Все решает случай - Лэйтон Эдит - Страница 39

Грант улыбнулся, но не слишком весело.

— Ты победил, Раф. Забавно.

— У Бренны есть брат, по сравнению с которым ты кажешься троллем, — заметил Раф, — так что твои чары не действуют на нее, зря стараешься.

— Восхитительно! — послышался чей-то звонкий голос. — Мальчики опять вместе.

Бренна увидела приближающихся родителей Рафа. «Бедняга», — подумала она, делая реверанс. Его родители словно сошли с портретов на стене — безупречные, элегантные и холодные.

Светлые волосы матери были того же оттенка, что и у Гранта. Кое-где уже проступала седина, но едва заметная. Морщины почти не тронули ее лицо, и для женщины средних лет она сохранила прекрасную фигуру, облаченную сейчас в изысканное платье. Голубые глаза с длинными ресницами были очень выразительными, но губы не тронула улыбка, когда она устремила внимательный взгляд на невестку. Маркиз, вероятно, был дальним родственником жены, поскольку имел с ней очевидное внешнее сходство. Должно быть, брат Рафа приобретет те же фамильные черты лет через двадцать. Отец был худощав, с серебристо-серыми волосами. Его тонкое лицо прорезали глубокие морщины.

Все трое, как говорится, были явно слеплены из одного теста. Раф же резко отличался от них не только цветом волос, но и крупным сложением, простым, немного тяжеловатым лицом, далеко не с такими правильными чертами, как у родственников. Только глаза Рафа светились яркой голубизной, как у матери. И только этим он выгодно отличался от отца и брата, темно-синие глаза которых были менее выразительны.

— Добро пожаловать. — Маркиз протянул руку Бренне. — Вижу, теперь в нашем роду появится не только свежая кровь, но и новый цвет волос, — заметил он Рафу, хотя при этом смотрел на жену. — Она совсем не такая, как ты, — улыбнулся он жене.

— Ее цвет волос оттеняет твой, мама, — вставил Грант. — Раф поступил очень разумно.

— Нет. Скорее мне повезло, — возразил Раф. — Жаль, что ты не смогла приехать на свадьбу, мама. Сейчас у тебя вполне здоровый вид.

— Не говори это с таким сожалением! — рассмеялась мать. — Я так плохо чувствовала себя, что не могла ступить и шагу, и мой муж не решился оставить меня на попечение шарлатанов-знахарей. Конечно, жаль, что нам не удалось быть у вас в такой радостный день, — обратилась она к Бренне. — А вот почему Грант отказался поехать, не знаю.

— Кажется, ты одобрила мой поступок. — Грант нахмурился. — Ты лежала с таким видом, будто находишься на смертном одре, мама. Я опасался, что у тебя случится сердечный приступ или начнется лихорадка.

— В самом деле? — удивилась она. — А я не знала. Твоя преданность поражает меня. Я, несомненно, счастливая мать.

— Твои дети действительно преданы тебе, — промолвил маркиз. — Ты только посмотри: один сын остается с тобой, хотя врач определил, что у тебя просто метеоризм, а другой жертвует своим медовым месяцем и немедленно является, желая представить тебе свою новобрачную.

При слове «метеоризм» маркиза слегка побледнела, а Грант поморщился от насмешливых слов отца. Раф держался бесстрастно. Отец улыбался. «Как они могут обмениваться такими злобными насмешками в присутствии своей повой невестки? — подумала Бренна с удивлением и гневом. — И из этого гнезда скорпионов вышел Раф?»

За обедом Бренна расстроилась еще больше. Семья мужа снова шокировала ее. Раф молчал и лишь коротко отвечал на вопросы. «Трудно вообразить, чтобы к сыну, вернувшемуся в родной дом после долгого отсутствия с молодой женой, не проявили должного внимания», — возмутилась про себя Бренна. Семья Рафа устроила перед ними настоящее представление. Они шутили и насмехались друг над другом, при этом насмешки были довольно жестокими и каждый по очереди становился их жертвой.

— Это у них такая манера развлекаться, — пояснил Раф Бренне, заметив, что она съежилась, когда маркиз сказал что-то язвительное жене, а та ответила ему тем же.

— Им ужасно весело, — отозвалась Бренна.

— Да, «ужасно» — самое подходящее определение, — согласился Раф.

