот не напился вволю. Потом она в последний раз наполнила мех и, отдав Спутнику примерно треть пищи, которую взяла с собой, долго пила сама. Как раз когда взошло солнце, высекая пламя из сверкающего, словно россыпь самоцветов, водопада, они были готовы продолжить свою изнурительную скачку.

Около полудня они сделали новую остановку — по естественным надобностям. Это не заняло много времени, и Тэлия воспользовалась дневным светом и сравнительно теплыми лучами солнца, чтобы снять с Ролана сбрую и просушить, и растереть Спутника полотенцем, которое всегда возила в седельной сумке.

Она прижалась головой к его боку; колени у нее подгибались, и не только от долгой скачки.

«Помоги мне, Владычица… Целители обладают моим Даром… как же мне встретиться с ними? Как я вообще могу встречаться с кем-либо, когда я вот так вот разваливаюсь на части? О, боги… мне этого не вынести .»

Ролан ласково ткнулся в ее плечо; Тэлия почти услышала слова — так ясно дошло до нее сообщение. «Я помогу тебе», — говорило воспринятое ею чувство.

— О, боги… а ты можешь?

Ответ был безоговорочно утвердительным. Тэлия вздохнула, расслабилась, потянулась к Ролану…

И почувствовала, как поднимаются вокруг нее щиты, укрепленные приходящей извне силой; почувствовала, как ее охватывает покой и нечто вроде онемения, которое было настолько лучше, чем боль и напряжение, в которых она жила, что она чуть не расплакалась.

— Сколько?..

Его сожаление, похоже, означало, что он сможет удерживать защиту не слишком долго.

— Только продержи ее, пока мы доберемся туда и обратно. Я стану работать так, чтобы полностью выматываться, и усталость удержит все под контролем. Я не могу передавать, когда у меня нет сил. Я выясню, что пошло не так, я знаю, что выясню… если только мне удастся побыть некоторое время вдали от людей…

Тогда поехали, — сказал нетерпеливый взмах его головы.

Сбруя, включая потник, оказалась на ощупь сухой, поэтому Тэлия, не теряя времени, оседлала Ролана и снова пустилась в путь; за спиной у нее, словно второй всадник, притулилась тревога.

Они галопом влетели во двор Храма Исцеления вскоре после наступления сумерек. Белая форма Тэлии и ее Спутник моментально привлекли к ней внимание: Ролан не успел еще остановиться, как возле ее стремени уже очутился одетый в зеленое послушник-Целитель, ожидающий распоряжений. Сразу вслед за ним подбежали еще двое: один нес горячее вино с травами для Тэлии, другой — свежую теплую кашу для Ролана. Те с благодарностью проглотили свои порции, пока кто-то бросился известить двоих Герольдов, прикомандированных к этому Храму. Тем временем еще один послушник зажег повсюду вокруг факелы, и не успела еще Тэлия допить вино, как к ней через мощенный булыжником двор уже опрометью бежала хрупкая, тоненькая женщина, чьи коротко остриженные волосы пылали огненно-рыжим даже в ненадежном свете факелов. Через плечо у нее висела тяжелая сумка, зеленые одежды развевались, и на ходу она завязывала вокруг шеи шнурки плаща.