Тайну хранит пещера - Самсонов Михаил Николаевич - Страница 22

С тетрадью сел на диван. На первой странице выведено: «Февраль 1918 года 15 дня. Сегодня утром под строжайшим секретом мне сообщили, что по предписанию полковника Зайцева все золото, что в нашем банке сосредоточилось, и драгоценные камни должны конфисковать. Черт знает, что сейчас творится! Казаки бал затеяли. Ключи от сейфов у меня. Предупредить никого не могу. Если что случится — знайте: банк ограбил Зайцев».

И больше в тетради ни слова… Как этого мало! Григорий слышал от бабушки, от отца, что дедушку застрелил какой-то царский казак, стрелял он тогда и в бабушку. Может быть, они еще что-то знают? В дверях столкнулся с отцом.

— Ты куда?

— Папа, вот посмотри, пожалуйста. Дедушкины записи. Николай Григорьевич сбросил китель, подтянул сына к дивану.

И снова перед глазами та страшная февральская ночь, выстрел, крик матери, опять выстрел… Мелькнула в дверном проеме огромная фигура. Широкую спину пересекали ремни. Навечно врезалось в память!

Николай Григорьевич поднял голову, отложил тетрадь.

— Где сейчас тот казачий офицер? Где золото и драгоценные камни? Увезти не могли. Вот загадка! Они где-то здесь, на нашей стороне. Но где? Сколько лет ломаю голову — и никакого просвета. Никакого просвета! — повторил отец, забросив за голову руки и откидываясь к спинке дивана.

— Я возьмусь за это дело! — с заблестевшими глазами вскочил Григорий.

Полковник поднялся, положил сыну руку на плечо.

— Да, сынок, но прошло столько лет! Нигде не найти концов клубка этого! За что зацепиться? — заложив руки за спину, стал мерить шагами комнату. — Как давно это все было…

Нахмурившись, подошел к столу, закурил.

— Как давно это было, — снова повторил он. Взял тетрадь, будто взвешивая ее на ладони, и тихо повторил: — Как давно это все было… Только бабушку не тревожь. Не напоминай о прошлом.

Вопреки предсказаниям отца, клев был неважный. В садке сонно шевелили плавниками десятка полтора красноперок и небольших сазанчиков. Да Григорий почти и не следил за поплавком. Другое волновало его. Где убийца дедушки? Где золото? Ведь его беляки, пожалуй, могли и увезти. Нет, дело раскрыть невозможно! Где найдешь очевидцев, свидетелей?! А, может быть, никакого золота вообще нет?

Ребус сложный

— Черт возьми! Столько уже лет не думал об этом деле, а тут, пожалуйста! Черная шкатулка, несколько слов в тетради — и ничто другое в голову не лезет! Попадется же такой сложный ребус! — Полковник Теплов взволнованно вышагивал по кабинету, ломая в пальцах папиросу.

— Где это проклятое золото? Не проглотил же его Зайцев даже с помощью того, в ремнях! Мать уверяет, что золото вывезли в ночь, когда был убит отец… Да и люди видели, как казаки увозили что-то на верблюдах. Даже показывали, в каком направлении. Много тогда было разговоров про убийство управляющего банком и кассира.

Подошел к карте, долго рассматривал ее, будто какая-то одна из этих линий, пересекающих холст, и есть начало злосчастного клубка. Не первый раз вот так же долго он стоял у этой самой карты и, вконец расстроенный, уходил к столу. Не одну сотню километров, по дорогам и бездорожью, пробежал и прополз его «газик» к великому удивлению шофера: «Что ищет его «хозяин» в этой каменистой безжизненной степи? Джейранов? Так их тут и в помине нет! Винтовку полковник с собой не берет. Да и пистолет он тоже не вынимал. Странно! Но значит нужно так. «Хозяин» никогда ничего зря не делает…»

Размышления полковника у карты прервал звонок дежурного: «Инженер из областного автотреста Галичев настоятельно просит принять его по очень важному делу».

— Раз дело важное — пусть зайдет, — полковник выпрямился в кресле, выжидающе глядя на дверь.

