Все оттенки лжи - Серова Марина Сергеевна - Страница 22

Шишков, наверняка бывавший здесь неоднократно, подергал за ручку, и по всему двору разлился мелодичный звон. Я подняла голову. Под крышей имелся проем, и там висел небольшой колокол. Именно он и начинал звонить, когда дергали за ручку.

– Это что же, такой трезвон раздается всегда, когда кто-то придет? – приподняв брови, спросила я Шишкова.

– Нет, вообще-то сначала прибывшие звонят в звонок у ворот, – невольно улыбнулся Шишков. – А когда их пропустят, дергать дверную ручку уже не имеет смысла. Это опять же скорее для выпендрежа устроено.

– Ну, это еще куда ни шло, – пробормотала я. – А то ведь от постоянного колокольного звона и с ума сойти недолго!

За дверью послышались тяжелые шаги, и вскоре нам открыл сам господин Михайлов. Лицо Геннадия Юрьевича было сумрачным.

– Привет! – буркнул он, обращаясь Шишкову, а мне лишь кивнул. – Вот и я дождался…

Он вздохнул и пропустил нас в дом. Огромный холл был практически пуст, как и в доме Шишкова. Только у Эдуарда Борисовича он все же был существенно меньше. Я подумала, что Шишков или его жена, увидав холл Михайлова, решили и у себя дома соорудить нечто подобное, а потом, поняв всю бестолковость самой идеи этого помещения, никак не могли решить, подо что же его приспособить.

– Где Наташа? – спросил Шишков, сменив ботинки на тапочки.

Михайлов мотнул головой, указав куда-то в глубь дома, и повел нас за собой по длиннющей галерее, состоявшей из сплошной череды рельефных колонн. Мы повернули за угол и наконец оказались в комнате. Нет – в настоящем зале. Я бы даже сказала, в тронном зале, потому что мебель, стоявшая по центру стены напротив двери, напомнила мне именно трон. С единственным отличием: она была намного шире. Оказалось, что это своеобразный квадратный диван-кровать, расположенный на возвышении. На каждом из четырех его углов возвышались столбики, уходившие в потолок.

На диване возлежала блондинка лет двадцати восьми, с бледным лицом, на ее щеках виднелись размазанные потеки туши. На лбу она придерживала белую мокрую ткань, перед диваном на стуле стояла миска с водой. Вокруг губ блондинки алели пятна помады. Выражение лица ее было жалобным, и она то и дело принималась плакать, потирая запястья – на них остались розовые полоски от веревок. У боковой стены в кресле сидел молодой человек брутальной внешности с хмурым лицом и держался за плечо. Оно было неумело забинтовано, и из него сочилась кровь.

Я подняла глаза к потолку. Там висела громадная люстра с множеством плафончиков в виде свечей. Она больше подошла бы для театра или музея, но я уже поняла, что Михайлов предпочитает иметь в своем доме вещи, не совсем совместимые с привычным понятием о человеческом обиталище. Люстра была цела, но рядом с ней в потолке виднелась дыра, явно пробитая пулей.

– Гена, кто там пришел? – слабым голосом спросила блондинка, снимая со лба ткань и окуная ее в миску.

Отжав ее, она вновь положила тряпку на лоб. Михайлов бросился к жене.

– Натусь, успокойся, это Эдик Шишков со своей… своим… Словом, это женщина-телохранитель, ее зовут Женя, – довольно неуклюже представил он меня, гладя супругу по руке.

– Гена, но зачем? – Наташа сделала попытку приподняться, придерживая обеими руками сползавшую со лба повязку. – Я сейчас не в состоянии никого принять должным образом! Я не хочу, чтобы меня видели в таком ужасном виде! – И она снова заплакала.

Михайлов принялся ее утешать. Шишков переминался с ноги на ногу, явно желая поговорить со своим другом лично. Я посмотрела на молодого человека, сидевшего в кресле. Он пока что не произнес ни единого слова, только крепче прижимал к ране бинт, уже насквозь пропитавшийся кровью. Я подошла к парню и спросила, кивая на рану:

– Можно?

Парень секунду подумал, кивнул и убрал руку. Я осторожно ощупала рану.

– Кость не задета, – прокомментировала я. – Прострелили, похоже, навылет.

Парень опять кивнул. Наташа просто зашлась рыданиями.

– Нужно вызвать врача, – сказала я. – И полицию.

