Пассажир дальнего плавания - Пунченок Александр Ефимович - Страница 30

Тамара, уже никого не смущаясь, шла вдоль ящиков и рассказывала, как зимовщики строили теплицу, в лютые морозы и пургу таскали со двора снег и растапливали его на плите в кастрюлях. Вода нужна для поливки. А ведь у каждого была своя обязательная работа: метеорологические[48] и гидрологические[49] наблюдения, разные сводки, дневники. Бывало сутками не спали, но теплицу построили и вот вырастили первые овощи.

Яшка теперь не отходил от Тамары. На обратном пути он даже взял ее за руку. Что, разве не удивительная докторша? Чем-то она напомнила профессора Дроздова, но Яшка долго не мог сообразить: чем именно? А потом Тамара снова заговорила про овощи, про невиданные арбузы, и Яшка догадался, — ведь она говорила точно так же, как профессор. Слушая обоих, можно подумать, что им принадлежит вся арктическая земля. Захочет Дроздов — и слетятся к нему любые птицы. А Тамара Николаевна такие яблоки разведет! Ну, дела!..

Они дошли до места выгрузки. На остров высаживалась другая смена моряков.

— Жалко, что ты уезжаешь, — Тамара крепко стиснула яшкину руку. — Братишка у меня, Павлик, точно такой же, как ты, драчун, всегда дрался со мной. Дома остался, в Анапе…

— Яков! — крикнули с катера.

Докторша поспешно чмокнула Яшку в обветренный веснущатый лоб. К катеру она не пошла. Долго стояла на том месте, где прощалась с Яшкой, и всё махала рукой…

Яшка сидел против дяди Саши Костюничева нахохленный и сумрачный. Потом вспомнил про редис, вынул клубень и стал, не торопясь, чистить его — нарочно не торопясь, — полюбуйтесь! Карман его отвис от редиса.

— Вишь, сколько натаскал! — заметил Борис Владимирович.

Но Яшка пропустил это замечание мимо ушей.

Глава двадцать четвертая

Вторая смена возвратилась с острова через четыре часа. Сделали там всё.

В знак благодарности зимовщики прислали команде «Большевика» корзину свежих овощей из своей теплицы.

Подарок привез Вася Томушкин. Возле маленького кочегара на палубе собралась толпа.

— Для вас стараюсь, для общества, — разглагольствовал Вася, раздавая редиску: приятелям — покрупней, а прочим — помельче. Но, на васину беду, откуда ни возьмись, появился дядя Миша.

— Ты что же это? — не кипел, а клокотал разгневанный повар. — Овощи мне к столу прислали, а ты…

При таких объяснениях с сердитым поваром маленький рост весьма кстати. Вася Томушкин исчез, будто сквозь палубу провалился.

Пожалуй, это было последним значительным событием за время стоянки у острова Заветного.

«Большевик» снялся с якоря и за сутки дошел чистой водой до Архипелага.

На пароходе снова водворилась спокойная и размеренная жизнь: вахты сменялись занятиями, занятия — отдыхом. Погода держалась хорошая. Льды встречались редкие и нетрудные.

Еще через трое суток повстречали ледокол. Корабли обменялись приветственными гудками и разошлись. Яшка долго смотрел вслед большому и могучему ледоколу. Корпус ледокола с закругленными бортами напоминал раздутое брюхо сытой коровы. Из двух высоченных труб валил густой черный дым, словно шел здесь не один корабль, а десять, двадцать.

Перед самой бухтой Мелкой Яшка случайно услышал разговор капитана с Борисом Владимировичем. Оказывается, в бухту должен прилететь самолет, и Александр Петрович решил отправить Яшку на этом самолете. Конечно, новое путешествие сулило много интересного; но как же Яшка мог расстаться с «Большевиком», если теперь фамилию Кубас писали в приказе этакими крупными буквами? Предстояло грузить пароход, идти обратно. А вдруг снова напал бы туман? Кто снова будет стоять на вахте? Да чего говорить, сколько было у Яшки забот и дел на пароходе! По одной арифметике он с Савелием Илларионовичем нарешал задач на всю зиму. Иной раз Яшка решал быстрей своего учителя. И вот опять — счастливый путь, высаживайтесь!

