Удивительные приключения пана Дыли и его друзей, Чосека и Гонзасека - Скобелев Эдуард Мартинович - Страница 5

— Бежим! — завопил Чосек, понимая, что свадебный обед уплыл, как и надежда на новую куртку…

Мужик гнался за «женихами» до самого леса и, как рассказывают, ему удалось-таки достать кочергой и одного, и другого, и третьего…

— Хорошо разогрелись, хлопцы, — сказал Чосек, когда компания выбралась к железнодорожной станции. — Жаль, что не было судей с секундомером. У меня такое чувство, будто я установил мировой рекорд. И почему за неофициальный забег не дают медалей?..

Голод — не тетка

Посреди ночи Чосек разбудил всех громкими стонами и причитаниями:

— Я не мусульманин, слышите! Не мусульманин, я пошутил! — И вслед за этим, уже поднявшись со своего ложа: — Как жаль, что я не мусульманин!..

— Что ты шумишь, Чосек?

— Понимаете, мне в третий раз приснился копченый окорок! В третий раз! Приносят, а я говорю: я мусульманин, свинины не ем, а сам-то знаю, что я не мусульманин!

Гонзасек засмеялся.

— Не умеешь пользоваться снами! Главное — не то, что принесли, а то, что съел!.. Ты разбудил меня, кстати, во время обеда с кастильским королем. Вообще-то, стоило бы на тебя подать в суд за то, что ты прервал мой обед и оставил меня голодным!

— Черт возьми, — проворчал пан Дыля, — разве порядочный человек смеет рассуждать посреди ночи о пище?

И пан Дыля потушил свечу, которую зажег, когда Чосек разбудил всех своими криками.

Делаем бизнес!

Безработная троица повстречала Пипеткина. Стоит у забора, мороженое сосет.

— Что делаешь?

— Работаю головой.

— Каким образом?

— Состою оплачиваемым членом двух демократических комитетов по поддержке трех демократических депутатов и думаю, нужен еще комитет и еще депутат.

— Прохиндей, — сказал пан Дыля.

— Хорошо оплачиваемый прохиндей — это лучше голодающего праведника… Я, Пипеткин, современный человек, и все об этом знают. Не знают только о том, сколько я терплю оскорблений за то, что «кругом гениальный», как говорила моя мама, рожая меня в Одессе. На Западе я давно уже был бы миллионером.

— Нам нужны деньги хотя бы на хлеб, — сказал Гонзасек.

— Фи, — сморщился Пипеткин. — Во дворе кооператива «Не пахнут!» разгружают цемент. Там платят по пять рублей за час работы.

Друзья переглянулись: «Лучшего-то ничего нет!» И, не сговариваясь, направились к этому кооперативу. Во дворе стоял его председатель Густоносов.

— Делаем бизнес, кто как может, — сказал Густоносов. — Идем к сараям и грузим мешки. Каждый получает свои три рубля, если разгружает машину!

— Пипеткин сказал, что вы платите по пять!

— За это я и плачу Пипеткину! Давайте, давайте, а иначе убирайтесь и не мешайте другим делать бизнес! За час разгружаем — три рубля получаем!

— А если за час мы не разгрузим машину? — спросил Чосек.

— Все просто, ребята: не разгрузите за час, будете работать бесплатно, у меня такое правило!.. Шевелись, шевелись, господа алкаши!

— Мы не алкаши, — сказал пан Дыля. — Мы уважаемые люди.

— Ай, уважаемые люди давно имеют свои миллионы, а все остальные — алкаши, — возразил Густоносов. — И вообще не спорьте со мною, я вам не прораб и не директор королевского предприятия! Работать, работать, если хотите жить!

Он отвел друзей за ворота, которые охраняли три здоровенных мужика с палками.

— Я знаю охранников, — сказал Гонзасек. — Безмозглые подонки…

Друзья присоединились к рабочим, разгружавшим цемент, но машина была большая, с прицепом. Рабочие, носившие мешки, сказали, что за час они, конечно, не управятся, так что придется работать совершенно бесплатно.

— Наглая эксплоатация! — возмутился Чосек, перетащив тяжеленный мешок. — Спекулянт не только набивает себе карманы, он еще хочет, чтобы это было бесплатно! Пойду позову трудового инспектора!

