Пассажир дальнего плавания - Пунченок Александр Ефимович - Страница 11

Из камбуза доносился какой-то вкусный запах. В носу у мальчика приятно защекотало.

Дверь камбуза была открыта. Яшка подошел и заглянул туда. Дядя Миша возился у плиты, где стоял ряд сковородок с длинными ручками.

Повар обернулся и увидел мальчика. Яшка хотел сразу же уйти, но дядя Миша смотрел на него приветливо.

— На завтрак омлеты с зеленым луком, — объяснил он и, взяв одну сковороду, как-то особенно встряхнул ее. Омлет взлетел вверх, перевернулся в воздухе и шлепнулся обратно на сковородку. Сделано это было лихо.

— А ну еще, — попросил Яшка.

— Пожалуйста, — сказал повар.

Второй омлет так же быстро и точно перевернулся в воздухе без всякого вмешательства ножа.

— Вот это да! — оценил Яшка ловкость дяди Миши.

А тот насыпал на один омлет кучку мелко нарезанного лука и встряхнул сковородку уже совсем другим способом. Теперь только край омлета загнулся к середине, прикрывая собой лук. Потом второй край загнулся так же, и, в результате, омлет оказался сложенным втрое с луком в середине.

У Яшки по рукам как будто поползли мурашки. Ему очень захотелось перевернуть омлет так же ловко. И случай вскоре представился.

— Дядя Миша, — загудел на палубе боцман, — иди бери молоко!

Повар выскочил на палубу, а Яшка подбежал к плите и, схватив сковородку, встряхнул ее так, что омлет взлетел выше его головы. Только упал он обратно не на сковородку, а на пол.

Мальчик оглянулся. В дверях никого не было. Но если бы он поглядел в иллюминатор, то как раз увидел бы там лицо штурмана Жука.

Присев, Яшка хотел подобрать яичницу, но она развалилась. Что делать? Сейчас войдет дядя Миша и всё увидит. Эх, так скорее всего! Яшка затолкал омлет под стол. В этот момент чья-то рука потянула Яшку за ухо.

Перед ним стоял второй помощник капитана.

— Ты чего же это делаешь? А? — тихо проговорил Жук, не отпуская яшкиного уха.

— Пусти, больше не буду, — взмолился Яшка.

— Нет, погоди, сейчас дядя Миша придет.

Но Яшка изловчился и рванулся к двери. Жук кричал ему вслед:

— Стой, бездельник! Кому я говорю? Стой!

Яшка мчался в профессорскую каюту. Ему казалось, что только там он будет в полной безопасности. И, толкнув дверь, Яшка чуть не сбил с ног профессора.

Ученый-птицелов укладывал свои пожитки. Он поднял голову и внимательно посмотрел на гостя:

— Помогать пришел?

Кто его знал, этого профессора, догадывался он или не догадывался, почему Яшка прибежал к нему так рано?

— Не останусь я здесь! — решительно ответил профессору Яшка.

— Как это не останешься? А куда же ты денешься? — Дроздов на минутку перестал укладывать вещи.

— С вами поеду.

— Куда?

— Не хочу я здесь.

— Да-а, — неопределенно протянул профессор. — А мать как же?

Яшка не знал, что ответить. Тогда профессор взял его за подбородок и посмотрел в глаза.

— Не годится это никуда. Мать, знаешь, как беспокоится сейчас о тебе, — хоть и получила радиограмму, — ты где, да что с тобой? Глаз, наверное, ночами не смыкает.

— А если мне худо здесь? — спросил Яшка.

— Почему худо? Ты осмотрись как следует, а вдруг понравится и сам захочешь стать моряком, когда большим вырастешь.

— Ого, — с горечью усмехнулся Яшка, — какие же это моряки? Один на капитанском мостике в фартуке, другой блины печет, а третий — вон даже корову доит. Такие настоящие моряки не бывают.

— Какие же они, по-твоему, должны быть?

— Разные, — уклончиво ответил Яшка.

— Правильно, разные. А среди разных это самые лучшие моряки. Капитан, например, он любит чистоту и порядок, без них на море никак нельзя. А медяшку он сам чистит, так это вместо физкультуры: и приятно, и полезно. Повар, дядя Миша, тоже отличный моряк, только специальность у него обыкновенная. Но работать поваром или кочегаром на берегу — это одно дело; а на море, когда шторм, на кухне с плиты от качки всё соскочить может, и самому около горячей плиты устоять надо, — это, думаешь, просто? Ты приглядись, как дядя Миша заботится о команде, как кормит. А насчет боцмана и говорить нечего: он образцовый хозяин. Такого порядка на палубе, как у него, и не сыщешь. Коровы? Так это просто здорово. Нельзя же уйти надолго в море и есть солонину да консервы. Мяска свежего надо. Вот и заколют коров на мясо. Видишь, всё правильно.

