Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Песни действия - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

«НОРЫ! ЗДЕСЬ ОПАСНО!»

«Норы! Здесь опасно!» — особое выражение, которое используют на месте охоты, когда, преследуя добычу, когда хотят предупредить тех, кто остался за спиной, что впереди — кроличьи норы или какое-то иное претятствие, представляющее серьёзную опасность для жизни людей.

(Примечание А.Конан Дойля).

Какая смерть, скажу я вам!
(Предупреждаю, дорогие:
Я этих дел не видел сам,
Зато их видели другие).
Они неслись от Шиллингли,
Они неслись до Чиллингхорста,
А лис дразнил их — ай-люли! —
Минут, примерно, девяносто.
От деревушки Эберно
Их путь лежал вдоль речки Даун.
Уже почти настигли, — но
Хитрец помчался в Кирфорд-Таун.
Промчали суссекский Кирфорд,
И вид их был совсем не бравым:
Их лис, увёртливый, как чёрт,
Водил, мотал по сорным травам.
С полдюжины осталось их
В конце всей этой передряги,
Когда гряды валов морских
Они увидели, бедняги.
То были: Хэдли-офицер,
И Дей, и Джимми (псарь отличный!),
И Пёрселлы, и Чарльз Адэр,
И некий джентльмен столичный.
Он вместе со своим конём
Три сотни фунтов весил с гаком.
Ах, как же весело на нём
Он гарцевал по буеракам!
Никто не знал, кому и кем
Он в нашем графстве приходился.
Ах, как сидел он между тем:
Как будто впрямь в седле родился!
Собаки взяли след, — и вдруг
Ограда. Что же делать, братцы?
Перемахнуть иль, сделав круг,
С другого места подобраться?
Наш джентльмен — перемахнул,
И тут же в гневе и в досаде
Он обернулся, и взглянул
На тех троих, что были сзади.
Как героический девиз,
Он крикнул: «Норы! Здесь опасно!»
И вниз, — и вниз, — и вниз, — и вниз, —
И вниз, — в карьер, — на дно, — ужасно!
В две сотни футов глубины
Разверзла пасть каменоломня!
(Они потом ругали сны,
Кошмар увиденный запомня).
Предупредить успев троих,
Погиб, как истинный мужчина.
Славнее тысячи других
Одна такая вот кончина!
И в людях долго не смолкал
Суровый бас, густой и зычный.
Надолго в душу им запал
Отважный джентльмен столичный![12]

ТАЙНАЯ КОМНАТА

В комнатке, мне перешедшей в наследство,
Мне, исключительно мне одному,
Годы терплю я чужое соседство,
Годы чужую терплю кутерьму
Публики пёстрой, где верует каждый
В то, что кого и чего я ни жаждай,
Должен я всё позабыть — и однажды
Всем существом подчиниться ему!
Вот предо мною солдат здоровенный,
Грубый детина, кулачный боец.
Нынче — растратчик вполне откровенный,
Завтра — вполне откровенный купец.
Сердце любое захочет, — получит
И разобьёт, если сердце наскучит.
Совесть его никогда не замучит:
Он приручил её, пошлый хитрец!
Рядом — священник, что склонен к расколу
(Видно, в душе он — чуть-чуть хулиган!).
Любит священник воскресную школу,
Любит кадило и любит орган.
Всякую мистику любит он исто,
Любит он фразу, — была бы цветиста,
Любит он ближних душой альтруиста
Всех — и не только одних христиан.
Третий — сомнений тяжёлое бремя
Носит и носит в усталой душе.
Младшего брата в последнее время
В нём признавать начинаю уже.
Прошлое счёл он печальной ошибкой,
Твёрдую почву — текучей и зыбкой
После того, как добавил с улыбкой
К слову «учитель» приставочку «лже-.
Тщетно пытается некто четвёртый
Преодолеть полосу неудач.
Вряд ли, с персоною встретясь потёртой,
Скажешь впоследствии: тёртый калач!
Робкий, затурканный жизнью дурацкой,
Сворой преследуем он адвокатской.
Жизнь его — спор утомительно-адский,
Скрытые слёзы и сдержанный плач.
В комнатке скромной, почти без убранства,
С каждой минутой грустней и грустней:
Тени собой заполняют пространство
С каждой минутой тесней и тесней,
С каждой минутой нервозней и резче.
Мгла надвигается люто и веще,
В ней растворяются люди и вещи,
Святость и грех растворяются в ней.
Сколько теней здесь, лишь Богу известно.
«Пусть, — рассуждаю я, глядя во тьму, —
Воинство это вполне бестелесно,
Тесно становится даже ему».
Бьются жестоко солдат и мошенник,
Бьётся отшельник, хоть силой скуденек,
Из-за меня, — и дрожу, холоденек,
Жду и дрожу, что достанусь… Кому?
Если меня неудачник получит,
Бедность со мною займётся муштрой.
Если священник, — он догмой замучит
Мыслей моих независимый строй.
Старые лица, новые лица, —
Что ещё в жизни со мною случится?
А — ничего: сомневаясь, влачиться
Буду по ней, как и прежней порой..[13]
вернуться

12

28-30.06.2004

©Перевод Евг. Фельдмана

Публикации:

1. Семь веков английской поэзии. Кн. 3 / Сост. Е.В.Витковский. — М.: Водолей Publishers, 2007. - 1008 с. — С. 226–228.

ISBN 978-5-902312-33-8

Тираж 1.000 экз.

вернуться

13

8.09.-10.10.2004

©Перевод Евг. Фельдмана