А каждый день жизни на «Большевике» приносил что-нибудь новое.

Савелий Илларионович встретил на палубе Яшку и радостно сообщил:

— Сегодня солнце зайдет.

— Как это зайдет? — удивился Яшка.

И впрямь, как это могло быть? Столько светило не заходя, к этому уже привыкли все, словно так и надо, и вдруг — зайдет!

— А я высчитал. Заход будет точно в двадцать два часа тридцать одну минуту. Приходи на мостик и увидишь. А потом оно через два часа взойдет.

Яшка промолчал, но в душе не очень поверил, хотя, занимаясь с Савелием Илларионовичем, он проникся к нему большим уважением.

Задолго до назначенного срока, вооруженный биноклем, мальчик поднялся на мостик. К этому времени на палубу высыпали все свободные люди. Каждому хотелось увидеть, как будет заходить солнце, — ведь оно без устали кружилось по небу много дней.

Большое огненно-красное солнце висело над горизонтом. Прошло уже полчаса, а оно едва-едва склонилось к воде.

— Не зайдет, пустое это! — Зина махнула рукой и пошла с палубы.

— Стой-кось, мил-человек, да поглядывай, — вступился тут дядя Саша Костюничев, — оно-от, если штурман посчитал, — значит, так и будет. Учили штурмана этому.

Капитан несколько раз прошелся по палубе, искоса поглядывая на зрителей.

Багровый солнечный диск опустился еще и снизу стал незаметно сплющиваться, как будто ему не хотелось лезть в воду.

«Как бы оно и в самом деле не зашло?» — подумал Яшка.

Штурман побежал наверх к главному компасу и принялся смотреть на солнце сквозь пеленгатор[50]. Глянул. Прикрыл глаза ладонью. Снова глянул. Опрометью кинулся вниз, на ходу крикнув Яшке:

— Зашло!

Савелий Илларионович скрылся в рубке, а Яшка стоял и таращил глаза на солнце. Больше половины его еще виднелось из-за горизонта. «Выдумщик! — решил Яшка. — Где же зашло»?

— Яша! — донеслось из рубки.

Приоткрыв осторожно дверь, Яшка отозвался.

Савелий Илларионович вычислял что-то на карте и, не отрываясь от нее, показал на часы.

— Гляди, точно: двадцать два часа тридцать одна минута, как я сказал.

Яшка окончательно рассердился на штурмана: «Ну, чего он мелет?..»

— Гляди, — в свою очередь показал он на солнце, — это что? — И, хлопнув дверью, ушел.

— Погоди, — крикнул штурман, — иди сюда, я тебе объясню. Ведь я рассчитывал истинный заход, а тебе нужен видимый.

Яшка остановился и с недоверием поглядел на Савелия Илларионовича.

— Иди сюда. Происходит всё от астрономической рефракции. Тебе это трудно понять, но я постараюсь объяснить.

Савелий Илларионович говорил мудреные слова, каких Яшка отродясь не слышал: что-то про воздух, про лучи, и всё к тому, будто настоящее солнце уже зашло, а на небе остался его след.

Колебаться здесь нельзя было. Яшка решил как можно скорей рассказать обо всем старшему помощнику. К счастью, рулевой что-то спросил у штурмана и тем самым отвлек его.

Яшке удалось убежать, но Бориса Владимировича он ни в каюте, ни в кают-компании не нашел. У кого ни спрашивал, — никто не знал. Мальчик выбежал обратно на палубу. Что такое?

На том месте, где недавно висело солнце, горизонт опустел. Оттуда по воде тянулась только широкая красная дорога.

И снова Яшка ходил по пароходу сумрачный и ни с кем не разговаривал. Потом, как назло, к нему привязался Вася Томушкин.

«Большевик» уже отдал якорь в бухте Мелкой.

Яшка было взялся за свой бинокль, чтобы разглядеть хорошенько берег, но кто-то хлопнул его по плечу, Вася Томушкин стоял перед Яшкой испачканный с ног до головы угольной пылью. Только белки у Васи сверкали да губы остались розовыми.