Макар-Следопыт - Остроумов Лев Евгеньевич - Страница 28

— Ой, боже ж мой миленький! Барышня, барышня, ой посмотрите-ка, кто к нам с неба свалился!

Макар и Егорка не без волнения перешагнули через порог убогой лачуги и столкнулись с Любочкой, которая спешила к ним навстречу. Макар не сразу узнал её в простом деревенском платьице, с головой обвязанной ситцевым платком, она совсем не походила на прежнюю холеную помещичью дочь; за эти месяцы она выросла и похудела, глаза стали серьезнее и все лицо — строже. Она ласково улыбнулась мальчикам и, как будто вовсе не удивившись их внезапному появлению, сказала:

— Вот умники, что вовремя подоспели: вас-то мне как раз и надо. Я часто вспоминала о вас и жалела, что вы куда-то запропастились. Рассказывайте, где пропадали.

Герш засмеялся и покрутил головой.

— Ой-ой, барышня, какая вы прыткая. Дайте хлопчикам в себя прийти. Они, надо полагать, еще и чаю не пили сегодня. Садитесь, садитесь, гражданчики, Ципа вас угостит, как следует.

— Аи, да Любик! — заметил Макар, садясь за хромоногий стол и не отрывая глаз от девочки. — Как же это ты своего батьку бросила? Это вот позанятнее нашего житья-бытья: рассказывай ты сначала.

— Что ж тут рассказывать? — мотнула головой Любочка. — Захотела от него уехать, вот и уехала.

— И не жалко? — вставил Егорка.

— Вот еще, чего жалеть! Он меня так отдубасил за тебя, Макарка, что я и через десять лет не забуду! Я тебе жизнь спасла, а он меня за это побил: какая же дура после этого с ним, останется?

— Так! — засмеялся Следопыт. — Да ведь я — неприятель, я — красный — чего ж ты от него ждала?

— Глупости это все! — упрямо топнула ножкой Любочка. — Какой там красный, синий, серо-буро-малиновый! Ты для меня — Макарка Жук, и с тобой мы вместе сено косили, — помнишь, в Буйволовом? — и пискарей ловили на Днепре. Вот и все.

— А как же, мы ведь оба в Красной армии служили.

— А мне все равно: разве Красная армия не из наших же мужиков?

— Вот это — девчонка! — с восхищением сказал Егорка. — Понятное дело, армия нашенская, не турецкая. А только ты, видать, про главное не слыхала: твой батька тебя разыскивает, по всей Украине верхом таскается, да и контрразведку всю, должно быть, на ноги поставил.

— Ищет? — переспросила Любочка и слегка побледнела. — Откуда вы это знаете?

— Знакомый большевик писал, — важно ответил Макар, принимаясь за принесенное Ципой кислое молоко, — а еще видел я Юрия, брата твоего, он меня во время драки спросил, куда ты делась, — да я тогда не знал.

— Юрий? Он жив?

— Надо полагать, жив. Я его не больше месяца назад повстречал.

— Ну, найти им меня теперь не удастся. Теперь на Украине везде восстание, вы это знаете?

— Слышали. В чем дело?

— Махно все Приднепровье зажег. Если папа ищет меня там, то ему плохо придется: все деревни бунтуют, везде банды, отряды, избивают белых, помещиков и офицеров…

— Да он сам не будь дурак — тоже шайку составил, — перебил Макар.

— Глупости! Мужиков в миллион раз больше! — махнула рукой Любочка. — Лишь бы он не пронюхал, что мы с Гершем живем здесь, в Донбассе.

— Ишь, яблочко от яблони далеко откатилось, — засмеялся Егорка. — Поди, ж ты, — барышня, а какая бедовая! Родного батьку не жалко!

— А чего ж его жалеть, коли он тигром стал? — возразил Макар. — Чем скорей эта канитель кончится, тем лучше. Вот и мы, Любочка, приехали на Украину из красной армии помогать повстанцам.

— А вы слышали? — спросила Любочка. — Красная армия перешла в наступление. Кое-где белые бегут. Орел уже отдали.

— Вот так славно! Стало быть, мы их с двух боков сожмем!

— Сожмем. Вы куда ехали?

— В Харцызск. Нужного человека увидать.

— Можете задержаться дня на два?

— Понятно, можем. А что такое?

— Я тут тоже времени даром не теряю. Вечером свожу вас кой-куда, тогда сами увидите. Вы мне очень, очень нужны. Надо действовать скорее, а то, не дай бог, отец нагрянет.

— Что еще придумала? — засмеялся Макар, весело сощурив глаза.

