Тайну хранит пещера - Самсонов Михаил Николаевич - Страница 25

Санаторий новичкам понравился. Огромный пятиэтажный корпус. По зеленому склону серпантином на широкий тротуар сбегала асфальтированная дорожка.

Балкон и просторную палату заливало солнце. Отсюда, с третьего этажа, хорошо был виден парк; внизу, справа, прятался за деревьями вокзал. Рядом с ним — здание курзала, здания других санаториев. И надо всем — деревья, потерявшие свой зеленый убор, закат, играющий позолотой осени.

После ужина Виктор Иванович, сославшись на усталость, лег отдыхать.

— Рашид, пойдем погуляем! — обратился Григорий к товарищу, сидящему в шезлонге на балконе и любующемуся вечерним городом.

— С пребольшим удовольствием. А вы, Виктор Иванович, что ж? Еще нет восьми, а уже на боковую? До утра расположились или просто полежать? — поинтересовался Рашид.

До утра, дружок, отдыхать буду. Укачало в самолете. Идите, гуляйте, — повернулся на другой бок, замолчал. Ребята на лифте спустились вниз, миновали вестибюль.

Прекрасен Кисловодск вечером. В сизом тумане дремотно замерли пирамидальные тополя, акации.

продекламировал Григорий строки из лермонтовского «Измаил-Бея».

…Утром продолжался дождь, начавшийся еще ночью. Виктор Иванович, поднявшись с постели, подошел к столу. Внимательно разглядывал настольный календарь, завел часы, несколько раз приложив их к уху. После завтрака опять собрались в палате; время приближалось к девяти. Виктор Иванович молча стоял у окна, упершись лбом в холодное стекло; монотонно шуршал дождь. Теплов тоже подошел к окну, чертыхнулся.

— В магазин надо сходить до обхода врачей. А куда пойдешь, льет-то как!

— Надевай плащ, — посоветовал Рашид, — не сахарный, не растаешь. Факт? Надо — значит, надо! Иди! — категорически закончил он.

— Видно, придется, — согласился Теплов и сокрушенно вздохнул. Взял фотоаппарат, вышел из палаты.

Рашид, проводив товарища, уселся за стол, принялся читать книгу, купленную еще в самаркандском аэропорту.

Перебежав площадь, Григорий поднялся на крыльцо здания библиотеки, вошел в читальный зал. Подошел к окну. Вот открылась дверь санатория, появился в плащ-палатке Виктор Иванович. Посмотрел на небо, по сторонам и, осторожно, по скользкой тропинке стал спускаться вниз, к тротуару. Григорий, проводив его взглядом, вышел. Видел, как подопечный, прячась от дождя, сутулился, голову и лицо скрывал вместительный капюшон. Дождь усилился. Виктор Иванович побежал.

«Не заметил бы», — подумал Григорий и тоже ускорил шаг. Миновали привокзальную площадь, курзал, спуск к пятачку. Справа осталось здание лечебных ванн. Виктор Иванович торопливо шел в сторону центрального входа в парк. Под белой колоннадой прятались от дождя отдыхающие. Курортники с интересом смотрели на бурный поток воды, несущийся по руслу обычно тихой сонной Ольховки. Видно, в горах прошел ливень.

Сосед нигде не задерживался. Пробравшись сквозь толпу, вошел в парк и направился к нарзанной галерее. Здесь тоже было много людей. Они толпились у книжных киосков, рассматривали выставку картин.

Виктор Иванович вошел в помещение, откинул капюшон, снял плащ, аккуратно стряхнул его, чтобы не забрызгать соседей, свернул, взял на руку. Огляделся, подошел к огромному, со стеклянным колпаком, нарзанному коптажу. Настенные электрические часы показывали без двадцати десять. Виктор Иванович всматривался в лица столпившихся у коптажа людей, будто искал кого-то.

Теплов проскользнул метрах в двух от него, сел на скамейку за газетным лотком. «Я же раньше ушел, в случае — обнаружит, скажу, зашел выпить нарзана».

