Водяная магия - Несбит Эдит - Страница 42

— М-да, звучит весьма заманчиво, — промолвил в ответ король Глубинной Страны, — сама по себе идея примирения кажется мне очень даже неплохой. Однако, говоря между нами, монархами, мой рассудок, а вместе с ним и способность к здравому государственному мышлению находятся сейчас не в лучшем своем состоянии. Если вы, любезный коллега, сумели полностью восстановить свою былую мудрость, то со мной этого, увы, не произошло, и посему я не рискнул бы доверить своим мозгам решение столь важного вопроса, как вопрос о войне и мире. Что же касается моего сердца…

— Твое сердце, как и мое, говорит «Да», — подхватила королева. — Но здесь возникает еще одна проблема — наши войска осаждают вашу столицу, а вы сами все еще находитесь в плену. Вы не боитесь, что о вас потом будут говорить, что вы запросили мира как побежденная сторона?

— Мои люди никогда не подумают этого обо мне, — сказал король Мореландии, — точно так же, как ваши люди не подумают чего-либо подобного о вас. Давайте же пожмем руки в знак всеобщего и полного мира…

— Что там за гвалт они подняли на улице? — пробормотал Глубинный король, ибо звон стали, крики и торжествующее пение достигли уже и самых дальних покоев дворца.

— Есть здесь какой-нибудь балкон, с которого мы могли бы обратиться к народу? — спросил король Мореландии.

— Конечно же есть. Идемте, — сказала королева, беря на руки свою Фидо-Кэтлин. Трое монархов проследовали анфиладой комнат, пересекли огромный тронный зал и остановились перед занавешенной аркой, ведущей на балкон. Королева раздвинула занавес, шагнула вперед и, вдруг остановившись, инстинктивно отпрянула и едва не потеряла равновесие, так что ее супругу пришлось подхватить ее под руку. Просторная площадь перед дворцом вопреки ожиданиям королевской четы оказалась заполнена не Людьми Глубин, вдруг без особого к тому повода возжелавшими выразить свой верноподданнический энтузиазм, а рядами враждебных им Воляных Людей, победоносно потрясавших оружием и громко, хотя и нестройно, исполнявшими свой боевой гимн.

— Но это же неприятель! — вскричала потрясенная королева.

— Это мои солдаты, — сказал король Мореландии. — С вашей стороны было очень благородно согласиться на мир без всяких условий и контрибуций в тот момент, когда вы считали свою армию одерживающей верх и не знали о том, что Водяные Люди уже подступили к самым воротам вашего дворца. Могу я теперь говорить от имени нас троих?

Они согласно кивнули и король Мореландии подошел ближе к перилам балкона, где его могли хорошо разглядеть собравшиеся внизу войска.

— Мой славный народ! — обратился он к ним голосом столь громким и звучным, что его услышали даже в самых дальних концах площади. Мореландские солдаты подняли глаза вверх и, узнав своего давно пропавшего короля, огласили окрестности дружным приветственным криком.

Король поднял руку, требуя тишины.

— Мой славный народ, — повторил он, — отважные воины Мореландии! Слушайте мое королевское слово! Да будет мир отныне и вовеки между нами и нашими доблестными противниками. Король и королева этой страны согласились на почетный мир без всяких дополнительных условий еще в то время, когда они считали себя побеждающей стороной. Теперь же, когда победа склонилась на нашу сторону, неужели мы уступим противнику в благородстве, не уступив ему в храбрости и боевом искусстве?

Ответом ему был новый одобрительный крик. После этого вперед выступил король Глубинных Людей.

— Мой славный народ! — точно так же воззвал он, и отряды его подданных, до последней минуты отчаянно сражавшихся у самых стен дворца, начали стягиваться к балкону на голос своего монарха. — Да, мы решили заключить мир. Пусть те, кто нынче утром был вашими врагами, сегодня днем станут вашими гостями и отныне навсегда превратятся в наших добрых друзей и соседей. Если мы в чем-то были перед ними неправы, мы от чистого сердца просим у них прощения; если в чем-то были неправы они, мы готовы их простить и забыть былые обиды…(«Я правильно говорю?» — шепотом обратился он к своему стоявшему рядом коллеге. «Великолепно!» — шепнул тот в ответ.) А теперь, — продолжил он в полный голос, — мы все вместе, Водяные Люди и Люди Глубин, поприветствуем друг друга в честь заключения мира!

