Ярость стрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 59

— Могли бы и подойти,— пробормотал Шарп.

— Разрешите взглянуть, сэр? — попросил Харпер.

Шарп хотел было ответить язвительной репликой,

что это, мол, не его, Харпера, драка, но сдержался и молча отступил от служившего подставкой Перкинса. Повернувшись к морю, он посмотрел на крохотный островок, увенчанный развалинами старинной крепости. За линией прибоя покачивались на волнах с десяток рыбацких лодок. Рыбаки тоже наблюдали за сражением, а из Сан-Фернандо к берегу стекались привлеченные перестрелкой зрители. Можно было не сомневаться, что скоро к ним подтянутся и зеваки из Кадиса.

Шарп забрал у Харпера подзорную трубу и, сложив ее, дотронулся до маленькой медной таблички, врезанной в футляр из орехового дерева. Надпись на ней гласила: «С благодарностью, А. У».

Вспомнилось брошенное вскользь замечание Генри Уэлсли насчет того, что этот прекрасный инструмент работы лондонского мастера Мэтью Берга был не столько щедрым подарком, как считал Шарп, сколько пустым жестом со стороны лорда Веллингтона, избавившегося таким образом от лишней трубы. Ну и что? Какая ему разница? 1803-й! Сколько же лет пролетело. Шарп попытался вспомнить день, когда лорд Веллингтон, в ту пору еще сэр Артур Уэлсли, лишился коня и едва не расстался с жизнью. Сколько же человек он тогда убил, защищая командующего? Кажется, пятерых.

Испанские саперы укладывали доски на последнем, футов в тридцать участке понтонного моста. Доски уже давно лежали на берегу, но генерал Сайас, очевидно, только сейчас решил открыть переправу, и три испанских батальона, как заметил Шарп, уже стояли в полной готовности перейти реку. Вероятно, генерал вознамерился атаковать неприятеля с тыла.

— Скоро пойдем,— сказал Шарп Харперу.

— Перкинс,— рыкнул сержант,— вернись к остальным.

— А можно мне посмотреть в трубу? — спросил жалостливо Перкинс.

— Молод еще. Двигай.

Переправлялись три батальона довольно долго. Мост, сооруженный не из понтонов, а из баркасов, был узкий и опасно раскачивался. За это время у переправы собралось человек сто зевак из Сан-Фернандо и Кадиса, и некоторые настоятельно просили охрану пропустить их на другой берег. Другие поднимались на дюны и разглядывали французов в подзорные трубы.

— Они всех останавливают,— нервничал капитан Гальяна.— Никого не пропускают.

— Насколько я вижу, не пропускают гражданских,— заметил Шарп.— Но скажите, что вы собираетесь делать на той стороне?

— Что делать? — растерянно повторил Гальяна — Послужить стране. Это все-таки лучше, чем не делать ничего, верно? — Последние испанские солдаты протопали по мосту, и капитан подал коня вперед. Подъехав, он спешился и, взяв лошадь под уздцы, шагнул к зыбким мосткам, но тут же остановился — караульные спешно подтащили наспех сколоченный заборчик. Командовавший караульной командой лейтенант остановил Гальяну, вытянув перед ним руку.

— Он со мной,— бросил Шарп, прежде чем испанец успел что-то сказать. Лейтенант, высокий парень с небритой физиономией, посмотрел на него с видом уличного задиры. Было ясно, что английского он не знает, но и уступать не намерен.— Я же сказал, что он со мной,— повторил Шарп.

Гальяна заговорил по-испански, горячо что-то доказывая и кивая на Шарпа.

— У вас есть письменный приказ? — спросил он, переходя на английский.

Никакого приказа у Шарпа не было. Гальяна снова обратился к лейтенанту, объясняя, что британскому капитану поручено доставить донесение генерал-лейтенанту Томасу Грэму и что приказ дан на английском, который лейтенант, конечно же, знает. Свое присутствие испанец объяснил тем, что он придан Шарпу как офицер по связи. Между тем Шарп извлек из глубин карманов продовольственное удостоверение, разрешавшее ему получать со склада в Сан-Фернандо говядину, хлеб и ром для состоящих под его командой пяти служивых, и сунул бумажку лейтенанту под нос. Столкнувшись с откровенно враждебным союзником и вежливым соотечественником, испанец решил уступить и распорядился убрать заборчик.

