Гордое сердце - Лэйтон Эдит - Страница 38

Если бы мог, Драмм сейчас мерил бы шагами комнату. Друзья понимали, что он, должно быть, обдумывает что-то важное. Они затихли и внимательно слушали.

— Нет никакой причины, почему такая очаровательная, умная и добрая девушка, как Александра Гаскойн, не должна тоже выйти замуж, — наконец произнес Драмм. Он не сводил глаз со своей забинтованной ноги. — Тот факт, что у нее нет ни титула, ни денег, не так уж важен — в Лондоне много разнообразных мужчин, наверняка найдется кто-то, кто сочтет ее подходящей парой. Кроме того, у нее имеются другие достоинства. Мы можем посоветоваться и решить, как заставить ее приехать сюда, чтобы отблагодарить за доброту, которую она проявила ко мне. Для нее это единственный способ обрести мужа и лучшую жизнь, потому что в той глуши, где она живет, никого подходящего нет. — Он поднял глаза и увидел, что все друзья удивленно смотрят на него.

— Так вот что тебя так расстроило! — рассмеялся Рейф. — Твой отец — не единственный невозможно галантный мужчина в вашей семье!

— Я просто плачу долги, — ответил Драмм. — Потом он с улыбкой откинулся на спинку кресла и слушал, как друзья спорили, кому достанется право принять у себя подкидыша. Она сама решит, стоит ли рассказывать им свою историю, думал он, но право выбирать для нее будущее принадлежит ему. Пусть он неподвижен и не в силах изменить решения отца, но это он может сделать.

Впервые за много дней Драмм мог собой гордиться.

Глава 15

Стоял теплый вечер, завершающий чудесный день в начале лета. Эрик Форд у садовой калитки наблюдал за женщиной неподалеку от него, которая подняла голову, чтобы вдохнуть ароматы цветущего сада и чистый воздух с полей. Он оглядывал милый профиль Александры, от славного маленького носика до пышной груди. Девушка забрала волосы наверх, поскольку день выдался очень теплым, и Эрику были видны несколько позолоченных солнцем прядей, выбившихся из пучка и лежащих у нее на шее. Она не замечала его восхищенного взгляда, разве что ощущала неуловимое покалывание, которое люди чувствуют, когда на них кто-то смотрит. Александра пригладила выбившиеся прядки.

Все дела уже переделаны, ужин съеден, лошадей загнали в сарай, а мальчики находились в доме. Оттого, что дневные заботы завершились, чувство покоя и умиротворения охватило всех. Эрику нетрудно было себе представить, будто это его дом, в котором живут его дети, а женщина рядом — его жена. И что через минуту они обменяются тайными улыбками, потом обнимутся. А после этого дождутся момента, когда можно будет войти в дом и закрыть за собой двери спальни, чтобы в наступающей ночи наслаждаться друг другом. Так поступали его родители. Эрик твердо верил, что в этом и есть смысл жизни человека.

Дама, о которой он мечтал, никогда не будет принадлежать ему. У него нет титула, но ей нужен родовитый муж. Он был слишком горд, чтобы предложить ей меньшее. Хотя ему нравилась Александра и он был одинок. А она никак его не поощряла. Эрик хорошо знал женщин и понимал чувства Александры. Их мечты были похожи — обоих влекли те, кому они были не нужны. Это объединяло их, но не сводило вместе. И это печалило Эрика, не потому, что он был влюблен, хотя девушка нравилась ему, а потому, что был уверен: влюблена без взаимности она. Если его мечта маловероятна, но могла осуществиться, то ее не могла никогда.

Он видел, как Александра смотрела на Драмма и как часто старалась не делать этого. Было ясно, что она не может отвести от него глаз. Эрик слышал, как менялся ее голос, когда она говорила о Драмме.

— Я сегодня написал Драмму, — сказал он. Александра повернулась к нему, и он увидел, как в ее глазах загорелся интерес.

— Я разведал кое-что, о чем он хотел знать, и надеюсь, что скоро выясню и остальное, — продолжал Эрик. — Кое о чем я должен спросить у вас. Мне приходится расспрашивать, потому что я пообещал Драмму и еще потому что, думаю, сам он не хотел вас расспрашивать. А это может быть важно. Вы были в курсе политических воззрений мистера Гаскойна?

Она испуганно вглядывалась в него широко раскрытыми глазами.

