Изучающий мрак (Дарвей) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 3

  - Ну, я все-таки монах...

  - Расскажи это кому-нибудь другому, - фыркнул магистр. - Я все знаю о твоих похождениях! Такие как ты, только портят репутацию ордена.

  - Все мои похождения происходят в гражданском платье и на репутацию ордена нисколько не влияют, - заметил Дарвей. - И я знаю меру.

  - Не забывай, что мои агенты есть везде - даже в борделях. Нечего делать такое удивленное лицо... Все-таки, я должен быть к тебе более строг, а то что-то ты совсем распоясался.

  - Я исправлюсь.

  - Звучит крайне неубедительно, - проворчал Кармисс. - Скорее уж солнце превратится янтарин. Кстати, тебе уже доводилось пробовать эти фрукты?

  - Нет.

  - Мне тоже. В моем возрасте не до новшеств, - устало сказал магистр, подпирая рукой подбородок. - Пожалуй, я еще немного почитаю, а ты возвращайся к себе. Займись раной, отдохни. Я еще встречусь с тобой, но позже.

  - Как вам будет угодно. Доброй ночи.

   Дарвей поклонился и растворился в темноте тайного хода. Кармисс немигающим взглядом смотрел на огонь, а потом достал из внутреннего кармана свернутый вчетверо лист бумаги. Он нарочито медленно расправил его и, сжав губы в тонкую линию, пробежал глазами.

   "Прошу, остерегайся всего! Никому не доверяй, ведь Сатурн уже в Козероге. Твоя звезда может погаснуть" - гласили неровные, наползающие одна на другую строчки. Написавший их человек был или очень взволнован или очень спешил. А возможно и то и другое вместе.

  - Эх, Орман, Орман... - пробормотал старик, и бросил листок в огонь.

   Орден Истины арендовал для Дарвея жилье. Это были две маленькие комнаты в доме расположенном в пятнадцати минутах ходьбы от центральных ворот храма. В столицу часто приезжали монахи из отдаленных уголков империи и естественно, что всех их городские монастыри были не в состоянии разметить, поэтому аренда квартир для монахов была обычным делом. Хозяин дома предусмотрительно пристроил дополнительный вход и поэтому жилец никого не беспокоил внезапными ночными отлучками и возвращениями.

   В старом, изъеденном ржавчиной замке, противно скрипнул застрявший ключ, заставив Дарвея поморщиться. Несмотря на все его старания, он никак не мог попасть внутрь. Замок давно пора было сменить, но хозяин славился своей жадностью. Монах с силой подергал медное кольцо в центре и вздохнул. Опять придется выбивать дверь...

   Через пару минут он уже был внутри. Первым делом мужчина зажег свечи, затем, разгребя толстый слой пепла в очаге занялся огнем. Очаг давно пора было почистить, но у него никак не доходили до него руки. В этом году, несмотря на летнюю пору, стояли холодные ночи, поэтому приходилось жечь много дров. Коварная сырость, появившаяся после недавнего дождя уже успела проникнуть во все укромные уголки.

   Призрак, о котором с таким энтузиазмом выдумывали разные истории, был обыкновенным человеком, и стоило признать это. Да, он был профессионал высокого класса, но и только. В его талантах не было ничего сверхъестественного. Он тоже нуждался в еде и отдыхе. Полученные раны, причиняли ему такие же страдания, что и остальным людям. Порой ему удавалось делать свою работу лучше других, например, лучше наемников из Гильдии убийц, но в каждом из нас до поры до времени дремлют таланты, о которых мы не подозреваем. Нужно только приложить усилие к их развитию.

   Дарвей разделся и, достав из сундука сумку с бинтами и флакон целебного зелья, занялся пострадавшей рукой. Края раны опухли, она сильно кровоточила и вообще выглядела неважно. Монах недовольно покачал головой - на его теле уже можно было насчитать пять шрамов, и он не желал увеличивать их количество.