— Тебя не выпустят за ворота, — сказали рабочие. — Это ворованный цемент, им не нужен свидетель. Один парень попытался пожаловаться, так они ему отбили почки и куда-то увезли. Кто в нашем городе станет защищать интересы бедных поденщиков? Все трусят за свою шкуру и молчат, и потому нас душат поодиночке!

Но Чосека не убедили эти слова. Он подошел к охранникам.

— Хорошо идет работа. Через час вы будете совершенно свободны.

— Эй, не болтай, проваливай отсюда, если не чешутся бока!

— В том-то и дело, что чешутся, — сказал Чосек. — Тут, за воротами, я оставил веревку. С ее помощью работа пойдет гораздо веселей.

— Проваливай! — охранник замахнулся палкой. — Бездельник!

— А это видел? — Чосек разинул рот и высунул язык. — Видишь, совсем мокрый язык? Взмок от работы, а ты меня называешь бездельником!

Охранники вытянули шеи, пытаясь разглядеть «мокрый от работы язык», а Чосек шасть между охранниками и за ворота.

— Не смейте оставлять поста, пока я не вернусь с веревкой! — прокричал им. — Иначе пожалуюсь на вас моему деверю Густоносову!

— Кто такой деверь? — подумав, спросил один из охранников.

— Деревянная дверь, — предположил другой. — Этот шустрый тип, вероятно, входит и выходит без всякого спроса.

— А мне кажется, он имел в виду вепря, это дикий поросенок, — заметил третий. — И такие водились когда-то в наших краях. Разведешь костер, а он тут как тут. «Жарь меня, — просит, — и ешь совершенно бесплатно, потому что вся земля и живность на ней принадлежат народу!»

— Да, были времена, — сказал первый охранник. — Однако мы при исполнении служебных обязанностей, и нам лучше не отвлекаться…

А Чосек понесся стрелой в полицию и там рассказал про плутни Густоносова.

— Ворованный цемент? Откуда ему взяться? — засмеялся начальник.

— Не может быть, — добавил его заместитель. — Густоносов муху не обидит.

— Муху не обидит, но с медведя шкуру сдерет, — сказал Чосек.

— Ай, не преувеличивай, завтра пришлем человека.

— Нужно сегодня, сейчас!

— Ты нам не указывай. Ишь, указчик нашелся!.. Тогда Чосек побежал к человеку, о котором знал, что он занимается рэкетом, то есть вымогательством. «Может, этот как-либо образумит негодяя?» — подумал он.

Человек выслушал Чосека, посадил его в машину и примчал к кооперативу «Не пахнут!».

Схватив Чосека за шиворот, рэкетир дунул в полицейский свисток. Ворота открылись, выглянул Густоносов:

— Чем обязан неожиданному визиту?

— Паршивец, которого ты нанял за трешку, предлагает ковырнуть твой сейф.

— Понятно, — Густоносов взглянул на Чосека. — Он должен был сгружать цемент, но нарушил трудовую дисциплину и сбежал. Что будем делать?

— Бить, — сказал рэкетир, — чтобы в следующий раз не мешал бизнесу!

И они принялись кулаками и ногами избивать Чосека.

А Пипеткин, взобравшись на забор, поощрял: «Так его, так!» Смеялся и жевал апельсин…

«Еще маленько гороху!»

Завербовался как-то Гонзасек на работу в партию бурильщиков и уехал в район.

Местность была глухая, вокруг никакого жилья, так что нигде ничего не купить. А рабочая столовая скудная. И повадился Гонзасек вечерами ходить на колхозное гороховое поле.

Однажды приехали пан Дыля и Чосек проведать друга. Разостлали на траве газету и угостили Гонзасека куриными котлетами.

— Отощал ты, братец! Но теперь-то сыт?

— Сыт, сыт, — отдуваясь и поглаживая живот, сказал довольный Гонзасек. — И все же айда, ребята, еще маленько гороху надергаем!

Все от души посмеялись над ним. А впоследствии пан Дыля не раз говаривал после ужина: «Хорошо бы, ребята, еще маленько гороху надергать!»

Спасение чудака

В поисках заработка друзья пришли в городок, где жил чудак, разуверившийся в своих возможностях принимать верные решения и во всех случаях жизни использовавший персональный компьютер, для которого сам разработал программу.

Молва разносила о чудаке удивительные истории. Говорили, будто он отказался от наследства за границей, получив от машины предостережение, что хлопоты по получению наследства превысят его фактическую стоимость, будто — по подсказке машины — отказался жениться на дочери губернатора…