Умри красиво - Тармашев Сергей Сергеевич - Страница 23

— Мы в Желтой Зоне были, когда начался Выброс, — женщина всхлипнула, но удержала себя в руках. — Ходили за едой для Асеньки, — она бережно погладила сидящее на руке существо. — Ей ведь нельзя обычную еду… она кушает только то, что в Ареале растет. Ася ещё маленькая, ей всего годик, она Выброс ещё не всегда чувствует, и предупреждать о нем умеет плохо… Мы когда поняли, из-за чего она хныкает, времени совсем мало осталось. Пришлось прятаться в ближайших развалинах, там раньше какие-то строения были, очень давно. Мы туда, а за нами птичья стая, тоже прятаться… — Женщина с печальным вздохом указала на раненого спутника: — Тимур последним заходил, ему больше всех досталось. На Асеньку тоже набросились, чуть не заклевали, вдруг она как закричит, хрипло и низко, словно раненый кабан, раньше такого не было! Птицы сразу отстали, от всех! Забились по щелям между камней, и словно не было их. Мы только успели в подвале чистое место найти, и Выброс начался… С тех пор Тиме всё хуже, а у Аси расцарапанная ручка теперь болит, опухоль не сходит, и шёрстка ломкая стала, выпадает сильно… Она ведь ещё маленькая совсем, но раньше никогда не болела… Мы надеялись, что у Водяного найдется что-нибудь для глаз, все средства уже испробовали, ничего не помогает, воспаление увеличивается, зрачки жжёт…

Женщина умолкла, скользя полным паники взглядом по молчаливым бойцам, затянутым в тяжелое снаряжение, и Медведь всмотрелся в сидящее у неё на руках существо, именуемое Асей. На обычного годовалого ребенка это походило мало, разве что только размерами. Всё тело ребенка, даже нос и уши, покрывала короткая и очень густая шерсть желтого цвета, О-образно искривленные руки и ноги заканчивались трехпалыми кистями, маленькие, глубоко посаженные желтые глаза, лишенные зрачков, смотрели на людей немигающим взглядом. При этом когтистые пальцы одинаковой длины, более похожие на манипуляторы ареаловских зверей, цепко держались за одежду матери, демонстрируя неплохую координацию движений, не доступную в таком возрасте обычным детям. Вцепившийся в материнскую руку детеныш едва слышно трескуче поскуливал чем-то очень отдаленно напоминая скрип Фантика, когда тот бывал чем-либо недоволен. Время от времени Ася пыталась вылизывать синим языком наложенную на правую ручку-лапку повязку, помимо которой на её мохнатом тельце из одежды были только небольшие самодельные штанишки-бриджи.

— Она не кусается! — поспешила заверить всех её мать, увидев направленные на ребенка тяжёлые взгляды. — Я клянусь! Асенька очень тихая и спокойная! И очень чистоплотная, она всегда вылизывает шерстку и коготки, от неё никогда не бывает неприятностей!

Рождающиеся у Зависимых дети-обезьянки быстро снискали себе дурную славу не только жуткой мутацией. Обезьянки оказались прыткими, юркими и очень агрессивными. Маленькое и с виду безобидное существо бросалось на незнакомых людей исподтишка, стремясь расцарапать лицо когтями и вцепиться зубами в шею. Когти рожденных в Ареале детей выделяли ядовитый токсин, из-за которого царапины быстро превращались в серьезные нарывы и не заживали долго, до двух-трех недель. Помимо этого рожденные Зависимыми людьми обезьянки часто просыпались ночами и издавали тяжёлые заунывные крики, никак не вязавшиеся с их небольшими размерами. В ответ на эти звуки из глубины лесов откликалось мутировавшее зверьё, что часто провоцировало ночные атаки взбешенных мутантов. Проблемы доставляли даже некрикливые обезьянки — потовые железы, расположенные у них на коже, испаряли в воздух какой-то фермент или что-то вроде того, вызывающее у окружающих острое отравление. Впрочем, при длительном контакте с обезьянкой к ферменту вырабатывается привыкание, ведь сами Непры не скрючиваются на каждом шагу от приступов рвоты. Медведь спрятал невеселый вздох. Неудивительно, что Неприсоединившихся особо не жалуют, почти восемьдесят процентов из них — это родители вот таких вот обезьянок. И никто ни разу не бросил своего ребенка-мутанта. Поговаривают, что Ареал надежно держит их на крючке. И один из таких крючков он, Медведь, сейчас разглядывает.