   Зубами вытащив пробку, он плеснул немного зелья прямо на рану. Темно-зеленая жидкость приятно пахла травами. Это зелье, да еще небольшой кинжал ручной работы были единственными ценными вещами в этой комнате. Ни денег, ни других ценностей Дарвей здесь не держал. У него имелось два основных тайника - один в основании статуи святого Росса, а другой под плитами у входа в императорский парк. Там было оружие, немного золота, десяток охранных грамот выписанных на несуществующих купцов и ремесленников, чьей личиной Дарвей пользовался, когда ему приходилось выезжать для выполнения задания в другой город, а также мешочки полные драгоценных камней.

   Конечно, казна ордена была в его распоряжении, но Дарвею было необходимо иметь дополнительные средства о которых бы никто не знал, даже орден. На этом основывалась его иллюзорная вера в собственную независимость. Драгоценные камни, такие маленькие, и ценные, идеально подходили для поддержания этой веры.

   Проникая в дома знати, Дарвею ничего не стоило унести оттуда часть фамильных драгоценностей. Он никогда не брал вещей с "легендой" - вроде символа рода или именного охранного амулета. Их было бы трудно сбыть, и дело сразу получило бы широкую огласку. Нет, он брал только обыкновенные камни и не так много, чтобы это сразу бросалось в глаза. Пропажу замечали нескоро. Этому немало способствовала сумятица, воцарявшаяся после его ухода, так как обычно родственникам убитого уже было не до драгоценностей.

   Дарвей поражался тому, как вообще кто-то решался идти против интересов ордена. Ведь еще никому не довелось уйти от возмездия Просвещенных. Воистину, человеческое безрассудство не знает пределов...

   Монах с философским спокойствием относился к совершаемым им убийствам. Свой выбор он сделал давным-давно. Если такова его судьба - быть Призраком, послушным орудием великого магистра и его совета, то с этим ничего не поделать. Он не был по натуре жестоким человеком, не был садистом - такие люди просто не годятся для такой ответственной работы. В глубине души, он все еще верил в Бога, не холодного каменного, или вырезанного из мертвого дерева, а в живого, который согревал его сердце, когда он был ребенком.

   Его совесть была чиста. Ему не снились кошмары, не преследовали лица жертв, искаженные болью и страхом. Дарвей знал, что все они заслужили свою смерть. Этих людей осудило общество, а он был лишь смиренным исполнителем воли большинства.

   Орден Истины не желал зла простым людям, всячески способствовал их благополучию, ведь на этом основывалось его собственное процветание. И хотя в стенах храма никогда не смолкал шепот молитвы, велись спасительные разговоры о Создателе, обличались создания Мрака, монахи были очень практичными людьми. Кое-кто из них все еще задумывался о Боге, который собрал их вместе под одной крышей, но это случалось все реже и реже.

   Ситуация усугублялась усиливавшейся борьбой за власть. Орден богател, а вместе с этим увеличивалось число желающих использовать его богатства. Многие специально вступали в орден, чтобы сделать успешную карьеру и не скрывали этого. Молитвы уступили место подкупам. Состоятельные феодалы отдавали младших сыновей в монастыри, будучи не без основания уверенными в том, что их ждет как минимум место настоятеля.

   Дарвей не одобрял такого положения вещей, и чувствовал, что Кармисс от них тоже не в восторге. Но великий магистр, несмотря на все свое могущество, был заложником условностей. Кардинальные перемены поставили бы существование ордена под угрозу. У него и так было слишком врагов - император, знать, язычники, черные маги.

   Монах потянулся и достал с верхней полки кусок хлеба, завернутый в тряпицу. Он всегда держал там продукты. Это было единственное место, кроме сундука конечно, куда до них не могли добраться крысы. Зачерствевший хлеб вызвал у Дарвея жгучее желание отправиться в трактир. Он сегодня хорошо поработал, вдобавок получил ранение, а потому заслужил порцию горячего жаркого.

   Ближайший трактир под названием "Три апостола" находился рядом, всего в пяти минутах ходьбы. Это было не слишком опрятное заведение. Во всяком случае, утонченных натур тамошняя обстановка, как и кухня, повергла бы в ужас. Но Дарвей не относил себя к утонченным натурам, поэтому он часто бывал там, внимательно прислушиваясь к ведущимся разговорам. Трактирные сплетни являлись неиссякаемым источником новостей.