Возвращение графа - Лэйтон Эдит - Страница 38

– Это было бы ошибкой, – выдохнула она.

– Я думал, ты знаешь, что я прославился своими ошибками, – сказал он и обнял ее.

Поцелуй был долгий, наполненный жаром, тоской и отчаянием. Когда Кристиан оторвался от ее губ, она заплакала.

– Ах, Джули, мой брильянт, – сказал он, гладя ее мокрые щеки, – это ты обо мне? Не плачь, я вытерплю. А теперь тебе пора домой. Вполне возможно, что тебя вызовут давать показания за или против меня. Нам не поможет, если тебя застанут бредущей на рассвете домой после тайного свидания, всю в слезах и в росе. Мы непременно увидимся. Обещаю тебе.

Ошеломленная, Джулиана не могла произнести ни слова. Несмотря на его обещание, она была уверена в том, что они никогда больше не увидятся, чем бы ни закончилось его дело.

Глава 17

Хэммонд быстро выздоравливал; свернуть домашнее хозяйство не заняло много времени, родители Джулианы были в восторге, узнав, что ее пригласили в Лондон, так что вскоре Джулиана уже ехала в карете, направлявшейся в столицу.

– Самое лучшее в Эгремонте то, что он недалеко от Лондона, – болтала Софи. – Мы будем там к обеду, а значит, засветло. Если устанешь, – обратилась она к Хэммонду, – сразу скажи, и мы остановимся.

– Я свеж, как дождик, – с ухмылкой заверил ее Хэммонд. – Меня упаковали, словно египетскую мумию, я не ощущаю, что еду.

Джулиана напряглась. Софи сказала, что Эгремонт недалеко от Лондона, и все же они уезжают. Значит, уверены, что Хэммонд его унаследует? Почему? После последней встречи с Кристианом она избегала кузину – может, она чего-то не знает?

Или у Софи просто сорвалось с языка? Старые мечты не умирают, это она знала наверняка. Джулиана постаралась выпрямиться, хотя далось это ей нелегко. Она была зажата между Софи и ее матерью. Хэммонд сидел напротив, сквайр ехал верхом рядом с каретой. А сэр Морис покинул их несколько дней назад, неожиданно заявив, что увидится с ними в Лондоне.

Все замерли.

– Но вы никогда не покидаете север! – выдохнула мать Софи.

Баронет одарил ее тонкой улыбкой:

– Ошибаетесь, дорогая Марта. Разве вы меня раньше не видели? Я действительно не люблю покидать мой роскошный уютный дом, но ради блага семьи готов на все. Так было всегда. В Лондоне я буду нужен. – С теплой улыбкой он объяснил Джулиане: – Семья для меня всегда на первом месте. Как я могу быть спокоен, зная, что Эгремонт в руках узурпатора?

Она кивнула, с трудом скрывая волнение. Сэр Морис принял ее молчание за скромность и, к счастью, больше ничего не сказал. Она старалась избегать разговоров с ним. Девушка сомневалась, что старик испытывает к ней романтические чувства, но после того, как на этот счет пошутил Кристиан, да еще кузина обмолвилась, любое проявление галантности с его стороны вызывало подозрение. И хотя поездка в Лондон ее смущала, она была рада, что там по крайней мере она не так часто будет видеться с сэром Морисом.

Джулиана смотрела в окно и мечтала, забыв, что сидит в карете, зажатая между двумя надушенными дамами. Она вспоминала сад при гостинице, холод и темноту, но ей было тепло в объятиях Кристиана, а от его поцелуев бросало в жар. Она до сих пор ощущала вкус его губ.

Но заговорила мать Софи, и чары рассеялись.

– Хэммонд, первое, что надо сделать после того, как мы тебя устроим, – это разослать визитные карточки в лучшие дома. Пусть в высшем свете знают, что мы в городе, причем с будущим графом Эгремонтом.

Джулиана вся сжалась, надеясь, что Софи и ее мать этого не почувствовали, и с невинным видом спросила:

– Разве дело с наследством уже решено? По-моему, лучше не говорить раньше времени.

Ей показалось, что все обменялись многозначительными взглядами. Потом заговорила Софи:

– Практически решено, так сказал сэр Морис. Но, пожалуй, ты права. Лучше всем говорить, что он предполагаемый наследник, пусть потом сами прочтут в газете. – Софи, ее мать и Хэммонд снова обменялись взглядами.

