Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека - Скобелев Эдуард Мартинович - Страница 9

— Ах, замолчите, невежды! — отбивался король, кривясь, как от зубной боли. — И не мешайте править, как я поклялся: любя народ и его обычай!.. Нельзя допустить, чтобы мошенник уволок от нас золото и славу. Ищите такого богатыря, чтобы ни в чем не уступил наглецу. Он двадцать лет изо дня в день тренировался, и все же я не верю, что оскудела наша земля. Торопитесь, завтра к вечеру истекает срок!

Но придворные, которые состояли в сговоре с врагами короля, пытались поколебать правителя:

— Это кто же тебе, мудрый наш Дундук, внушил, что уважаемый Пшик Обормотович двадцать лет тренировался? Это все чепуха, шизофренический бред, происки ура-патриотов! Нам-то ведь известно, что это просто талантливый человек, как и все они там, в заморье, где культура на каждом шагу и где с каждым плевком на землю выбрасывают шелковый платок, каких у нас и во дворце не найти!..

Но все же король настоял на своем, и гонцы поскакали по городам и весям.

Появились они и в Пуховичах, где в это время находился пан Дыля со своими товарищами.

Услыхали они о нужде короля. Чосек и говорит:

— Взялся бы ты за это дело, пан Дыля. Стреляешь без промаха и на шпагах когда-то обучался — рука сильная, не подведет. Правда, на коне сроду не ездил. Но если ходишь по канату, думаю, сумеешь удержаться и в седле.

И Гонзасек стал приставать.

— Нет, — отрезал пан Дыля. — Не боюсь подставить лоб под пулю, если та пуля минует сердце Отечества. Но тут проиграть никак нельзя, тут нужно только выиграть, а я не готов.

Пришли пуховичские мужики и тоже стали бить челом:

— Выручай народ, а то иноземец опять в наши пределы попрет! Все они там, наверху, будут, как всегда, кивать друг на дружку, и не найдется достойного! Надо идти тебе, больше некому!..

Королевский гонец, прослышав про пана Дылю, явился. Усы — до пояса, сабля — до земли. Увидел, усмехнулся:

— Это ты, что ли, готов биться с иноземным бароном Пшиком Обормотовичем? Да он тебя из ноздри укокошит!

Пан Дыля только в кулак покашлял.

— Ну, если он из ноздри, подойди ко мне, гонец, попробуй сокрушить меня саблей! Только предупреждаю: не сокрушишь — шапку твою заберу!

Гонец приблизился, чтобы проучить дерзкого мужлана, протянул властную руку, но пан Дыля, перехватив ее, шмякнул гонца наземь спиною. Тот вскочил с возмущенным бормотаньем, саблю из ножен вытянул и — опять на земле оказался, только уже без сабли. Раз! — и пан Дыля переломил ее об колено.

— Да, — запыхавшись, образумился гонец. — Видать, ты и впрямь боец, каких поискать. Поедем же со мной к королю. Иначе я не объясню, отчего остался без сабли и без шапки…

Приехали во дворец. Привели пана Дылю к Дундуку Дундуковичу.

— Красив, но мелковат телом, — оценил король, — хотя, говорят, изрядно силен и ловок… Какой титул тебе придумаем, если барон — паче чаяния — не пожелает биться с простолюдином?.. Откуда бишь тебя привезли, ась?.. Ну, так и быть, велю произвести тебя в графа Пуховичского, если одержишь победу!

Забили барабаны, публика замерла. Барон Пшик Обормотович пожал руку пану Дыле, и оба вскочили на коней.

Круг. Еще круг бешеной скачки. Хорошо держался в седле барон. Но не хуже и пан Дыля, опираясь на стремена. И так как конь пана Дыли меньше устал под легким седоком, то и пришел к финишу первым.

Барон проскрежетал зубами.

— Посмотрим теперь, умеет ли ваш граф владеть шпагой!

И стали они биться. Час пытались заколоть один другого, и ни один не уступил. Приободрился барон.

— Здесь ничья. Поглядим теперь, хорошо ли ваш граф стреляет. Вот мои условия: сходимся с тридцати шагов, каждый имеет право на два выстрела. Похороны проигравшего — за счет короля. Это мое правило: если бы я похоронил за свой счет сотню неудачников, вздумавших соперничать со мною, я бы уже давно разорился.

Пана Дылю не смутила психическая атака.

