Черный завет. Книга 2 - Булгакова Ирина - Страница 46

В том что стрелки не дремали, Роксана убедилась тотчас, когда попыталась добраться до ближайшего дерева. Успела сделать несколько шагов. Следующий шаг мог стать последним, не запнись она на ровном месте — всего на шаг разминулась со стрелой. Ей пришлось вернуться назад — по другой причине. Кочевник отступал к деревьям: он не видел того, что видела она. Оттуда, из-за деревьев на помощь товарищам уже спешили вооруженные люди.

— Убью, суки! — крикнул кто-то из них.

Кочевник отреагировал мгновенно. Упал как подкошенный усатый, получивший страшный удар по ногам. Ханаан-дэй встретил подбежавших людей хладнокровно. Так косарь выходит в поле косить перезрелую траву, досадуя, что не сделал этого раньше. Казалось, сил у него только прибавилось — он мечом прокладывал себе путь к деревьям.

Роксана поспешила воспользоваться тем, что между ней и стрелками теперь возникла живая стена и бросилась к ближайшему дереву. Стрела запоздало вонзилась в ствол. Девушка прижалась к дереву, переводя дух.

Мелькал в воздухе залитый кровью меч кочевника. Еще один выпад — и очередной противник, прижимающий к боку окровавленную руку остался лежать в траве. Нападавшие мешали друг другу. Роксана не удивилась бы, узнав что в этой свалке они порезали друг друга.

Медленно, но верно кочевник приближался к ней.

Роксана высунулась из-за дерева, молясь о том, чтобы стрелок не успел прицелиться. Изогнутое лезвие снова вырвалось у нее из рук и вонзилось точно между лопатками одного из нападавших. Кочевник мгновенно этим воспользовался. Роксане еще никогда не доводилось видеть, чтобы человек двигался так быстро. Он пнул ногой в колено рванувшемуся в атаку противнику. В то время как тот согнулся от боли, пронзил мечом человека, заносящего руку для удара. Мгновенье и освобожденным от оседавшего тела мечом он достал и того, кто так и смог подняться с колен.

Роксана хотела бежать в лес, но в последний момент заметила людей. В постепенно сгущающихся сумерках блестели обнаженные мечи. Тогда она бросилась в сторону деревьев, что стояли на краю оврага. За ней уже бежал кочевник.

То, что впереди их тоже ждали разбойники, Роксана поняла не сразу. Тупой звук стрелы, вонзившейся в тело кочевника остановил ее. Она обернулась, еще не веря в то, что удача отвернулась от них. Стрела попала кочевнику в плечо. Отброшенный назад, он выронил меч и на мгновенье задержался на краю обрыва. Ослепительная молния сверкнула в голове у Роксаны — этого мгновенья хватило ей, чтобы в отчаянном броске ухватить кочевника за рукав куртки.

Они упали бы на дно пропасти вместе — он увлек бы ее силой тяжести — но случилось ей уцепиться свободной рукой за вывороченный из земли корень дерева. Пока кочевник висел, отыскивая ногами опору, Роксана держала его. Стиснув зубы, чувствуя как рот наполняется кровью. Девушка продолжала ощущать его тяжесть, даже когда он выполз, прижимая руку к плечу, из которого выглядывало оперенье стрелы. К его счастью, пущенная с близкого расстояния она прошла навылет и железный наконечник, обагренный кровью, торчал за спиной.

Роксана вскочила, готовая к бегству, но Ханаан-дэй остановил ее. Сидя на земле, он дотянулся до ее руки и отрицательно покачал головой. Его взгляд высматривал что-то за ее спиной.

Вокруг толпились люди. Кто-то тяжело дышал, кто-то ухмылялся, кто-то разглядывал в упор. Щетинились обнаженные мечи и железные наконечники стрел.

— Попался, гад, — раздался тот же голос, что вел переговоры с самого начала. Коренастый, плечистый, с волосами, разделенными на пробор, он отделился от разбойников, не сводя с кочевника пронзительного взгляда.

Кочевник ни на кого не обращал внимания. Он спокойно достал из-за голенища сапога маленький нож.

— Ты, сука! Не балуй! — отшатнулся коренастый.

Тут же в грудь кочевнику нацелилось с десяток мечей. Но он протянул нож Роксане.

— Режь, — тихо сказал он.

— Бросай нож, сука! — не унимался коренастый. — Одной стрелы мало? Сейчас добавим.