— Политика? Боже! Значит, кто-то действительно пытался убить Драмма… графа?

— Пока не знаю. Но я выяснил кое-что о взглядах вашего отца. Он восхищался Наполеоном?

Девушка отвернулась, отводя взгляд. Эрик уже знал ответ, но терпеливо ждал, когда она заговорит.

— Мистер Гаскойн был… довольно радикально настроен, — потупившись, призналась Александра. — Вообще-то он являлся сторонником Французской революции. Глупо, правда, поскольку революционеры проповедовали равенство, а он не поделился бы ни с кем и стаканом воды, не говоря уже о деньгах. Они также учили, что все люди — братья, а он не считал никого равным себе. Его интересовала только теория. — Она снова подняла глаза на Эрика. — Хотя вы, наверное, имеете в виду, был ли он настроен настолько агрессивно, чтобы представлять опасность для кого-нибудь? Конечно, нет. Он потерял место в Итоне только из-за того, что рассказал о своих взглядах, но с тех пор он больше никаких идей не высказывал. Кто-то передал его слова директору, и мистера Гаскойна уволили, поскольку сочли, что для сыновей аристократов он опасный учитель. После этого он всячески избегал любых политических высказываний. — Александра рассмеялась. — Вы спрашиваете, потому что думаете, будто на графа напал его призрак? Вряд ли привидение посмело бы совершить такое. Единственное привидение, которое здесь имеется, живет в ближайшем городке, и это всего-навсего подвыпивший старый монах, который, как говорят, хочет прочитать вечерню, но его монастырь давно разрушен, вот он и бродит по дорогам в сумерках и бормочет. Он может напугать лошадь, но не может ни в кого выстрелить.

— Я подумал, может быть, у вашего отца были друзья, не такие пугливые, как он. Друзья с такими же убеждениями.

Ее улыбка исчезла. Она посмотрела на скрывающееся за горизонт солнце и кивнула.

— Это возможно. Он с кем-то переписывался. Некоторых из его приятелей я встречала. И была очень благодарна за то, что он не поощрял их визиты. Думаю, их интерес ко мне заставил его потерять интерес к ним. Он не питал никаких иллюзий насчет дружбы.

— А друзья в школе, где он работал?

Александра покачала головой:

— Не было никого. Он держался особняком.

— И следил за тем, чтобы у вас тоже не было друзей. Неужели вы собираетесь прозябать в одиночестве даже теперь, когда его больше нет? — спросил он, потому что девушка казалась такой милой и беззащитной, что невозможно было удержаться. — Мне очень жаль, — добавил Эрик, поскольку она не ответила.

Он решился на более откровенный разговор, так как доверял ее уму и жалел ее. Его друг обладал властью и обаянием, Эрик и раньше видел, как к нему относились женщины. А теперь он понял, что Драмм неравнодушен к Александре. Драмм был ему другом и не бесчувственным человеком, и поэтому Эрик жалел их обоих — Александру за чувства, которые она испытывала, а Драмма за то, что так пренебрегал своими собственными чувствами.

— Драмм считает, что вам нельзя оставаться одной, — осторожно произнес Эрик.

Он увидел, как дрогнули ее ноздри от резкого вдоха.

— Он искренне восхищается вами, — продолжал Эрик. — Упоминает вас в своих письмах, всегда интересуется, как вы поживаете, чем заняты. Большего он не может себе позволить. Вы встречались с его отцом, а мнение этого человека имеет силу закона для Драмма. Несмотря на свою холодность, граф — хороший человек, а Драмм — хороший сын.

— Я и не ожидаю ничего большего, — скованно произнесла девушка.

— Тогда повторяю, что мне очень жаль.

— Я благодарна вам за это.

Он перевел взгляд на окружающие их поля.

— Сейчас неподходящее время пытаться заслужить вашу благосклонность, как бы я этого ни хотел. Но все может измениться, верно?

Она с печальной улыбкой повернулась к нему:

— Милый Эрик, — сказала девушка, — надеюсь, что это так.

Она немного постояла молча, размышляя, остаться ли с ним теперь, когда трудные слова уже произнесены. Вечер был слишком хорош, тихий и спокойный, легкий ветерок доносил благоухание цветущих лугов, и это время таило в себе невысказанные обещания, заставляя людей совершать необдуманные, импульсивные поступки.