– Что вы! – воскликнула Наташа, вторично поднимаясь на своем ложе. – Какую полицию! Я же говорю, я просто не в состоянии!.. Гена! Я тебя умоляю, не вызывай полицию! – Она вцепилась в руку мужа, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Они же начнут задавать мне вопросы, кучу вопросов, а я этого просто не выдержу! Начнут снимать отпечатки пальцев, еще заставят меня с этой целью поехать к ним в это ужасное отделение! Я не могу, я не хочу!..

Я перевела взгляд на Геннадия Юрьевича. Он что-то прошептал жене на ухо и подошел к нам.

– Не надо полицейских, – хмуро сказал он.

– Но это же неразумно! – попыталась я воззвать к его рассудку. – Как же вы рассчитываете поймать грабителей?

– Сами справимся, – не глядя на меня, произнес он. – Мне здоровье жены дороже.

– Но ведь нужно выяснить, что произошло! Она единственный – пока что – свидетель, вы понимаете? Только она может описать этих бандитов!

– Гена, может быть, все-таки иметь смысл расспросить Наталью? – поддержал меня и Шишков.

Тот немного подумал и сказал:

– Хорошо. Вы можете задать ей несколько вопросов, только, прошу вас, не беседуйте с ней долго. И не нервируйте ее, пожалуйста.

– Спасибо и на этом, – кивнула я, подходя к возвышению.

Михайлов, догадавшись, что мне будет не очень-то удобно разговаривать стоя, притащил стул. Усевшись возле дивана, я оказалась почти на одном уровне с Наташей.

– Извините, – доставая из пачки сигарету и закуривая, нервно проговорила она. – Я, наверное, кажусь вам ужасной хозяйкой, даже не могу предложить вам ни кофе, ни вино, ни угощение… Но я пережила чудовищный шок!

– Я все понимаю, расслабьтесь, – ответила я. – Я вполне обойдусь без угощения. Лучше расскажите мне, как все произошло. Это поможет нам обезвредить бандитов.

– Натусь, ты уж расскажи все еще раз, а? – с просительными интонациями подошел к жене Михайлов. – Нужно ведь найти этих уродов…

– Ах, я уже обо всем рассказала! – эмоционально воскликнула Наташа, нервно стряхивая пепел в изящную пепельницу из слоновой кости.

– Но мы-то об этом еще не слышали, – настояла я на своем.

– Ох, ну хорошо! – Наташа вздохнула и два раза подряд затянулась сигаретой. – Что вы хотите узнать, конкретно?

– Лучше просто расскажите обо всем по порядку, вам так будет проще, я думаю, – предложила я.

– По порядку? – задумалась Наталья. – Ну, хорошо… Значит, я была дома. Сидела здесь и смотрела телевизор. Потом хотела поплавать в бассейне, но не пошла туда…

Я уже мысленно пожалела о том, что предложила Наташе следовать произвольной форме изложения. Лучше и впрямь задавать ей конкретные вопросы.

– Вы были в этой комнате? – воспользовавшись паузой, спросила я.

– Да.

– А охранник? – покосилась я на молодого человека.

– В холле.

– Во сколько на вас напали?

– В два часа дня. Да, точно – как раз закончился «Модный дом»…

– И что произошло дальше?

– В дверь позвонили. У нас, знаете, такой звонок, его сразу слышно… во всем доме…

– Знаю, – кивнула я. – И что дальше?

– Артем пошел открывать, а я оставалась в этой комнате. Потом – бах! Выстрел! Я перепугалась, вскочила, но тут они ворвались в комнату и связали мне руки. А рот заклеили скотчем. Вот, посмотрите! Когда его снимали, даже кожу содрали! Ужасно больно!

Наташа явно собиралась зареветь вновь, но я не позволила ей отвлечься, быстренько задав следующий вопрос:

– А как же получилось, что они прошли прямо к дому? Как они открыли ворота?

Наташа захлопала глазами и взглянула на мужа, потом перевела взгляд на охранника.

– Я… Я не знаю, – наконец сказала она. – Я об этом совершенно не думала!

– Замок прострелили, – подал голос Михайлов.

– Да, и еще потолок! – воскликнула Наталья. – Видите?

Она показала на дыру, которую я уже имела возможность заметить.

– А зачем они стреляли в потолок? – спросил Шишков.

– Откуда же я знаю! – округлила глаза Наташа. – Думаете, я их спрашивала?!