Возмездие - Вудс Стюарт - Страница 5

В Сазерленде мужчина подошел к телефону.

— Да?

— Вы меня узнали?

— Да.

— У меня есть для вас информация.

— Слушаю.

— К вам послали репортера. Он будет что-то разнюхивать.

Пауза.

— Когда?

— Не знаю. Судя по разговору, который я слышал, он уже может быть на месте.

— Хорошо, я с ним немного пообщаюсь и спроважу.

— Вы не поняли. По-моему, он не собирается представляться.

— Простите, я не очень понял, куда вы клоните.

— Я слушал лишь часть разговора двух редакторов, он звучал так, будто они послали сюда тайного агента.

Фырканье в трубке.

— Ему не удастся действовать втихомолку. Этот номер не пройдет. Я знаю о каждом, кто он и откуда.

— Я просто хотел вас проинформировать.

— Хорошо, буду держать ухо востро. Вы звоните из автомата?

— Конечно. Если слухи оправдаются, не забудьте, кто вас предупредил.

— Об этом не беспокойтесь. Еще раз спасибо.

Глава 3

Въехав в Сазерленд, Хауэлл увидел на берегу озера дом из красного кирпича с белыми колоннами, построенный в колониальном стиле. Сад за домом спускался к озеру. Близ дороги высокий пожилой мужчина с седыми волосами наблюдал за чернокожим садовником. Это, наверное, был Эрик Сазерленд, владелец электрической компании и, как сказал Денхем Уайт, фактический правитель городка, носящего его имя. Хауэлл вспомнил совет Денхема заглянуть к старику и выразить свое почтение. «Он будет твоим, можно сказать, землевладельцем, а старику нравится знать, чья нога ступает по его владениям»… Под влиянием минутного порыва Хауэлл остановил фургон и вышел на улицу. Лучше уж разделаться сразу со светскими обязанностями!

Он подошел и протянул руку.

— Мистер Сазерленд?

Пожилой человек буркнул в ответ:

— Угу.

И энергично пожал Хауэллу руку.

— Я Джон Хауэлл. Брат моей жены, Денхем Уайт, предложил мне на некоторое время свой домик и посоветовал заглянуть к вам и познакомиться.

Сазерленд посмотрел на тяжело груженый фургон.

— Выглядит, словно вы промышляете квартирными кражами, мистер Хауэлл.

— Да, думаю, похоже на то, — согласился Хауэлл. — Я пробуду здесь около трех месяцев и не хотел бы лишний раз мотаться в Атланту. — Он кивнул в сторону озера. — До чего красиво! Я слышал, что это ваша работа.

— Моя, — признал Сазерленд без ложной скромности, — сам Господь не сделал бы лучше.

Однако Хауэллу показалось, что собственные достижения не доставляют Сазерленду особой радости.

— Я люблю, когда приезжающие сюда люди участвуют в сохранении того, что уже создано.

Хауэлл улыбнулся.

— О, я не собираюсь тут ничего менять.

— Вы с севера? — поинтересовался Сазерленд.

— Нет, сэр. Я родом из Северной Каролины, из Чепел-Хилла. А произношение испортил, мотаясь по всей стране.

Черт, с какой стати он оправдывается перед старикашкой?

— Я знал вашего тестя. На редкость добрый был человек.

Хауэлл кивнул.

— Да, я слышал. Он умер до того, как я встретился с моей женой.

Вообще-то Хауэллу не приходилось слышать о доброте своего тестя. Денхем Уайт-старший слыл безжалостным пиратом, даже у его собственных детей не нашлось для него доброго слова. Хауэлл решил, что назвать покойного тестя «добрым человеком» мог только человек того же типа.

— Рад был с вами встретиться, сэр, — с этими словами Хауэлл собрался вернуться к машине. Но оказывается, ему еще не дали соизволения откланяться.

— Вы, по-моему, репортер, — глядя сквозь Хауэлла, произнес Сазерленд. — И что вы думаете написать о наших краях?

— Нет, сэр, я не работаю в газете уже несколько лет. Теперь я свободный художник, именно поэтому и приехал сюда. Хочу поработать над книгой.

— О чем же ваша книга? Что-нибудь на местном материале?

Хауэлл был слегка ошарашен растущей враждебностью Сазерленда.

— Что вы, сэр… Это роман. Я не готов обсуждать… мои планы… Суеверие, знаете ли…

Какое-то время Сазерленд молча смотрел на Хауэлла. А потом сказал:

— У нас тут и так слишком много суеверий… Счастливо!