Разговаривая, профессор укладывал вещи, но один пиджак никак не влезал в туго набитый мешок. Александр Николаевич и так и этак складывал, а тот не помещался.

— Ну, и не надо, — сказал тогда сам себе ученый и протянул пиджак Яшке: — На, дарю.

— Зачем? — удивился мальчик.

— Дарю в знак нашей дружбы. Пиджак хороший, морской, только без форменных пуговиц. Я его всё собирался своему Сережке подарить. Ну, а Сережка далеко. Бери. Мать перешьет его. Будешь носить и вспоминать меня. Погоди, не осталось ли чего нужного в карманах? — Александр Николаевич стал поочередно проверять в пиджаке все карманы и вытащил из одного какие-то бумаги. Перелистал их. — Это тоже дарю — лотерейные билеты Осоавиахима. Вдруг что-нибудь выиграешь по ним, например охотничье ружье.

— Не надо, — Яшка застеснялся. Столько подарков! Да еще билеты! Зачем?

— Как это зачем? А вдруг автомобиль выиграешь и будешь на нем в школу ездить. Подкатишь к школе на своем автомобиле…

— Школа-то через две избы, — ухмыльнулся Яшка.

— Всё равно. Ребята просить будут: «Яков Иванович, прокатите!» — профессор накинул на мальчика пиджак с торчащими из кармана билетами. — Так что ступай, а когда будем съезжать, ты уж, пожалуйста, проводи меня до острова. Проводишь?

— Провожу.

— Вот и хорошо.

Яшка первым делом с опаской огляделся. В коридоре никого не было. Значит, Жук не подкарауливал.

В каюте, разложив пиджак на койке и разглядывая его со всех сторон, Кубас дивился: «Ну, подарок! Новый, из черного сукна. А если к пиджаку пришить золотые пуговицы, тогда наверняка сам капитан ахнет. Молодец всё-таки профессор, настоящий ученый, хоть и без микроскопа. Палтуса того надо было подарить профессору и сразу сознаться. Конечно, он узнает. Или пойти к самому повару, ну и… сказать: простите, мол, больше не буду. А что, и пойти!» — решил Яшка. Неохотно переставляя ноги и продолжая размышлять — идти, не идти, он побрел на камбуз.

Повар стоял спиной к двери, что-то насыпая в начищенную медную кастрюлю.

Момент был самый опасный, ведь дядя Миша свободно мог не только отругать Яшку, но даже наказать.

— Дайте напиться, — пробормотал Яшка, готовый и любой миг кинуться прочь.

Дядя Миша обернулся. Лицо у него блестело и раскраснелось, совсем как медная кастрюля на плите.

— Напиться? Это пожалуйста.

Он зачерпнул из ведра кружку воды и подал ее Яшке. Пришлось пить, хоть и не хотелось, а вода была холодная, даже зубы от нее ныли.

— Еще, — попросил Яшка, лишь бы повар не ругался. Он готов был выпить целое ведро воды.

Но дядя Миша смотрел на него не сердито. И тогда Яшка решил заговорить о самом главном.

— А чего он за ухо?

— За которое? — дядя Миша сочувственно покачал головой.

— За оба.

— Ну?! — повар улыбнулся и погладил Яшку по голове. — Только ты этого больше не делай.

Яшка тоже улыбнулся. «Всё обошлось так просто. Действительно, повар из хороших моряков».

— А ну, сделайте еще так с яичницей, — попросил Яшка.

— Не могу, — ответил дядя Миша. — Все уже изжарились. Я тебе лучше другую штуку покажу. Вот попробуй-ка вычистить картошку так, чтобы шелуха с нее ни разу не порвалась, а осталась бы целой лентой.

— Как это?

— Могу показать, пожалуйста.

Повар высунулся из камбуза и взял у своего помощника несколько клубней картофеля, потом ловко стал вертеть один клубень на острие ножа. От картошки потянулась длинная лента шелухи. Здорово получалось. На клубне не осталось ни одного пятнышка, а шелуха ни разу не порвалась, хотя была тоненькая-претоненькая.