Из того, что услышала Бренна, у нее сложилось вполне определенное и весьма нелестное мнение об этой семье. Маркиз был ленивым, эгоистичным, холодным и невнимательным к своей семье, его жена — капризной, тщеславной и лживой, а старший сын — завистливым и пустым транжиром, тратившим большие деньги на себя и свои недостойные похождения. В этом и состояла сущность семейной пикировки за столом.

Когда они начинали отпускать грубые шутки, намекая на Рафа, Бренна вставала на его защиту.

— Не обращай внимания, — попросил он. — Это такая игра.

Она понимающе кивнула. «Игра» сопровождала весь обед, становясь все более жестокой и непристойной, и к десерту улыбки этой троицы уже напоминали звериный оскал, однако злобные шутки продолжались. Бренна удивлялась, как можно есть в такой обстановке, но, казалось, все это только возбуждало их аппетит. Раф ел и пил равнодушно, и только Бренна ни к чему не притронулась.

— О, наша невестка, вероятно, следит за своей фигурой, — сказала маркиза, заметив нетронутое блюдо перед Бренной.

— Таким образом она дает понять, что и мужчинам не мешало бы последить за этим, — язвительно добавил Грант.

— Мужчина, претендующий на изысканность, мог бы придумать что-нибудь более оригинальное, чем пренебрежение трапезой, — возразил маркиз. — Но я согласен, за собой надо следить.

— Говорят, Байрон, чтобы не толстеть, ел за обедом картофель с уксусом. Может, заказать для вас такое блюдо, дорогая? — обратилась маркиза к Бренне с фальшивой улыбкой.

— Но она и так превосходно сложена! — воскликнул Грант. — И ей незачем морить себя голодом, как это приходится делать некоторым пожилым леди.

— Тем не менее мы не мучаем себя так, как кое-кто из мужчин, — парировала его мать.

— Послушай, Раф, уж не внушил ли ты жене, что у нее должна быть осиная талия? — осведомился маркиз.

— Нет, — ответил Раф.

— Взгляни же на ее тарелку, — проговорил Грант. — Она не тронута.

Бренна подумала, что нетронутым осталось еще кое-что, о чем они не подозревали… пока. Ей следует пресечь развитие этой темы, иначе ее аппетит и вес станут предметом дальнейших шуток. Бренна через силу улыбнулась.

— Вообще-то я не страдаю отсутствием аппетита, — возразила она. — И все выглядит очень вкусным. Но меня мутит от одного только запаха пиши. Не знаю почему, но сегодня с самого утра я чувствую легкую тошноту. И вчера утром было то же самое, — сообщила Бренна с притворным удивлением. — Помнишь? — обратилась она к Рафу с самым невинным видом.

Он улыбнулся и взял ее руку.

— Как же я забыл? — отозвался Раф. — Конечно, я не урод, однако некоторые женщины, проснувшись и взглянув на меня, начинают испытывать тошноту!

За столом воцарилась тишина. Первым пришел в себя маркиз.

— Боже милостивый! Ты хочешь сказать, что скоро моя дорогая жена станет бабушкой! Как чудесно, Сильвия! Кто бы мог подумать? Значит, теперь мы можем называть тебя «бабуля»? Придется заказать тебе кружевной чепчик. Или ты предпочитаешь прикрывать свою седину косынкой?

— А ты должен позаботиться о клюке, — парировала она. — Я так и вижу: старичок из Эрроу-Корта, хромая, плетется к скамеечке на лужайке, чтобы наблюдать за внуками, играющими у его пораженных артритом ног.

— Надеюсь, клюка будет по крайней мере с серебряной гравировкой, — рассмеялся Грант.

— А рядом будешь стоять ты, престарелый холостяк, и удивляться тому, почему так и не нашел себе подходящую пару, хотя искал ее всю жизнь, — снова съязвил маркиз.

Бренна залилась краской.

— Боже! Я вовсе не хотела сказать, что жду ребенка Для этого еще слишком рано! — Она сделала вид, будет невероятно шокирована таким толкованием ее слов, ибо понимала, что ранняя беременность станет объектом дальнейших насмешек семейства. — В гостинице «Лебедь», где мы останавливались по дороге сюда, отвратительно кормили, — пояснила Бренна. — Я до сих пор не могу прийти в себя.

— Ах, в «Лебеде»! — с облегчением произнесла маркиза. — И Раф решился остановиться там? Впрочем, это похоже на него. Он понятия не имеет, в чем нуждается лед!