Завещание таежного охотника - Лускач Рудольф Рудольфович - Страница 13

Орлов привёз ей письмо и сам подробно рассказал всё, что знал об Иване Фомиче с момента бегства. Ольга Петровна не могла прийти в себя от изумления. Охотнее всего она бы сама отправилась к мужу. Но об этом нельзя было и мечтать.

Когда же Орлов вручил ей золото, она вовсе растерялась, не зная, что с ним делать.

— Родион Родионович, сердце у меня сжимается от тоски по Ивану. Ведь меня вызывали в жандармское управление и там сообщили, что он погиб, утонул при попытке к бегству. Как лгали!

— Наверное, так донесли с каторги, чтобы скрыть, что у них сбежало трое заключённых. Но, к счастью, Иван Фомич жив, здоров и даже на охоту ходит.

— Я сделаю всё, чтобы добиться его освобождения. Завтра же посоветуюсь с друзьями. Пообещайте мне, что поживёте с супругой у нас до тех пор, пока я всё узнаю у друзей Ивана.

Золото — это ключ, который в царской России порой открывал железные тюремные ворота.

После многих хлопот, во время которых на столах чиновников незаметно появлялись шелестящие пачки, удалось смягчить приговор Феклистову. Пять лет каторги были заменены пятью годами ссылки в Сибирь без права выезда.

И это был прямо-таки неслыханный успех.

Феклистову было поставлено условие — геологическое исследование края, где он будет отбывать ссылку.

Ольге Петровне разрешили поехать к мужу. Она как бы воскресла. Охотнее всего она бы уехала сразу, но из благодарности посвятила себя Майиул: ходила с ней в театр, на концерты, в музеи, знакомила её с жизнью большого города. Майиул была в восхищении. Двухмесячное пребывание в Петербурге открыло перед ней новый мир.

— Вы даже не представляете себе, что у вас за жена, — говорила Ольга Петровна Орлову. — Она очень наблюдательна и сообразительна. К тому же, у неё большие способности к рисованию. Я видела, как она рисовала узоры для отделки шкур. Ведь это же настоящее художество! Ей бы нужно учиться и учиться. Обещаю вам, пока будем вместе, помочь ей приобрести хотя бы основные знания.

В Петербурге уже капало с крыш, по утрам над городом висел густой туман. Но ветер его быстро рассеивал и относил к морю.

— Мы привезём в Сибирь весну, — смеялась Майиул, садясь в поезд вместе с мужем и Ольгой Петровной.

— Да, весну и радость, — добавила Ольга Петровна.

— То-то будет неожиданность для вашего мужа!

— Вы правы. Хотя жандармские власти уже уведомлены о решении, но они не знают, где скрывается «беглец», и, таким образом, не могут сообщить ему…

Но друзья не учли Боброва, который имел постоянный контакт с врачом каторги. От него фельдшер узнал об успехе, увенчавшем поездку Орлова, и этим известием немедленно порадовал Феклистова. Беглый каторжанин, официально объявленный мёртвым, явился в уездную жандармскую управу.

— Вот так птица! — насмешливо приветствовал его начальник. — Услышал о предоставленной ему великой милости и прилетел. Где же вы скитались?

— На том свете, среди мёртвых, куда вы изволили меня зачислить, — улыбаясь отвечал Феклистов.

— Молчать! Здесь не шутят! Хочу знать, где вы скрывались.

— В тайге.

— Ещё скажете мне, что спали в медвежьей берлоге и мишка вас согревал.

— Почти так. Я жил в покинутой хижине и питался чем мог.

— Гм, интересно, вы живучи, словно кошка! Однако кто же вас лечил?

— Меня подобрали кочующие эвенки, завезли по реке Лене до самого побережья Ледовитого океана и там меня долечил доктор флота его императорского величества.

— Гляди-ка, далеко залетела птичка с перебитыми крыльями!

Феклистов молчал. Тем временем жандармский начальник просматривал его дело и вдруг спросил:

— Какое место выбираете себе для ссылки? К сожалению, вам и такая милость дана, самому выбирать, где хотите поселиться.

— Если позволите, я бы избрал именно здешний уезд. Надеюсь, что в вашем лице я всегда буду иметь благожелательного заступника, — поклонился Феклистов.