— Вот вы мне и пригодились,— сказал Гальяна и, крепко взяв поводья и поглаживая лошадь по шее, двинулся осторожно по шаткому настилу. Мост, далеко не столь прочный, как тот, что Шарп взорвал на Гвадиане, дрожал и выгибался под напором приливной волны. Перебравшись на другой берег, капитан запрыгнул в седло и повел Шарпа на юг вдоль песчаных укреплений временного форта, сооруженного для защиты понтонного моста.

Три испанских батальона, построенных генералом Сайасом в три шеренги, медленно продвигались вдоль берега, причем правофланговые то и дело попадали под накатывающий прибой. Сержанты орали на солдат, требуя беречь обмундирование. Голубые мундиры казались яркими на фоне бледного неба. Грохнула пушка, заглушив басовитым раскатом непрерывный треск мушкетов.

В какой-то момент Шарпу показалось, что он слышит и другие мушкеты, стреляющие где-то гораздо дальше.

— Можешь возвращаться,— сказал он Харперу.

— Сначала посмотрим, что эти парни будут делать,— ответил сержант, имея в виду испанские батальоны.

Впрочем, делать «эти парни» ничего не собирались — от них требовалось только обозначить свое присутствие. Генерал Виллат, видя, что ему угрожает удар с тыла, приказал отойти на восток через Альманзу. Раненых несли на руках. Испанцы, видя, что враг отступает, испустили победный крик и бросились следом, подгоняя французов. Привстав на стременах, Гальяна с горящими глазами следил за триумфом соотечественников. Соединенными усилиями части севера и юга могли бы гнать неприятеля до самой Чикланы, но тут с дальнего берега Альманзы ударили пушки. Батарея двенадцатифунтовых орудий стояла восточнее, и первый ее залп пропал впустую — снаряды лишь взметнули песок. Испанское наступление замедлилось, поскольку солдаты поспешили укрыться за дюнами. Те, кто этого не сделал, быстро пожалели о своей неосторожности — второй залп пушкари дали картечью, остановив самых смелых. Последние французские пехотинцы перешли протоку и уже перестраивались в шеренгу, готовясь встретить испанцев. Вода прибывала. Пушки замолчали. Дым медленно рассеялся. Французы были согласны ждать. Их части, блокировавшие отступление союзной армии, оказались отброшенными, но орудия имели все возможности бить снарядами и картечью по направляющемуся к понтонному мосту войску. Пока испанцы, довольные тем, что отогнали противника за протоку, прятались за дюнами, французы подтянули вторую батарею.

Гальяна, огорченный тем, что победители не стали развивать успех на другом берегу протоки, подъехал к группе испанских офицеров и через некоторое время вернулся к Шарпу.

— Генерал Грэм южнее,— сообщил он.— У него приказ привести арьергард сюда.

Шарп уже заметил пороховую дымку, плывущую со стороны холма в двух милях к югу.

— Пока его не видно. Я, пожалуй, пойду навстречу. А ты, Пэт, можешь возвращаться.

Сержант ненадолго задумался.

— А вы, сэр, что собираетесь делать?

— Ничего. Просто прогуляюсь по бережку.

Харпер посмотрел на остальных стрелков.

— Кто-нибудь хочет прогуляться по бережку со мной и мистером Шарпом? Или кому-то не терпится вернуться к мосту и потолковать с тем грубияном-лейтенантом?

Стрелки промолчали, и лишь когда далеко на юге ударила еще одна пушка, рядовой Харрис нахмурился.

— Что там происходит? — спросил он.

— Нас это не касается,— ответил Шарп.

Харрис, любивший иногда показать себя знатоком устава и мастером на всякие заковыристые вопросы, уже открыл рот, чтобы изложить свое мнение, вкратце сводившееся к формуле «это не наша драка», но вовремя перехватил взгляд здоровяка ирландца и предпочел придержать язык за зубами.

— Мы просто прогуляемся по бережку,— объявил Харпер,— тем более что и денек подходящий.— Он вопросительно взглянул на Шарпа.— Я вот подумал, сэр, там наши бедняги, парни из Дублина. А ведь настоящего ирландца они и в глаза не видели.

— Но драться-то мы не собираемся? — спросил Харрис.

— А ты кем себя считаешь? Уж не солдатом ли? — язвительно осведомился Харпер. На Шарпа сержант старался не смотреть.— Конечно нет. Никаких драк. Вы же слышали, что сказал мистер Шарп. Прогуляемся по чертову бережку, и ничего больше.