Грянул новый, на сей раз всеобщий радостный крик. Оружие было опущено на землю, боевые порядки рассыпались, войска недавних врагов начали брататься.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — произнес также очутившийся на балконе Ульфин, — я хотел бы напомнить, что впервые идея мирного соглашения была предложена чужестранцем по имени Фрэнсис.

— Это верно, — подтвердил король Мореландии, — но где же он сам?

Фрэнсиса, однако, найти не удалось. Его имя было во всеуслышание объявлено с балкона как имя автора идеи мира, но сам он, находясь рядом в невидимом и неосязаемом сотоянии, из скромности так и не нажал пуговицу на своем волшебном камзоле вплоть до той минуты, когда толпа рассеялась по городу, звоня в колокола, снятые с затонувших судов, увешивая башни сотнями праздничных водорослевых флагов и зажигая повсюду бесчисленное множество живых огней глубоководных рыб. А чуть погодя во дворце был дан торжественный банкет для представителей обоих королевских семейств, для троих детей, их сестренки Кэти-Фидо, а также для видных вельмож и военачальников, среди котороых, разумеется, оказался и Рубен — прославленный генерал гвардейского корпуса Морских Ежей. Принцесса Фрея попросила, чтобы приглашение было послано и Ульфину, но когда Личный Секретарь короля — очень солидная и высокообразованная каракатица — подготовила соответствующий документ, каллиграфически написав его собственными каракатичными чернилами, приглашаемого нигде не оказалось и бумага так и не достигла адресата.

Банкет удался на славу. Единственным, что омрачало радость детей, было все то же отчуждение, с каким взгляд Кэти скользил по лицам ее сестры и братьев. Рубен сидел по правую руку от королевы, с которой у него сразу же завязались самые теплые и доверительные отношения. Во время разговора он держался скромно и в то же время с достоинством, и Фрэнсис отметил, что речь его за время пребывания в подводном мире стала гораздо чище и правильнее; из нее исчезли словечки и выражения, свойственные бродягам, цыганам и прочим подобного рода субъектам, с которыми Руби в основном общался начиная с младенческого возраста. Главнокомандующий Вооруженными Силами Глубинной Страны разместился по левую руку от своего монарха, король Мореландии сидел между своими счастливыми дочерьми, а трое детей оказались в компании Главного Астролога и Хранителя Музея Заграничных Диковин — последний был весьма рад их видеть и держался гораздо приветливее, чем они могли ожидать после кражи со взломом, совершенной ими в его музее. В целом все участники застолья были в превосходном настроении, не исключая и Фидо-Кэтлин, примостившейся на коленях у своей хозяйки и получавшей лакомства прямо из королевской тарелки.

В разгар празднования, как раз после того как все дружно выпили за здоровье главнокомандующих обеих армий, к королеве приблизилась рыба-лакей и что-то прошептала ей на ухо, деликатно прикрывая рот широким плавником.

— Разумеется, — сказала королева, — впустите его немедленно.

Человеком, которого немедленно впустили в зал, был не кто иной как Ульфин, несший перекинутыми через руку камзол с жемчужными пуговицами и большой искусственный хвост. Приблизившись к королю Мореландии, он опустился на одно колено и протянул тому его королевский наряд, при этом искоса и как-то не совсем определенно — не то извинительно, не то осуждающе — посмотрев на Хранителя Музея, из чьей коллекции было изъято это сокровище.

Король взял свою одежду и первым же делом вынул из потайного кармана камзола три маленьких золотых коробочки.

— Это исключительно королевская привилегия иметь вместо одной сразу три магических пилюли, — с улыбкой пояснил он королеве. — Знаете ли, на всякий экстреный случай. Позвольте, Ваше Величество, дать одну из них девочке, которую вы, без сомнения, давно уже хотите вернуть в компанию ее любящих родственников.