— Не знаю, каких заступников вы имеете в Петербурге, меня это мало интересует. Что же касается меня, я буду руководствоваться вашим поведением. Являться будете каждый месяц лично ко мне. И предупреждаю вас: никакой агитации, нелегальных политических кружков и тому подобных… Будем иметь вас на виду, даже если снова заберётесь в медвежью берлогу. А теперь подпишите…

Отвратительная процедура была закончена, и Феклистов, выходя из управы, глубоко вздохнул.

Тем не менее к одинокой избе в Певучей долине он поехал не сразу, — остановился на несколько дней у своего друга Боброва и с нетерпением ожидал возвращения Орлова.

Вместе с охотником и Майиул приехали Ольга Петровна и Андрей.

…Тихая избушка неузнаваемо преобразилась. Из открытых окон слышался смех, пение и музыка.

Планы поездки за границу теперь отошли в прошлое. Он не прекратил революционной деятельности, но должен был действовать крайне осторожно. Временно ограничился поддерживанием связей и случайной помощью другим революционерам, бежавшим с каторги. Ольга Петровна пробыла у мужа до самой осени, а затем вместе с сыном вернулась в Петербург.

Феклистов не был восхищён задачей, поставленной перед ним петербургскими властями, — производить геологические изыскания.

— Я должен работать для своих тюремщиков, для господ фабрикантов, биржевых спекулянтов и дворянства? Ну нет, этого не будет!

…Время шло, Феклистов полюбил тайгу. Высоко в небе летели лебеди и дикие гуси и протяжными криками возвещали весну. В лесу смешивались тысячи запахов и аромат цветущих и отмирающих растений. Глубже всех дышали берёзы. Их дыхание было чисто, как прозрачная вода лесного родника. Феклистову казалось, будто сильный запах, гонимый ветром с крон деревьев, напоминает солёное дыхание моря.

Орлов, с которым Иван Фомич часто делился своими наблюдениями, сказал ему как-то раз.

— Ну, Фомич, ты пропал. Уж тот, кто полюбит таёжную жизнь, навсегда оставит город.

И он не ошибся. После истечения срока ссылки Феклистов остался в тайге: производил геологические изыскания, составлял геологические карты и переписывался с научными обществами.

Феклистов был страстным охотником. Зимой, когда нельзя было отдаться своей любимой работе, он неутомимо занимался промыслом пушного зверя. Больше всего его привлекала охота на соболя. Часто участвовал в облавах на медведя и не пропускал ни одного случая прервать зимний сон мишки, выгнать его из берлоги и всадить пулю в косматую шкуру.

Когда женился его сын Андрей, Иван Фомич поехал в Петербург к нему на свадьбу, пробыл в столице несколько месяцев и опять вернулся в Певучую долину. Возвратился он вместе с Ольгой Петровной, которая тоже полюбила безмолвные дремучие таёжные леса, где вековые деревья, словно стражи, охраняли богатства, скрытые в недрах земли.

Большую часть года Ольга Пегровна проводила дома и была незаменимой советчицей Майиул, подарившей Орлову сперва сына, потом дочку.

Время шло, молодые Феклистовы тоже дождались в Петербурге радостного торжества — у них родился сын, которого назвали Олегом.

Счастливые дед и бабушка отправились посмотреть на внука. Но на этот раз Ольга Петровна серьёзно заболела, и они остались в Петербурге. Несомненно, недуг явился последствием тяжело переносимых ею продолжительных и суровых сибирских зим. Врачи рекомендовали поездку на юг, на Кавказ. Однако ванны не могли помочь больному сердцу. Ольга Петровна возвратилась в Петербург и, несмотря на всевозможную врачебную помощь и самоотверженную заботу Ивана Фомича, вскоре умерла.

После смерти жены Иван Фомич весь отдался революционной работе.

В январе 1905 года в России вспыхнула революция. Феклистов помог организовать доставку из-за рубежа оружия для рабочих боевых дружин в Москве. Однако его деятельность не удалось полностью скрыть, охранка начинала кое-что подозревать, и Феклистову ничего не оставалось, как побыстрее уехать в тайгу и таким образом избежать новых репрессий.

В Певучей долине Иван Фомич вернулся к своим незаконченным изысканиям и в упорном труде постепенно залечивал раны тяжёлого горя, нанесённого смертью Ольги Петровны. Целые недели он проводил в тайге, где продолжал составлять геологическую карту и делать описания месторождений различных минералов.