— Ничего не скажу, ничего! — замотала головой Любочка. — Поживешь — увидишь. Рассказывайте теперь о своих делах.

Так ребята ничего и не смогли добиться от упрямой девчонки. Ципа подала на стол самовар, и все уселись пить чай с душистым черным хлебом и превкусной малороссийской колбасой. За чаем, Егорка и Макар наперебой рассказывали Любочке свои похождения, и она слушала их с горящими любопытством глазами. Когда же девочка узнала о том, что Макар лично знаком с командармом и состоит у него на особом счету, она в восторге захлопала в ладоши и принялась прыгать по комнате.

— Молодец! Молодец! — кричала она, закружа Следопыта по комнате. — Ты, Макарка, всегда был ужасным разбойником, а теперь перещеголял самого себя! Ну, брат, уж и натворим мы с тобою дел, дай только срок!

Когда ребята напились, наелись и обогрелись, Любочка объявила им:

— А теперь идем смотреть мое заколдованное царство. Вы ведь его еще не видели.

— Это еще что за царство? — удивился Макар.

— А вот увидите. Одевайтесь.

Понятно, ребята после такого приглашения не заставили себя упрашивать. Мигом, натянув полушубки, они выбежали на улицу вслед за Любочкой.

Пустынен и хмур был поселок с почерневшими от каменноугольной пыли лачугами. Пройдя его, Любочка повернула на тропинку, и Макар сразу смекнул, что она ведет их к Черной горе. Минут через десять они уже стояли у края вертикальной шахты, над которой висела бадья.

— Здесь начинается мое царство, — сказала Любочка, указывая в шахту. — Там вы отбываете сегодня вечером. А сейчас пройдем в боковую штольню.

Завернув за выступ горы, они увидели черную дыру штольни, ведшей внутрь горы. За большим камнем у входа лежала маленькая рудничная лампочка-коптилка. Любочка зажгла ее, и все трое углубились в сырой и темный коридор.

Макар с любопытством осматривал это подземное царство; тесно сдвинутые стены, из которых там и сям торчали блестящие глыбы каменного угля, серые, уже подгнившие столбы и перекладины деревянной крепи, подпиравшей черные своды, узкие выемки по бокам, откуда добывался уголь, таинственное журчание скрытых ручейков, — все было для него невиданно и ново. Огромная тяжесть горы, казалось, лежала на нем тысячепудовым грузом, голос звучал глуше, в голове носились такие же смутные обрывки мыслей, как черные тени, плясавшие на каменных громадах.

— Подумать только, здесь люди работают! — вздохнул Егорка. — Нам мимоходом итти, так и то страшновато, а шахтеры весь свой век коротают в этой норе.

— И какая еще работа! — подхватила Любочка. — Я со многими здешними рабочими говорила: подумать страшно, какой это труд! Вот в этих выемках, где ни стать, ни сесть нельзя, рудокоп целый день лежит на спине и киркой отбивает вокруг себя куски угля. Сладко?

— Уж по мне, косой махать да снопы вязать куда веселее, — отозвался Макар. — Там хоть солнышко над головой светит, ветер вольный в лицо.

— А вот лежит волокуша, — показала Любочка на валявшийся на дороге деревянный ящик, похожий на санки. — В эту волокушу насыпают уголь, и рабочие тащат ее волоком, на четвереньках, в роде запряженной скотины…

— Да разве мыслимо! — в один голос воскликнули ребята.

— Все мыслимо, коли жрать нечего, — ответила девочка. — Ах, Макар, как я пожила два месяца здесь, как наслушалась об этой каторге, так сама себя узнавать перестала: чудно мне, как я могла раньше жить, ничего не зная, ничего не делая, одна на тысяче десятин. Нет, нет, мне старой жизни не жалко, да и жалеть нечего… и никогда я не вернусь ни к отцу, ни к Юрию.

— Где это вода течет? — спросил Егорка, прислушиваясь.

— В нижних шахтах, под нами. С тех пор, как бросили работу и перестали откачивать воду насосами, она залила все копи. Теперь и не подсчитаешь, сколько труда надо положить, чтобы опять осушить их и начать добычу угля.

— Пропади они пропадом! — вскричал Макар, топнув ногой. — По мне, уж никаких и копей не надо, коли в них народ так мучается.

— Что ты, Макар, — вступился Егорка. — Ведь отсюда уголь, а без угля ни одного завода не пустишь в ход: закрыть копи, так не будет у нас ни железной дороги, ни плугов, ни ружей, ни стальных мостов, — ни чорта!