Общество «Будем послушными» - Несбит Эдит - Страница 34

Мы расхохотались, потому что отлично знали, что амфора вовсе не цветок, который можно воткнуть в петлицу. Если не верите, можете посмотреть в словаре.

Дора сказала, что все будет просто замечательно.

«Мы подадим лучший сервиз и украсим весь стол цветами, — размечталась она. — Можно устроить чаепитие в саду. У нас не разу еще гостей не было — сколько мы тут живем».

«Я еще раз предупреждаю вас, что с такими гостями вам будет скучно, — сказал дядя Альберта, — впрочем, делайте что хотите». И он пошел давать телеграмму Мейдстонским древностям (так мы про себя называли).

Через пару дней дядя Альберта вышел к чаю со слегка омраченным челом.

«В хорошенькую историю вы меня втравили, — сказал он. — Я пригласил ваших древностей к чаю и спросил, сколько народу нам ждать. Я думал, нам понадобиться по меньшей мере дюжина чашек. И вот сегодня я получил ответ. Они принимают мое любезное приглашение…»

«Ура! — крикнула Алиса. — Сколько же их будет?»

«Человек шестьдесят, — простонал он в ответ. — Может быть, еще десяток-другой присоединится, если будет хорошая погода».

Мы сперва испугались, но потом все равно обрадовались. Ведь у нас никогда еще не было столько гостей, настоящий взрослый праздник.

Девочкам позволили помогать в кухне (миссис Петтигрю безостановочно пекла пироги), а нас прогнали, хотя я не вижу, что за беда, если сунуть палец в тесто и облизать свой палец, ведь пирог, даже сырой, уже очень вкусный. Надо только следить за тем, чтобы следующий раз сунуть в тесто не облизанный палец, а какой-нибудь другой. И, конечно же, непременно свой.

Дядя Альберта объявил, что он жертва рока. В один прекрасный день он собрался в Мейдстон, сказав нам:

«Я хочу коротко постричься, не то я повыдираю себе все волосы, размышляя о надвигающейся на нас катастрофе».

Потом мы узнали, что он поехал взять напрокат сервиз и все прочее, чтобы поить чаем этих древностей (волосы он тоже подстриг, ведь он в жизни своей не сказал ни одного лживого слова).

В субботу у Освальда был день рождения, и он получил, в числе прочее, лук со стрелами (должно быть, в компенсацию за отнятый пистолет). Так что и нам, мальчикам, было чем заняться до среды, когда мы ожидали к чаю древностей.

Девочкам мы стрелять из лука не позволили, поскольку они уже получили свое удовольствие, помогая на кухне, откуда нас прогнали, но они особо и не настаивали.

Во вторник мы пошли посмотреть на то римское место, которые наши древности собрались раскапывать. Забравшись на римскую стену, мы принялись грызть орехи. Сверху со стены было видно двух рабочих с мотыгами и лопатами и молодого человека с тонкими ногами и велосипедом. Велосипед мы рассмотрели во всех подробностях: он был с храповиком, совсем новая модель: когда едешь с горы и перестаешь крутить педали, ноги убирать не надо, потому что они не крутятся как в обычных велосипедах. Они остановились возле римской стены, рабочие поплевали на руки и начали копать.

Мы тут же слезли и побежали к ним. Тонконогий велосипедист был с нами очень любезен и подробно объяснил, что и как в его машине устроено. Мы спросили его и о том, чем заняты эти рабочие и он сказал нам:

«Они проводят предварительные раскопки, чтобы завтра все было готово».

«А чего завтра?» — спросил Г. О.

«Завтра мы вскроем этот курган», — пообещал молодой человек.

«Так вы из Древностей?» — обрадовался Г. О.

Молодой человек улыбнулся (с трудом) и сказал: «Я всего-навсего секретарь».

«Значит, вы завтра придете к нам на чай», — сказала Дора, — «а сколько вас всего будет?»

«Человек восемьдесят — во всяком случае, не больше сотни», — сказал ей секретарь, и мы с вытянувшимися лицами пошли домой.

Освальд, человек наблюдательный, вскоре заметил, что Денни напряженно о чем раздумывает. Он решил, что Дантист нуждается в ободрении спросил его: «Есть идея?»

«Есть идея», — ответил Дантист, — «давайте соберем совет». Дантист уже вполне привык к нашим правилам (кстати, мы теперь часто называем его Дантистом, после той шуточки Г. О.). Он созывает совет, будто отродясь к этому привык, но мы-то помним, какой белой мышкой он был, когда его сторожила эта тетка, похожая на мисс Мардстон.