— У меня тоже условия, господа. Только более скромные. Пусть каждый из соперников прикроет сердце толстым дубовым щитом. Я бы не хотел, чтобы похоронили гостя…

Отмерили расстояние, получили и проверили пистолеты, стали сходиться. Через три шага барон не выдержал — послал пулю. Пуля впилась в самый край дубового щита.

— Царапнул бочок бодливый бычок, — громко прокомментировал пан Дыля. — А я, барон, примечай, положу пулю аккурат в центр щита!

И точно — вошла пуля в самый центр.

Дрогнул тогда иноземец и выстрелил в голову пану Дыле. Однако промахнулся, поскольку сильно волновался.

Пан Дыля остановился и сказал:

— Повернись спиной, барон, только в этом случае обещаю сохранить твою жизнь — выстрелю в воздух. Сегодня ты проиграл и должен великодушно согласиться с этим.

— Никогда не соглашусь! — закричал Пшик Обормотович. — Придет час, и я докажу!..

— Придет час — не будет всех нас, — спокойно отозвался пан Дыля. — Ты кричишь для своих хозяев, а сам, конечно, дрожишь за свою шкуру. И поскольку не хочешь ответить добром на мое добро, я продырявлю тебе ухо, чтобы было где на память серьгу носить. Итак, будь добр, не шевелись, целюсь я в правое твое ухо.

Раздался выстрел. Пшик Обормотович, побледнев, схватился за окровавленное ухо…

— Ну, а если бы ты промахнулся? — спросил, весело улыбаясь, король пана Дылю, когда посрамленный барон отбыл в свою заморскую сторону, забинтованный, как кочан капусты. Вместо золота ему положили в экипаж корзину вареных яиц, пироги с калиной, соленых рыжиков и бочонок медового кваса.

— Если бы я промахнулся, — ответил пан Дыля, глядя в глаза королю, — ты даже не угостил бы меня, как угостил своего лютого ненавистника, а посадил бы в тюрьму. Слышишь, как жужжат твои вельможи? Трудно им признать, что и дома можно сыскать молодцев, если постараться!

— Пожалуй, — хмуро кивнул Дундук Дундукович. — Ты мне напомни, что я обещал тебя наградить!..

Но пан Дыля посчитал ниже своего достоинства — напоминать.

В народе, рассказывая про историю, непременно прибавляют, что король все же издал указ о присвоении пану Дыле графского титула. Только бумаги такой никем не найдено. Может, лукавые вельможи затеряли?..

Вопрос — ответ

Сразу же после победы над заморским бароном пан Дыля, не терпевший рекламной шумихи, уехал в деревню, и газетчикам поневоле пришлось взять интервью у Гонзасека.

От браславских стариков я записал несколько любопытных ответов. Возможно, они несколько нарушают общий стиль и композицию народного предания, но без них, мне кажется, настоящая книга была бы неполной: кто скажет, какой из камешков на берегу моря самый красивый?

Вопрос. Как могло получиться, что пан Дыля одержал победу над знаменитым бароном?

Ответ. Барон исполнял замысел коварных умов, пан Дыля руководствовался выбором великодушного сердца. Победила Природа: ум и его отмычки, как очевидно, конечны, а умение сердца — бесконечно.

Вопрос. Что вы можете сказать о родословной пана Дыли?

Ответ. Ныне родословная есть у каждой собаки. Мои соотечественники, изнуренные ярмом чужебесия, находятся в положении хуже собачьего: их биографии изгажены экзекуторами, их прошлое перечеркнуто проходимцами, их заставляют стыдиться отцов и дедов, то есть глумятся над ними. Но сжатая до предела пружина расправляется, люди вспоминают о своих корнях. В народе считают теперь человеком только того, кто с гордостью перечислит родню до четвертого колена. Пан Дыля способен назвать своих предков до дреговичских князей. Но об этом лучше спросите у самого пана Дыли.

Вопрос. Вы упомянули про «ярмо чужебесия». Что такое?

Ответ. Это когда бульдог, овчарка и сенбернар обязаны терпеть верховенство моськи, которая казнит и милует.

Вопрос. Как относится пан Дыля к политике?

Ответ. Пан Дыля считает, что политика — это когда в кармане А лежат деньги, на спине Б висит автомат, в доме В живет красивая женщина, в саду Д зреют чудесные плоды, и все это принадлежит или будет принадлежать конферансье Г, связанному с парикмахером Ф, который стрижет А и Б, и зубным протезистом Ц, который ковыряется во рту В и Д.