Около коптажа, как всегда, толпа. Люди с любопытством смотрели через стеклянный купол, как под ним в довольно большом бассейне «кипел» источник. В одной группе обращал на себя внимание высокий худощавый старик. Он громко кому-то доказывал, что «лет сорок назад, действительно, кипел этот источник. Сейчас что, — старик махнул рукой, — видно, устала жила».

Повернулся, увидел Виктора Ивановича и поспешно отошел в сторону.

Затем старик подошел к нему, вымученно улыбнулся, что-то сказал, нерешительно протянул руку. Постояли, цепко вглядываясь друг в друга, отошли в сторону, снова постояли и рука об руку, будто старые знакомые, вышли из галереи. Дождь перестал и только с веток, потревоженных птицами, падали капли. Сквозь редкие тучи пробивалось солнце, щедро разбросавшее по парку краски золотой осени. Старик и сосед Теплова по палате пошли по аллее в глубину парка, в сторону «стеклянной струи».

Кто этот старик?

Теплов не упускал их из виду. Даже незаметно удалось щелкнуть несколько раз затвором фотоаппарата.

Первые самостоятельные решения и действия всегда вызывают рой сомнений. К тому же, в ушах сейчас звучали напутственные слова отца: «Учти, в нашей работе жестокой ценой расплачивались за неосторожность. Противник хитер!».

Аллеи парка заполнились отдыхающими. Солнышко ласково обогревало землю, освещало разноцветную листву деревьев.

Свернув с главной аллеи, встретившиеся дошли до теннисного корта. Долго сидели на влажной от дождя скамейке. Потом встали, попрощались. Сосед пошел к нарзанной галерее, а старик, пройдя по парку до «стеклянной струи», поднялся по ступеням к санаторию «Узбекистан».

Григорий, примкнув к группе отдыхающих, последовал за стариком. Миновали подъем и аллею, ведущую к новому корпусу, и вышли на улицу. Позади остались памятник художнику Ярошенко, скверик. Старик вышел на улицу и решительно зашагал, как человек, хорошо знающий город.

Лейтенант Теплов проводил его до улицы Дарьяльской, видел, как тот вошел во двор.

«Кто этот старик? Кто здесь живет?» — думал Григорий, возвращаясь к нарзанной галерее. Увидел соседа по палате, сидящего на скамейке у главного входа в парк. Григорий не знал, заметил тот его или нет. Будто прогуливаясь, продолжал идти. В круглой каменной нише-стене установлен барельеф поэта. Под ним строки:

— Виктор Иванович? — окликнул Теплов. задумавшегося соседа. Тот медленно поднял голову.

— Садись, Гриша, а у меня голова что-то разболелась, видно, от резкой перемены погоды. Час назад был дождь, а сейчас припекает солнце. — Вздохнул и продолжал, будто отвечая на какой-то свой и себе заданный вопрос:

— Жизнь человека — сложная штука… Ты, Гриша, извини, пожалуйста, сиди отдыхай, а я пойду «домой», полежу, — вздохнул, поднялся, медленно зашагал по аллее.

Толпа в нарзанной галерее поредела. Даже у коптажа не было того оживления, что полчаса назад.

«Что за старик, с которым встретился Виктор Иванович?»— продолжал размышлять лейтенант. Потянуло опять на Дарьяльскую улицу.

«Пойду, — решил он, — может, удастся узнать что-нибудь новое.»

Улица пустынная, изредка пройдет человек. Миновал дом, куда вошел старик. Метнул взгляд во двор. Там тихо. Впереди, на углу, чистильщик обуви. Теплов, не торопясь, направился к нему, продолжая внимательно наблюдать за воротами. Скоро туфли блестели.

— Сколько за услугу? — спросил Григорий. Чистильщик оживился.

— Как всегда, молодой человек, сколько дадите! — и сделал умиленную улыбку.

Теплов знал — услуга двадцатикопеечная, но подал новенький полтинник.

— Спасибо, молодой человек, спасибо! — Чистильщик опять улыбнулся, спрятал деньги. А клиент стоял, перебирал шнурки, косился на заветные ворота. Так прошло несколько минут. Чистильщик, видя, что клиент не уходит, сделал кислую гримасу, не вставая со скамеечки, вытянул ногу, сунул руку в карман, вытащил горсть мелочи. Отыскал тридцать копеек, протянул.