Совет мы обычно собирали на чердаке сарая, где шуршит солома. Прежде, чем Денни успел изложить свою идею, Дикки спросил:

«Опять что-нибудь Послушное?»

«Нет, нет, совсем наоборот», — поспешно ответил Денни.

Тут конечно, разволновались Дора и Дэйзи.

«Я имел в виду — я хочу предложить шутку, розыгрыш!» — принялся объяснять Денни.

«Вот здорово! Давай, Дантист!» — поощрил его Дикки.

«Есть такая книжка, „Венок из маргариток“», — закинул удочку Денни.

Мы ее не читали.

«Ее написала Шарлотта Мери Йонг, — вмешалась всезнайка Дэйзи, — там было несколько детей, они все остались без мамы, и очень старались быть послушными, и у них была конфирмация, а потом ярмарка. И они пошли в церковь, и одна из них вышла замуж и носила черное шелковое платье с серебряными украшениями, от этого ее ребенок умер и она плакала, потому что говорила, что плохо о нем заботилась, а потом…»

Тут Дикки встал и сказал, у него много дел и пусть ему потом расскажут, чем кончился этот совет. Но едва он дошел до люка, как Освальд, быстрейший из быстрых, настиг его, и они вместе покатились по полу, а все остальные только вопили: «Не уходи! Не уходи!» — точно курицы на насесте.

Когда мир был восстановлен, и Дикки согласился принять участие в нашем заседании, Денни сказал:

«Ничего подобного в „Венке из маргариток“ нет. Это здоровская книга. Один из мальчиков оделся как леди и пошел в гости, а другой хотел стукнуть свою сестренку мотыгой. Здоровская книга, точно вам говорю».

Денни научился выражать свои мысли не хуже других мальчиков. Раньше он сказал бы «Замечательная книга» или что-нибудь столь же тошнотворное.

«Венок из маргариток» я, так и быть, прочел. Здоровская книга — для девчонок и очень маленьких мальчиков.

Освальд решил, что о литературе мы уже достаточно поговорили и спросил прямо:

«Так какой розыгрыш?!»

Денни слегка покраснел и сказал:

«Ты меня не торопи. Сейчас все расскажу. Дай только минуточку подумать».

Он закрыл глаза и сосредоточился, а потом открыл глаза, поднялся на соломе во весь рост и зачастил:

«Римляне, сограждане, друзья! Вы слышали, они собираются завтра вскрыть этот курган, чтобы найти там римские останки. Разве не обидно будет, если они ничего не найдут?»

«Может быть, найдут», — сказала Дора, но Освальд уже все понял и сказал: «Класс! Валяй дальше, старина!»

И Дантист продолжал свою речь:

«В „Венке из маргариток“ тоже раскапывали какой-то римский лагерь, а ребята пришли туда заранее и подложили горшки, которые сами сделали, и еще медаль Гарри, на которой был герцог Веллинтон. Доктор помог им сделать такую мазь, чтобы замазать надпись, и все взрослые купились на это. Мы тоже…»

Тут он оборвал свою речь и сел под грохот аплодисментов. Классная была идея, тем более для такого как он. Именно что-то в этом роде и требовалось нам, чтобы встреча с Древностями стала настоящим праздником. Купить их — вот что было нам нужно. Дора еще суетилась насчет того, что никакой медали с герцогом Веллингтоном у нас нет, и доктора, который помог бы нам замазать надпись на этой медали, тоже нет, но мы посоветовали ей заткнуться: никто ведь не собирался точь-в-точь повторять все, что делали эти дети из книжки.

С горшками все было просто. Мы налепили всякой «керамики» из глины у реки (той самой, где мы искали истоки Нила), просушили ее на солнце и обожгли на костре — все это мы уже делали. Горшки и плошки получились у нас такие кривобокие, что могли сойти за что угодно — римские древности или греческие, или египетские, а то допотопные или пещерные, как говорит дядя Альберта. К тому же они сразу получились грязными, потому что мы закопали их в песок с илом, для колеру, а отмыть позабыли.

Потом мы собрали все это, несколько ржавых дверных петель, медные пуговицы и пилу без ручки, и девочки завернули все это в свои нижние юбки, мы прихватили «копательное» снаряжение, а Г. О. и Дэйзи побежали вперед на разведку. После всего, что мы прочли о Трансваальской войне, мы начали прибегать к услугам разведчиков в любом серьезном деле. Они убедились, что на римских развалинах покоится мирный закат — проще говоря, там никого не было.