— Мы заплатим! — вступил в разговор мужчина, тот, что вел за собой всю группу. — У нас есть деньги! — Он сунул руку за пазуху и извлек оттуда пачку купюр тысяч на двадцать долларов. — И ещё «Невидимки» у каждого!

— Деньги нам не нужны, — суровые интонации майора заставили Неприсоединившегося невольно замереть с купюрами в руках. — «Невидимки» взять можем, этот товар всегда в ходу, только как ты без них своих обратно поведешь? А вообще сейчас товара у нас нет — всё продано. Сегодня посетители установили рекорд покупательского спроса. Приходите на следующей неделе, мы в качестве оплаты принимаем осколки метеорита и «Шестое Чувство».

— Пожалуйста, помогите нам хоть чем-нибудь! — взмолилась женщина, прижимая к себе хнычущую обезьянку. — Дайте лекарство в долг, мы отработаем, я клянусь!

— Мне бы только глаза открыть, — хрипло произнес мужчина с поврежденным лицом. — Я в Зоны пойду, меты искать буду! Я знаю одну лабу, там ГНИЦ свои препараты испытывал или разрабатывал, может, осколки там тоже есть, а Профессора выманить можно. И Синьку соберу, обменяю на что-нибудь нужное, рядом с нами её много, она нынче в цене! Если надо, соберу еды… ну… той, которая в Желтой Зоне растет… не для людей… вы же ею питаетесь… — он с опаской вжал голову в плечи, — все об этом говорят… Мы рассчитаемся, без обмана, только глаза спасите!

— Да говорю же, продано всё, — отмахнулся Медведь. — И в медицинской лаборатории осколков не бывает. Еды у нас своей предостаточно, а вот шприц-тюбики стерильные нам бы очень пригодились, препараты расфасовывать… — Он посмотрел на сбившихся в кучу Непров и перевел взгляд на Кварца: — И что с ними делать? У меня выгребли всё подчистую. А выгнать его — так через неделю и вовсе без глаз останется. Если только из своей аптечки что-нибудь вколоть. Айболит — Медведю!

— На связи! — откликнулся санинструктор. — Кому и что ты собрался вколоть, маньяк?! Моими препаратами нельзя пытать и убивать людей, они для лечения предназначены!

Однако узнав подробности, Айболит пришел к выводу, что ситуация серьезнее, чем может показаться на первый взгляд, и одним уколом тут не ограничишься. Он несколько минут давал подробные рекомендации, после чего Медведь приступил к их реализации. Раненого уложили на землю, вкололи антидот и установили пару медицинских метов согласно указаниям Айболита.

— Полчаса будешь лежать неподвижно, — объяснил Медведь, извлекая из своей аптечки ещё один шприц-тюбик с антидотом. — Так велело наше научное светило. Потом вколем тебе антибиотик и иммуномодулятор, этого должно хватить. Мы уже сталкивались с мутировавшим токсином зверья, пережившего Катаклизм. — Он машинально потер себе бедро, пострадавшее в своё время от присосок Осьминога, и обернулся к женщине: — Ребенку надо вколоть вот это. Внутримышечно, прямо сейчас.

Женщина взяла у него из рук шприц с антидотом и поставила обезьянке укол. Вопреки ожиданиям, детеныш сопротивляться не стал, лишь после укола попытался зализать образовавшуюся ранку прямо через штанишки.

— И вот это вколоть на ночь, перед сном, — здоровяк протянул женщине ещё один тюбик.

— Мама! — отчетливо произнесла обезьянка, провожая взглядом тускло светящийся шприц, исчезающий в глубине увешанных листьями одежд. — Дай! — Она протянула к матери мохнатую ручку-лапку.

— Потом, зайка моя, — женщина ласково погладила детеныша по голове. — Дядя сказал дать тебе это лекарство вечером. Вот солнышко спрячется, станет темно, мы покушаем и ляжем спать, тогда…

— Дядя! — обезьянка перебила мать, указывая на Медведя. — Дядя хороший! Дядю ждёт дядя!

— Да, Асенька, радость моя, дядя очень хороший! — женщина на всякий случай прижала обезьянку к груди, чтобы та не смогла прыгнуть на майора, если такое внезапно взбредет ей в голову. — Дядя добрый, он вылечил нашего папу и вылечит Асе ручку, и Ася снова будет качаться на веточках…

— Дядю ждёт дядя! — Ася не обращала внимания на материнские увещевания. — Там! — Мохнатая ручка-лапка протянулась в сторону Эпицентра, и обезьянка ловко запрыгнула матери за пазуху.