Вошел плотный мужчина, примерно его лет; глубоко посаженные глаза, высокий лоб, изрезанный морщинами у рта…. Быстро осмотрел полковник посетителя;

— Чем могу быть полезен? — полковник поднялся навстречу, протягивая гостю руку.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — четко и без тени робости ответил посетитель, пожимая протянутую руку. «В армии служил, не трус, и не подхалим, — мелькнуло в голове Теплова. — И силенкой бог не обидел.» А гость продолжал:

— Я и пришел чтобы отвечать на заданные вопросы. И самому задавать их, — чуть улыбнулся он. Полковник пожал плечами.

— Пожалуйста.

— Вам, товарищ полковник, когда-нибудь свидания назначали? — поудобнее усаживаясь в кресле, без тени лукавства спросил гость. Теплов недовольно поморщился.

— Для шуток есть другое место и время.

— Нет, я вполне серьезно спрашиваю.

В голосе гостя послышалось нечто такое, что заставило полковника уже с большим любопытством посмотреть на него. Тот довольно спокойно встретил взгляд Теплова и повторил свой вопрос.

— Назначали, конечно, — усмехнулся и тут же сразу погрустнел. — Только давно это было… Давно…

— А на каком расстоянии от работы или дома назначалось место встречи? — заторопился посетитель, уловив горестные нотки в голосе хозяина кабинета. — Пять, десять двадцать километров?

— Пять, может, и бывало. А вот насчет десяти не припомню.

Раскрыв пачку «Казбека», протянул ее гостю. Тот взял папироску, тщательно размял в пальцах, затянулся несколько раз, наблюдая, как кольца дыма поднимаются к резному потолку, и, не глядя на полковника, спросил:

— А что бы вы сказали, если бы вам назначили встречу, так это, тысячи за три километров? — Произнося последние слова, гость невольно огляделся по сторонам. В кабинете, кроме них, по-прежнему никого не было.

— По делам службы и за десять тысяч поедешь, — спокойно произнес Теплов и устало потер лоб. Но внутренне он с нетерпением ожидал следующих вопросов: гость пришел неспроста.

— Нет, по личным делам, — почти резко произнес посетитель. — Взгляните вот на это, — протянул он полковнику бланк телеграммы. В ней действительно содержалась просьба к адресату прибыть за «тридевять земель». Подписи под текстом не было.

— Хоть сегодня и не первое апреля, — возвращая телеграмму, проговорил полковник, — но это просто чья-то злая шутка. Из друзей там у вас никто сейчас сердечко не ремонтирует?

— Я тоже думал, что это шутка. Поначалу думал… Но… Есть одно «но». Вы обратили внимание, что… представляясь, я назвал себя Галичевым?

Полковник кивнул головой. Многие годы работы в органах обострили слух и зрение до предела. И от них не могла ускользнуть никакая «мелочь».

— А в телеграмме? Кому адресована телеграмма? — Галичев наклонил голову и, казалось, с тревогой ожидал ответа.

— Телеграмма адресована Гаричеву. Но разве «Почта. Телеграф. Телефон» не делает ошибок похуже? Вместо свадьбы на похороны могут вызвать телеграммой. И такое случается…

— Да, конечно, конечно, случается, — вздохнул Галичев. — Но в данном, как говорят, отдельно взятом случае, мне кажется, никакой ошибки нет. Телеграф шлет приглашение Гаричеву… Вы как считаете, тот город — южный?

— Разумеется, это не Архангельск.

— Тогда послушайте одну историю… Хотя… нет… не сейчас… Не сегодня… Разрешите мне сделать это завтра… Я слишком плохо чувствую себя… Разрешите завтра…

— Даже послезавтра, — улыбнулся полковник. Хотя ему очень хотелось, чтобы этот разговор состоялся сегодня, сейчас, сию минуту. Но, взглянув на белое, покрывшееся крупными каплями пота лицо гостя, поспешно встал, пода, ему стакан воды и тут же вызвал дежурную автомашину.

— Вас куда доставить? Домой? На работу? В поликлинику?

Галичев замахал руками.

— Это зачем еще в поликлинику? Так пройдет! Дел на работе — невпроворот. Если можно, то отправьте меня в трест. Там сослуживцы заждались, наверное…

Полковник проводил его до подъезда, усадил в машину.

Комиссар милиции Ахмедов не прерывал старшего Теплова, безжалостно теребя пепельно-серый ежик волос и изредка делая какие-то пометки в блокноте. Полковник рассказывал о той ночи, когда был убит отец и тяжело ранена мать. Рассказывал все, что сохранилось в памяти. В какой уже раз рассказывал!