10000 афоризмов великих мудрецов - Коллектив авторов - Страница 83

Удачный брак — это строение, которое нужно каждый раз реконструировать.

Усилия, которые вы прилагаете, чтобы загладить допущенную в отношении собеседника бестактность, гораздо мучительнее для него, чем сама бестактность.

Антуан де Сент-Экзюпери

Быть человеком — это чувствовать свою ответственность. Чувствовать стыд перед нищетой, которая, казалось бы, и не зависит от тебя. Гордиться каждой победой, одержанной товарищами. Сознавать, что, кладя свой кирпич, и ты помогаешь строить мир.

Внутри самого себя не найдешь бессмертия.

Вода, у тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя невозможно описать, тобой наслаждаются, не ведая, что ты такое. Нельзя сказать, что ты необходима для жизни: ты — сама жизнь. Ты наполняешь нас радостью, которую не объяснить нашими чувствами.

Война — не настоящий подвиг, война — суррогат подвига. В основе подвига — богатство связей, которые он создает, задачи, которые он ставит, свершения, к которым побуждает. Простая игра в орла или решку не превратится в подвиг, даже если ставка в ней будет на жизнь или смерть. Война — это не подвиг. Война — болезнь. Вроде тифа.

Единственная настоящая роскошь — это роскошь человеческого общения.

Если, жалея себя, я объясняю свои беды злым роком — я подчиняю себя злому року; если я приписываю их измене — я подчиняю себя измене; но когда я принимаю всю ответственность на себя — я тем самым отстаиваю свои человеческие возможности.

Если. кто-то мыслит иначе, чем я, он не только обогащает меня. Основа нашего единства — Человек, который выше каждого из нас.

Животное и в старости сохраняет изящество. Почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек?

Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.

Истина человека — это то, что делает его человеком.

Истина — это то, что упрощает мир, а не то, что создает хаос, это язык, выделяющий из многообразия общее.

Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.

Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.

Конечно, призвание помогает освободить в себе человека, — но надо еще, чтобы человек мог дать волю своему призванию.

Мне всегда была ненавистна роль наблюдателя. Что же я такое, если я не принимаю участия? Чтобы быть, я должен участвовать.

Мы дышим полной грудью лишь тогда, когда связаны с нашими братьями и есть у нас общая цель; и мы знаем по опыту: любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении.

Мы любим того, о ком заботимся.

Надо много пережить, чтобы стать человеком.

Нужно, чтобы то, ради чего умираешь, стоило самой смерти.

Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека.

Отдаленность измеряется не расстоянием. За оградой какого-нибудь сада порою скрывается больше тайн, чем за Китайской стеной, и молчание ограждает душу маленькой девочки надежнее, чем бескрайние пески Сахары ограждают одинокий оазис.

Победа. поражение. эти высокие слова лишены всякого смысла. Жизнь не парит в таких высотах; она. рождает новые образы. Победа ослабляет народ: поражение пробуждает в нем новые силы. Лишь одно следует принимать в расчет: ход событий.

Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму. И запираемся в одиночестве, и все наши богатства — прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить.

Сетуя на отсутствие энтузиазма у своих приверженцев, всякая духовная культура, как всякая религия, изобличает самое себя. Долг ее состоит в том, чтобы воодушевить их. То же самое — если она жалуется на ненависть противников. Ее долг — обратить их в свою веру.

Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться.

Товарищи только те, кто, держась за один канат, общими усилиями взбираются на горную вершину и в этом обретают свою близость.

Тот, кто носит в своем сердце образ будущего собора, — уже победитель. Победа есть плод любви. Только любви открываются контуры еще неизваянной статуи. Только любовь направляет резец ее творца. Разум обретает ценность лишь тогда, когда он служит любви.

Тот, кто умирает ради того, чтобы двинуть вперед наши познания, или ради возможности излечивать болезни, тот и умирая служит жизни.

Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил.

Убогое представление о культуре у тех, кто полагает, будто она сводится к затверженным формулам. Последний школяр на отделении точных наук знает о законах природы куда больше, чем знали Декарт и Паскаль. Но способен ли школяр мыслить, как они?

Хотя человеческой жизни нет цены, мы всегда поступаем так, словно существует нечто еще более ценное.

Человек полон противоречий.

Я буду сражаться за Человека. Против его врагов. Но также и против самого себя.

Альбер Камю

Ад — особая милость, которой удостаиваются те, кто упорно ее домогались.

Без отчаяния к жизни нет и любви к жизни.

Боги наградили человека великими, блистательными добродетелями, позволяющими ему достичь всего, чего он пожелает. Но одновременно они наградили его и добродетелью более горькой, внушающей ему презрение ко всему, чего он достиг.

Болезнь — это крест, но, может, и опора. Идеально было бы взять у нее силу и отвергнуть слабости. Пусть она станет убежищем, которое придает силу в нужный момент. А если платить нужно страданиями и отречением — заплатим.

Быть может, к скульптуре меня влечет любовь к камню. Скульптура возвращает человеческому облику весомость и равнодушие, без которых я не мыслю величия.

Быть язычником для себя, христианином для других — к этому инстинктивно склоняется всякий человек.

В жизни должна быть любовь — одна великая любовь за всю жизнь, это оправдывает беспричинные приступы отчаяния, которым мы подвержены.

В жизни каждая минута таит в себе чудо и вечную юность.

В какой-то момент перестаешь испытывать любовное волнение. Остается только трагизм. Жить ради кого-то или чего-то становится уже бессмысленно. Смысл обретает только мысль о том, чтобы можно было за что-то умереть.

В определенном возрасте столкновения между людьми начинают осложняться борьбой со временем. И это уже безнадежно.

В отличие от нас женщины, по крайней мере, не обязаны стремиться к величию. У мужчин даже вера, даже смирение призваны доказывать величие. Это так утомительно.

В смерти игра и героизм обретают свой подлинный смысл.

Великий вопрос жизни — как жить среди людей.

Вечное искушение, против которого я непрестанно веду изнурительную борьбу, — цинизм.

Взбунтовавшийся атеизм ставит историю на место Бога и заменяет бунт абсолютным повиновением. Долг и добродетель для него суть не что иное, как полное подчинение и полное принесение себя в жертву святыне ненасытного становления.

Воля — то же одиночество.

Вопрос о смысле жизни я считаю самым неотложным из всех вопросов.

Время идет медленно, когда за ним следишь. Оно чувствует слежку. Но оно пользуется нашей рассеянностью. Возможно даже, что существует два времени: то, за которым мы следим, и то, которое нас преобразует.

Всякая жизнь, посвященная погоне за деньгами, — это смерть. Воскрешение — в бескорыстии.

Всякая философия — самооправдание. Оригинальной была бы только философия, оправдывающая другого человека.

Высшая добродетель заключается в том, чтобы задушить свои страсти. Добродетель более глубокая заключается в том, чтобы привести их в равновесие.