Джулиана поняла, что в последнее время они многое обсуждали без нее. Так что не она их избегала, как ей казалось, а они ее. До конца поездки она почти не разговаривала. Они тоже погрузились в молчание, и Джулиана почувствовала их враждебное к себе отношение.

– Лондон во всем своем великолепии, – радостно сказала Софи, заметив, с каким интересом Джулиана смотрит на витрины, мимо которых они проезжали. – Джулиана, когда привыкнешь к шуму и толпе, Лондон тебе понравится. Деревенским девушкам он всегда поначалу кажется ужасным.

– Как ты знаешь, я была в Лондоне, правда, давно, – ворчливо сказала Джулиана. – Мы провожали за границу Джонатана. Его полк собирался в Гайд-парке; они были такие бравые, такие блестящие... – Она умолкла и тут же весело добавила: – Подумать только! Так давно, а будто вчера! Мы прожили здесь неделю и все посмотрели: лошадиный цирк Астлея, зверинец в Тауэре, слушали концерт в парке, были во дворце.

Софи засмеялась:

– Ничего ты не видела. Мы будем ходить на танцы и приемы, в театры и рестораны. Это гораздо интереснее.

Джулиана снова выглянула в окно. Они проехали трущобы с бесчисленными пешеходами, улицы, забитые двуколками и ручными тачками, дальше пошли улицы, где бегали дети и сновали взрослые. Теперь они ехали по свободной, широкой авеню, пролегавшей вдоль зеленого парка. Это явно был богатый район: мостовые чище, пешеходов меньше, все элегантно одеты, лошади и экипажи более высокого класса.

Наконец, они подъехали к стоявшим полукругом высоким роскошным домам. Карета остановилась у одного из них в самом конце тихой улицы. Дверца кареты распахнулась, за ней стоял сияющий сквайр:

– Приехали! Как дела, Хэм? Хорошо себя чувствуешь? Выйдешь сам, или помочь?

– Сам, – сказал Хэммонд, – я предпочел бы сам. Но это потребует времени, пусть дамы выйдут первыми.

Джулиана, Софи и ее матушка вышли, и Хэммонд с трудом спустился по короткой лесенке на землю.

– У меня все прекрасно, просто от долгого сидения затекли ноги.

Открылась парадная дверь. Сквайр взглянул наверх и улыбнулся, его жена просияла и сделала реверанс, Софи тоже. Джулиана раскрыла рот.

– Очень хорошо, – сказал сэр Морис и спустился поздороваться. – Вот вы и приехали. И как раз к обеду. Милости прошу.

Выбежали три лакея в ливрее и принялись снимать багаж.

– Сэр Морис тоже будет здесь жить? – спросила Джулиана у Софи.

– Конечно! – воскликнула она. – Ведь это его дом!

Джулиана не была счастлива, хотя для этого были все основания. Во всяком случае, так говорили родственники. Она понимала, что они правы, но от этого не становилась счастливее.

Дом баронета поражал великолепием: четыре этажа, сад вокруг дома, элегантная архитектура, со вкусом подобранная мебель.

– У меня на чердаке своя комната, – с благоговением сообщила Джулиане ее горничная. – Ни с кем не надо делить ее, и окно есть!

В комнате самой Джулианы было три окна, ванная и туалет. А в нем спуск воды! Ошеломленная, Джулиана то и дело спускала воду, радуясь, что никто это не видит. Она знала, что по всему дому будут развешены и расставлены произведения искусства, но чего никак не ожидала, так это современных удобств и мелочей, создающих непривычный для нее комфорт. Газовый свет в нижних комнатах, повсюду живые цветы, кровать широкая и мягкая, белье пахнет свежестью. Она изумилась, что такой суровый господин, как сэр Морис, живет в роскоши, и сказала об этом Софи в первый же вечер, когда они перед обедом дожидались остальных в салоне.

– О, у него была богатая жена, она любила себя баловать, – объяснила Софи, взяла со столика фарфоровую пастушку и перевернула, чтобы посмотреть на имя изготовителя. – Я думаю, он сохраняет этот стиль в ее память.

– И для своих гостей, – добавил баронет сухим насмешливым голосом.

Софи с Джулианой резко обернулись. Джулиана покраснела, Софи ухмыльнулась.

– Я не столь требователен, но ко всему привыкаешь. Итак, вам понравился мой дом, мисс Лоуэлл? Осторожнее, Софи, это севрский фарфор, из Версаля.