Он резко повернулся и зашагал к дому.

Глядя вслед удаляющемуся Сазерленду, Хауэлл подумал, что обычно репортеров не любят те, кому есть что скрывать. Этому его научил жизненный опыт. Но тут же он постарался отогнать от себя эту мысль. Не для репортажей он сюда приехал, у него есть другая работа.

Хауэлл медленно ехал по чистенькому, явно процветающему городку с обычным для таких местечек в Джорджии набором магазинов и контор. Впрочем, в городке было и своеобразие. Деловые кварталы, как правило, не радовали глаз: магазины и офисы строились по потребности, без плана: если у кого-то из хозяев был вкус, то у его соседа обычно вкуса не наблюдалось, и он возводил нечто безликое, а порой и безлико-безобразное. Но главная улица, похоже, была построена по какому-то одному проекту. Здания были выдержаны в едином стиле, не было кричащих вывесок и неоновой рекламы: более того, все вывески были написаны одним шрифтом. Вдоль улицы стояли старомодные газовые фонари, старики грелись на солнышке, сидя на парковых скамейках.

«Красиво, хотя и несколько искусственно, — подумал Хауэлл. — Похоже, все придумано одним человеком, и человек этот — Эрик Сазерленд».

Город, в отличие от своего создателя, был очарователен, и Хауэллу он понравился.

Следуя объяснениям Денхема Уайта, он выехал из городка и добрался по дороге, тянувшейся вдоль гористого северного берега, до перекрестка, где стоял почтовый ящик, на котором виднелась надпись «Уайт». Хауэлл повернул налево и направил фургон по дороге, идущей среди густого леса в направлении озера. Через несколько сотен ярдов пришлось еще раз резко повернуть и затормозить: дорога уходила прямо в воду. Хауэлл был ошарашен этим обстоятельством: сначала он решил, что Денхем пошутил над ним, но, взглянув направо, увидел заросшую дорожку длиной всего в несколько ярдов, ведущую к дому.

Дом стоял на самом берегу, словно спустившись по ступенчатому склону холма. Над водой протянулась пристань на сваях. Хауэлл увидел моторку, накрытую брезентом. Под дровяным навесом рядом с входной дверью лежало три бревна. Хауэлл тяжело вздохнул при мысли о том, что ему предстоит колоть дрова. Он подогнал фургон задом и вошел. Дом обветшал меньше, чем ожидал Хауэлл. Поднявшись на крыльцо, он попробовал всем своим весом каждую ступеньку. Они выдержали. Ключ легко повернулся в замке. Хауэлл вошел в комнату размером примерно десять на двадцать ярдов, занимавшую полдомика. Большой камин из нетесаного камня располагался у дальней от озера стены. Комната освещалась окном во всю стену, через которое виднелись пристань и озеро. По обе стороны камина было по двери. Одна открывалась в скромно обставленную кухню, вторая вела в спальню.

Вся обстановка, похоже, была собрана из остатков имущества семьи Уайтов. Перед камином стояла старая кожаная кушетка в стиле Честерфилд и несколько потрепанных кресел. У кухонной двери громоздился большой круглый стол, возле которого Хауэлл насчитал восемь стульев. В дальнем конце комнаты стояли стол со сдвигающейся крышкой и рабочее кресло, рядом с ними — старинная пианола с грудой валиков наверху. В обстановку спальни входили двухспальная кровать и бюро, вдоль одной из стен за занавеской, подвешенной к железной трубе, была устроена просторная гардеробная. Вход в ванную был из спальни.

Он потрогал кровать. Неплохо. Да и вообще все здесь было неплохо. Денхем Уайт скромничал, преуменьшая свое мастерство строителя. Хотя в доме, похоже, не было ни одного прямого угла, Хауэлл счел его уютным и удобным. А больше ему ничего и не требовалось. На мгновение Хауэлла охватило чувство безысходности и одиночества, но он быстро взял себя в руки и принялся обустраиваться. Через час фургон был разгружен, одежда убрана в гардеробную, компьютер в коробке — возле стола. Хауэлл решил, что компьютер вполне можно будет установить завтра. Он присел к пианоле и взял несколько аккордов. Надо бы настроить. Когда-то, учась в колледже, Хауэлл играл в ансамбле, выступавшем на вечерах, но с тех пор лишь иногда садился за инструмент. Хауэлл нажал на педали. Никакого эффекта.