Он ругался, но ближе не подходил. Застыли на месте и остальные. Словно боялись, что в побежденном кочевнике вот-вот откроется сторонняя сила и снова пойдет он рубить, колоть, добивать корчащиеся от боли тела, когда все равно уже, сколько стрел сидит в нем и как бы они ни пытались защититься — невозможно убить того, кто уже был убит.

Пользуясь нерешительностью людей, Роксана взяла нож. Присела перед кочевником на колени.

— Я кому сказал, бросай нож!

Под этот крик разбойника девушка единым махом отхватила железный наконечник у стрелы. Нож был острым. Ханаан-дэй вздохнул глубоко, когда она, с силой вцепившись ногтями в оперенье почти полностью погруженного в плечо древка, выдернула его. Горячая кровь залила ей руки.

Девушка еще пыталась зажать кочевнику рану, но уже подошли к ней, схватили за руки, завернули за спину, для верности отвесив пару пощечин.

Роксана глотала дорожную пыль и молилась о том, чтобы пошел дождь. Это принесло бы ей облегчение. Дождь смыл бы грязь с ее лица и растопил бы лед, что острыми иглами ранил душу. Веревка немилосердно жгла запястья. Стоило пошевелить пальцами, как боль пронзала руки.

От усталости девушка еле передвигала ноги. Веревка, удерживающая ее за руки, другим концом привязанная к седлу трусившей шагом лошади опять натянулась и лишь боязнь падения, после которого трудно подниматься, удержала Роксану на ногах. Больше падения ее пугал свист бича, которым пока для острастки подбадривал ее коренастый чернобородый Аникей. Самый разговорчивый из разбойников, коих Роксана насчитала двенадцать. Тех, кого ей посчитать не дали, накрыла земля на вершине холма, обильно политая кровью. Раненные ехали в седлах. По жгучим взглядам, что бросали они на кочевника, Роксана понимала: стоит Аникею отвернуться и Ханаан-дэя ждет незавидная участь. Его, и так с трудом цепляющегося за жизнь, попросту разорвут на части. Что удерживало Аникея от того, чтобы не пойти у них на поводу, Роксана не знала. Но безусловно что-то останавливало его всякий раз, когда бич, набрав скорость вместо того, чтобы резануть по телу, вспарывал землю у ног кочевника.

Ей приходилось туго. От усталости девушка часто теряла представление о реальности и тогда дорога, как норовистая лошадь стремящаяся бросить ее на землю, казалась порождением сна.

Несравнимо больше боли доставлял Роксане даже мимолетный взгляд, брошенный в сторону кочевника. Ему приходилось несравнимо хуже. Рана, закрывшаяся за ночь, открылась вновь. От постоянного движения кровь текла не переставая. Роксана до боли сжимала зубы и с ужасом понимала: долгой дороги ему не пережить. Если так пойдет дальше, разбойники потащат на веревке его труп.

То и дело кочевник впадал в забытье. Стоило ему опуститься на колени, как какая-то сила поднимала его на ноги. Каурая лошадка, послушная и забитая, на удивленье остро чувствовала его состояние. Она тотчас останавливалась, давая кочевнику возможность утвердиться на ногах. Несмотря на звонкий удар плетью, она не трогалась с места. Всадник — худой подвижный человек с постоянно дергающимся глазом, прижимал к груди раненную руку. На остановки лошади он реагировал болезненно: плетью и руганью пытался добиться послушания. Лошадка безропотно сносила наказание. Только дрожала, терпеливо дожидаясь, пока кочевник придет в себя и встанет на ноги.

Роксана пыталась учиться у кочевника выносливости. Каждый раз, глядя на него с болью в сердце понимала: ей никогда не достичь таких высот. Выносливость кочевника, на ее взгляд граничила с безумием. Ни стона, ни вскрика, ни слова — даже на зыбкой грани между явью и сном он оставался самим собой. Его могла изменить только смерть.

И она не замедлила появиться.

Каурая лошадка стояла. Она вздрагивала от каждого удара плети, но не двигалась с места. Кочевник лежал на земле, разбитой копытами лошадей. На неподвижном теле медленно оседала пыль.

Впервые с тех пор, как погибли отец и мать Роксане стало беспросветно, до бесчувствия тоскливо. Она закрыла глаза и опустилась на колени. Вся борьба, гордость, стремление сохранить каплю человеческого достоинства в незавидном положении, спасение Леона — все потеряло смысл. Бег по кругу без начала и конца, с единственным выходом — в мир иной.